Решение Кремля отомстить российским сиротам за принятие Конгрессом США «закона Магнитского» вполне соответствует советским традициям. Как отмечает известный российский юрист, эксперт ИСР Екатерина Мишина, вся история СССР была пронизана лицемерной «заботой о детях».
«Господа, вы звери. Вы будете прокляты своей страной».
Из к/ф «Раба любви»
Homo sovieticus жив. Как Кинг-Конг. И даже хуже. Потому что Кинг-Конг все-таки смертен, а Homo sovieticus живет, видоизменяется, адаптируясь к новым условиям, и, что самое страшное, иногда побеждает. Принятие «закона Димы Яковлева» стало очередной победой советского менталитета, основа которого – жесткий приоритет интересов государства над интересами отдельной личности. Отношение к этому закону стало своего рода лакмусовой бумажкой, определяющей не только наличие у человека базовых моральных принципов, но и понимание им сути происходящего. Причем дело не только в неадекватности «нашего ответа Керзону», исполненного в ключе «назло маменьке отморожу уши». Приняв этот акт, наши законотворцы, как унтер-офицерская жена, высекли себя сами на глазах у изумленной мировой общественности, продемонстрировав не только «превышение пределов необходимой обороны», но и незнание (или игнорирование) основных международных актов, в первую очередь Конвенции о правах ребенка от 1989 года.
Винить в этом незнании весь депутатский корпус не стану, ибо некоторые его представители гораздо лучше представляют себе брусья или боксерскую грушу, нежели Всеобщую декларацию прав человека. Но писали этот законопроект вроде бы не они. Что касается авторов идеи и текста, то, предлагая ввести запрет на передачу детей, являющихся российскими гражданами, на усыновление (удочерение) гражданам США, они – если по-хорошему, по-человечески – должны были опираться на наличие достойной альтернативы для этих детей. Но по-хорошему и по-человечески, как обычно, не получилось.
В связи с этим у меня есть вопросы. Если авторы законопроекта понимали, что ухудшают положение детей-инвалидов, то как насчет части 2 статьи 55 Конституции, устанавливающей, что «в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина»? Запрет на усыновление гражданами США умаляет возможность реализации российскими детьми-инвалидами их конституционного права на охрану здоровья и медицинскую помощь.
Принятие «закона Димы Яковлева» стало очередной победой советского менталитета, основа которого – жесткий приоритет интересов государства над интересами отдельной личности
Можно попробовать думать о людях хорошо и предположить, что авторы законопроекта добросовестно заблуждались и, опираясь на представленные им соответствующими должностными лицами данные, полагали, что возможности лечения и постепенной социальной адаптации детей-инвалидов в российских детских домах ничуть не хуже, чем в американских семьях. В таком случае почему эти неприятные должностные лица, представившие депутатам не соответствующую действительности информацию, до сих пор не наказаны на основании положений части 3 статьи 41 Конституции России, которая гласит: «Сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечет за собой ответственность в соответствии с федеральным законом»?
Если же при разработке концепции и текста законопроекта авторы вообще не использовали данные о ситуации в российских детских домах, то, видимо, они занимают не свое место, и их надо гнать в шею. Как ни прикинь, все произошедшее выглядит гадко и очень больно бьет по больным и беззащитным детям. Но это вполне в духе Homo sovieticus. Не раз в советской истории детей законодательными способами превращали в заложников и объекты манипуляции.
По различным оценкам, от 50 до 80 тысяч человек приняли участие в прошедшем 13 января в Москве марше против антисиротского закона
История СССР пронизана пиаром неустанной заботы государства о детях. Начиналось все вроде бы неплохо. Изначальная большевистская установка на уничтожение всех буржуазных пережитков имела и некоторые положительные стороны. В частности, это касалось законодательства о браке и семье. В сентябре 1918 года был принят Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, установивший в статье 133, что основой семьи признается действительное происхождение, и никакого различия между родством внебрачным и брачным не устанавливается. Примечание к данной статье гласило, что ее положения распространяются «и на внебрачных детей, родившихся до опубликования декрета о гражданском браке» от декабря 1917 года. Ряд положений кодекса недвусмысленно свидетельствовал о том, что к проблеме охраны материнства и детства его авторы отнеслись со всей серьезностью: согласно статье 140 «забеременевшая и не состоящая в браке женщина не позднее как за три месяца до разрешения от бремени подает заявление в местный отдел записей актов гражданского состояния по своему месту жительства, указывая время зачатия, имя и место жительства отца. Примечание: такое же заявление может быть подано и состоящей в браке женщиной, если зачатый ею ребенок происходит не от зарегистрированного ее мужа». Отдел ЗАГС любезно извещал об этом указанного в заявлении гражданина, и последнему предоставлялось право оспорить заявление матери ребенка в суде (статья 141). Статья 144 кодекса предусматривала следующую возможность: «Если суд при рассмотрении вопроса установит, что лицо, указанное в качестве отца, в момент зачатия хотя и было в близких отношениях с матерью ребенка, но одновременно с другими лицами, то суд постановляет о привлечении последних в качестве ответчиков и возлагает на всех их обязанность участвовать в расходах», связанных (статья 143) «с беременностью, родами, рождением и содержанием ребенка».
Что касается сирот, то их судьба решалась кодексом значительно более сурово. Статья 183 вводила следующее жесткое требование: «С момента вступления в силу настоящего закона не допускается усыновление ни своих родных, ни чужих детей. Всякое такое усыновление, произведенное после указанного в настоящей статье момента, не порождает никаких обязанностей и прав для усыновителей и усыновляемых». Отмена института усыновления в стране, в которой в результате Первой мировой войны, революции и гражданской войны сиротами остались сотни тысяч детей, была не только жестокой и неразумной – она была идеологически основанной. В то время Россия была преимущественно аграрной страной, и утверждалось, что крестьянские семьи нередко усыновляли сирот, чтобы насильно вовлекать их в сельскохозяйственные работы. В этой связи отмена института усыновления была провозглашена необходимой временной мерой, направленной против эксплуатации детского труда. Это, впрочем, никак не помешало распространить всеобщую трудовую повинность на детей начиная с 16-летнего возраста; при этом учащиеся всех школ должны были выполнять трудовую повинность в школе (статья 4 Кодекса законов о труде от 1918 года). Идеологическое обоснование заключалось в том, что советское государство изначально стремилось запретить детский труд, но с учетом ситуации гражданской войны и острой нехватки школ, интернатов и детских домов запрет детского труда, по мнению большевиков, неизбежно обернулся бы ростом подростковой уличной преступности. При этом никто не разъяснил, почему выполнять обязательную трудовую повинность ребенку можно, а жить в приемной семье в деревне и участвовать в сельскохозяйственных работах нельзя.
Отмена института усыновления в стране, в которой сиротами остались сотни тысяч детей, была не только жестокой и неразумной – она была идеологически основанной
По мере усиления советского государства крепла и забота о детях. В 1935 году возраст наступления уголовной ответственности был снижен с 14 лет (УК РСФСР от 1926 года) до 12 лет. С этого момента на 12-летних детей распространялось действие таких актов, как Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной собственности», более известное как «указ семь-восемь» или «закон о трех колосках». Грузы на железнодорожном и водном транспорте и имущество колхозов и кооперативов (включая скот и урожай на полях) были приравнены к имуществу государственному. За хищение такого имущества применялась высшая мера социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества. Амнистия по этим делам не предусматривалась. При этом размер хищений не имел принципиального значения – уголовное дело могло быть возбуждено против человека, который подобрал с поля несколько колосков.
В 1944 году, когда в результате сталинских репрессий и потерь во время Великой Отечественной войны мужское население страны резко сократилось и огромное количество детей осталось без отцов, государство почему-то пошло по пути ухудшения положения детей одиноких матерей. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 года отменил существовавшее до этого равенство зарегистрированного и фактического брака. Указ от 10 ноября 1944 года «О порядке признания фактических брачных отношений в случае смерти или пропажи без вести одного из супругов» предусматривал возможность установления ранее существовавших фактических брачных отношений в судебном порядке. Но норма эта была по сути лицемерной: об указе многие не знали, мало кто мог представить доказательства существования фактического брака, да и обращаться в суды, функционировавшие в основном как карательные органы, хотелось далеко не всем. А пенсию государство выплачивало только тем детям погибших военнослужащих, родители которых были официально женаты.
В это же время было ликвидировано существовавшее ранее равенство внебрачных детей и детей, рожденных в зарегистрированном браке. Отменили и установление отцовства как в регистрационном, так и в судебном порядке, и право одинокой матери обратиться в суд о взыскании алиментов на содержание внебрачного ребенка. «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее».
Запретив усыновление российских сирот американцами, наше государство нанесло очередной удар по слабым и беззащитным, подведя под него мощную идеологическую базу. Спартанцы все же были честнее – они сбрасывали слабых и увечных младенцев со скалы, не утверждая при этом, что тем самым наказывают, скажем, финикийцев. Российские же сироты оказались обречены на полную лишений и страданий жизнь во имя Большой Политики. И они никогда не поймут, что советские / российские дети были, есть и будут самыми счастливыми в мире.
