И Джон Керри, и Сергей Лавров заявили в Женеве, что они рассчитывают предотвратить военные действия против сирийского режима, который Соединенные Штаты обвиняют в убийстве сотен людей в ходе химической атаки 21 августа. На пресс-конференции Керри сказал, что только угроза применения силы привела стороны за стол переговоров и выразил надежду на то, что дипломатия заменит военные действия. Москва предложила свою помощь в уничтожении сирийского химического оружия 9 сентября, когда Конгресс США готовился в дебатам о планах президента Барака Обамы по нанесению военных ударов по Сирии.

Ставки для США особенно высоки. Администрация Обама пытается разрешить кризис и не проиграть голосование ни в Конгрессе, ни в Совете Безопасности ООН. Обама отложил нанесение военных ударов сначала для того, чтобы получить согласие Конгресса, затем (когда это согласие стало казаться маловероятным) для того, чтобы изучить предложение Владимира Путина, поступившее после нескольких месяцев напряженности и недоверия в отношениях Вашингтона и Москвы. Официальные лица в США говорят, что согласились рассмотреть российское предложение для того, чтобы предотвратить кровопролитие. Они обоснованно добавляют, что настороженно относятся к намерениям Кремля, и что целью женевских переговоров было проверить серьезность предложений Путина. В действительности, однако, угроза США применить военную силу уже не вызывает доверия, поскольку отсутствие общественной поддержки в самой Америке и международной поддержки означает, что Обаме пришлось бы действовать в Сирии в одиночку – а именно этого он хочет избежать. Решимость Вашингтона оказалась под еще бóльшим сомнением в результате задержек со стороны администрации и неясных сигналов относительно стратегии, тактики и времени проведения военной кампании.

Таким образом, неожиданное предложение Путина стало для Вашингтона облегчением. Частично это была услуга со стороны Москвы, которая помогла Обаме выйти из политического тупика, в который он загнал свою администрацию. Но услуги со стороны Кремля почти всегда обходятся дорогой ценой, что, судя по всему, понимают и в американском руководстве. При том, что высокопоставленный сотрудник Госдепартамента сказал газете «Вашингтон пост», что любое соглашение должно предусматривает военные последствия для Сирии в случае невыполнения обязательств, высказывания других американских чиновников указывают на то, что администрация Обамы может в конечном итоге согласиться с резолюцией СБ ООН, которая не упоминает угрозу применения силы.

В Москве и за ее пределами инициативу Путина восприняли как триумф кремлевской дипломатии. Цель российского президента – выиграть время и отложить разговоры о военной операции, поскольку чем дальше откладываются эти разговоры, тем меньше вероятность военных ударов. Кроме того, что он помог президенту Обаме решить его политическую проблему, он также укрепил режим Асада, деморализовал сирийскую оппозицию, обеспечил дальнейший спрос в Сирии на поставки обычных вооружений из России и представил Россию (которая изначально помогла семье Асада обзавестись химическим оружием) в роли глобального миротворца.

Сотрудничество в сирийском вопросе может привести к потеплению двусторонних отношений между Вашингтоном и Москвой. Накануне недавнего саммита «большой двадцатки» администрация Обамы дала понять, что уровень этих отношений снижается из-за отсутствия прогресса в вопросах сокращений ядерных вооружений и противоракетной обороны, а также дела Сноудена. Однако несмотря на то, что перед саммитом Обама заявлял, что не будет встречаться с Путиным один на один, он изменил свое намерение, когда осознал, что нуждается в помощи Кремля. В итоге Путин и Обама провели двустороннюю встречу «на полях» петербургского саммита.

Тем временем Путин решил извлечь дополнительную выгоду из своего положения и опубликовал статью в газете «Нью-Йорк таймс», в которой призвал США к осторожности в отношении Сирии. В этой статье содержалась неправда (Путин утверждал, что Россия «изначально» выступала за мирный диалог в Сирии, тогда как в действительности Москва была основным поставщиком оружия в Сирию), дезинформация (Путин заявил, что его цель – защита международного права, тогда как Кремль нередко использует вето в СБ ООН для продвижения собственных интересов) и лицемерие (статья Путина стала попыткой повлиять на внутренние дискуссии в США, тогда как сам Путин резко критикует США за участие в российских делах). Наконец, Путин прочитал читателям мораль о том, что США не являются «исключительной» страной, в то время как внешняя политика самого Кремля основывается на уверенности в уникальной роли России в мире.

Пока неясно, увенчаются ли переговоры по Сирии успехом, однако они с большой долей вероятности вдохнут новые силы в пошатнувшиеся отношения США и России. Как показывает нынешний кризис, Вашингтон должен обсуждать важные проблемы с Москвой. Однако разногласия в вопросах прав человека, стратегической стабильности и позиционирования двух стран в международных отношениях остаются серьезными. Сирийский кризис заставил усомниться в последовательности внешней политики нынешней администрации США. Похоже, что Путин спас Обаму от очередного военного вмешательства на Ближнем Востоке, но тем самым российский президент поставил своего американского коллегу в невыгодное положение. Цена дальнейшей помощи Кремля в сирийском вопросе, скорее всего, будет высокой.