Тропы информационной войны

Согласно докладу Freedom House, по итогам 2018 года Россия занимает 53-е место из 65 по уровню свободы в интернете. Эксперты организации указывают на высокий уровень концентрации рынка (госкорпорация Ростелеком, например, контролирует 37% рынка скоростного интернета), существенные ограничения контента (в частности, таких тем, как конфликт с Украиной, деятельность оппозиции или ЛГБТ) и нарушения пользовательских прав (снижение анонимности в сети, доступ госорганов к личным данным граждан, преследование блогеров и пр.). Уровень свободы в рунете снижается шестой год подряд, отмечается в докладе.

Принятый 1 мая закон о «суверенном рунете» является логичным продолжением курса Кремля, начатого в 2012 году после протестов на проспекте Сахарова и Болотной площади и направленного на ужесточение интернет-регулирования и контроля над цифровым обществом. Однако всерьез за дело российские власти взялись после аннексии Крыма и введения Западом санкций против России. У выбранного курса было как минимум два политических основания: ограничить доступ россиян к «нежелательной» информации и обезопасить инфраструктуру рунета на случай дальнейших санкций — например, отключения России от глобальной сети. 

По оценке Кремля, основная угроза российскому интернету исходит от США. Эту точку зрения озвучил сам Владимир Путин, заметивший в апреле 2014 года, после первого раунда западных санкций по Крыму, что интернет «возник как спецпроект ЦРУ, так и развивается». Впрочем, «отец веба» Тим Бернерс-Ли парировал этот комментарий российского президента, напомнив, что проект Всемирной сети, хотя и создавался при помощи американского госфинансирования, развивался и распространялся независимыми учеными. 

Однако тот факт, что именно в американской юрисдикции находится Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (ICANN), регулирующая вопросы, связанные с функционированием глобальной сети, является для Кремля достаточным доказательством реальности американской угрозы. Многочисленные попытки развенчать этот миф на протяжении многих лет не изменили эту позицию. Следуя избранному курсу, весной 2014 года Минкомсвязи вместе с ФСБ, Минобороны и крупнейшими операторами связи провели первые учения для оценки угроз рунету, в том числе при его отключении извне, и пришли к выводу о его уязвимости.

Стоит отметить, что вторжение государства в интернет является лишь частью более широкой информационной войны, развернутой Кремлем на внутреннем и внешнем рынках. Параметры этой войны прослеживаются в официальных документах. В конце 2015 года Путин утвердил Стратегию национальной безопасности РФ, где главным противником России недвусмысленно называются США. В вышедшей спустя год доктрине информационной безопасности также отмечается, что «некоторые страны» (намек на США) стремятся использовать свое технологическое превосходство для доминирования в информационном пространстве. В сложившейся ситуации, говорится в доктрине, Россия должна нейтрализовать их дестабилизационную активность и отразить вредное информационное воздействие. Наконец, в 2017 году в Стратегии развития информационного общества в РФ до 2030 года упор делается на необходимость обеспечить россиян «качественной» и «достоверной» информацией, а для этого нужно среди прочего перейти на российское оборудование и программное обеспечение и защитить «критическую инфраструктуру» рунета.

За прошедшие пять лет российские власти выносили на обсуждение различные сценарии «защиты»: создание полностью обособленной российской сети, использование опыта китайского файрвола, создание «независимого интернета» на базе БРИКС. Однако в итоге был выбран вариант «суверенного рунета». Формальным поводом для разработки соответствующего законопроекта стала Стратегия национальной кибербезопасности США, опубликованная в сентябре 2018 года. Россия в ней названа одним из главных источников киберугроз наряду с Китаем, Ираном и Северной Кореей.

Суть «защиты»

Поправки к законам «О связи» и «Об информации», известные как законопроект о «суверенном рунете», предложили в конце 2018 года глава комитета Совета федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас, его первый заместитель Людмила Бокова и депутат от ЛДПР Андрей Луговой. 16 апреля документ одобрила Госдума, 22 апреля его поддержал Совет Федерации. Частично закон вступит в силу 1 ноября этого года, а полностью — 1 января 2021 года.

Согласно закону, в случае возникновения угрозы рунет может перейти в режим централизованного управления, осуществлять которое доверят Роскомнадзору. Это означает, что ведомство получит полномочия определять правила маршрутизации трафика российских операторов связи, то есть контролировать распределение и направление потоков информации между сетями, в том числе с целью сократить объем передаваемых за рубеж данных. Это позволит поддерживать устойчивую работу критически важных сервисов (например, государственных сайтов) и после потенциального отключения России от общемировой сети.

Операторов связи обяжут установить в своих сетях «технические средства противодействия угрозам», которые им предоставит Роскомнадзор и через которые будет следовать весь трафик. Оборудование позволит определять источник передаваемого трафика и блокировать запрещенные ресурсы

Предполагается, что весь обмен трафиком на территории страны будет осуществляться только через внесенные в специальный реестр точки обмена (узлы подключения провайдеров к всемирной сети, из которых интернет распределяется к конечному пользователю). Кроме того, провайдеры должны будут участвовать в регулярных учениях «по выявлению угроз и отработке мер по восстановлению работоспособности рунета». Также закон предусматривает создание национальной системы доменных имен (DNS), которая будет использоваться в случае блокировки рунета извне.

Закон двойного действия

По словам Андрея Клишаса, с его помощью правительство стремится обеспечить безопасность и бесперебойность работы интернета и защитить интересы российских граждан. Внешнее отключение рунета, по мнению сенатора, может спровоцировать «экономический и социальный катаклизм», а ежедневные убытки составят минимум 20 млрд руб. Такие угрозы, заявил Клишас, «абсолютно реальны», пример тому — данные Эдварда Сноудена о причастности американского Агентства по нацбезопасности к отключению интернета в Сирии в 2012 году. Иными словами, под предлогом растущей внешней угрозы Кремль продвигает собственные авторитарные интересы.

«Заявленная цель [закона] очень аккуратно ложится в общий стратегический дискурс России о национальной безопасности и суверенитете, —объясняет исследователь медиа и интернета из Городского университета Дублина (Ирландия) Татьяна Локоть. —Защита от “внешних врагов” и образ “жертвы”, как пишет [историк] Тимоти Снайдер, является частью “политики вечности”, которая формирует государственную идентичность России в последнее время. Но, как мы видим, этот дискурс часто используется государством, чтобы дискредитировать внутреннюю общественно-политическую деятельность. Вот и с законом про суверенный интернет ситуация похожая: риторически он позиционируется как механизм защиты от внешних угроз, а в реальности его мишенями скорее всего станут гражданская активность, протестная деятельность и альтернативные мнения — в интернете и вне его».

«Это закон, который должен дать властям возможность манипулировать трафиком в стране или отдельном регионе — с понятными последствиями, препятствовать распространению информации, которая покажется Кремлю опасной или вредной», — подтверждает журналист, автор книги «Красная сеть» (The Red Web) Андрей Солдатов.

Об использовании нового закона для экстренного отключения от интернета отдельных регионов страны, например в случае политических волнений, предупреждают все опрошенные ИСР эксперты. Тем более что подобный опыт у российских властей уже есть. Так, в Ингушетии, где в октябре 2018 года начались массовые акции протеста из-за пересмотра административной границы с соседней Чечней, на время митингов сотовые операторы по предписанию правоохранительных органов отключали мобильный интернет.

В отличие от авторов законопроекта, независимые эксперты считают отключение рунета от глобальной сети маловероятным. «Есть мнение, что все это делается для того, чтобы в случае чего изолировать Россию от внешней сети. Но надо отдавать себе отчет, что отключить всю Россию от интернета невозможно без поломки ключевых сервисов, которые использует само государство, например для финансовых транзакций, — отмечаетруководитель общественной организации «Роскомсвобода» Артем Козлюк. —У нас слишком много трансграничных переходов интернет-трафика, и довольно тяжело взять и поставить в кабинет Путина красную кнопку, при нажатии которой в России пропал бы интернет. Но сделать так, чтобы такие шатдауны, как в Ингушетии, были легитимны и происходили все чаще в разных регионах страны, вполне реально».

По словам Козлюка, цели, заявленные в обосновании этого закона, не выдерживают никакой критики: «Об этом уже сто раз говорилось: США никакую страну от интернета никогда не отключали и не собираются это делать, и глупо приводить такие доводы, чтобы обосновать попытки самоизоляции от всемирной сети».

«Это невозможно реализовать технически, — добавляет интернет-эксперт, создатель ресурса satoshi.fm Антон Меркуров. — Более того, интернет все дальше децентрализуется естественным путем, количество подсетей растет, и контролировать их невозможно. Тестовые попытки изоляции могут привести к сбоям критического оборудования».

Кто стоит за «суверенным рунетом»?

По данным Би-би-си, Клишас, Бокова и Луговой — лишь номинальные авторы закона, а его реальным идеологом и активным лоббистом является первый замглавы администрации президента Сергей Кириенко. Ранее идею «суверенного рунета» продвигала «Лига безопасного интернета», созданная для цензурирования информации в интернете «православным бизнесменом» Константином Малофеевым и тогда помощником президента Игорем Щеголевым. После ухода Щеголева подконтрольное ему Управление президента по информационным технологиям и инфраструктуре связи перешло в подчинение Кириенко.

«Репрессивные интернет-законы в России готовятся или силовиками, или группой политиков, озабоченных политической стабильностью в стране. Закон о суверенном интернете явно попадает во вторую категорию», — подтверждает Андрей Солдатов. 

Однако, как это часто происходит в клептократической системе, выстроенной Владимиром Путиным, у заявленных политических инициатив могут быть финансовые бенефициары. На это указывает Антон Меркуров, по словам которого единственный интерес реальных инициаторов закона — «деньги, деньги и еще раз деньги». «Разработка оборудования, многочисленного программного обеспечения, его интеграция, строительство дата-центров (хранение данных в России), тендеры с Huawei. На этом наживаются множество участников рынка», — говорит эксперт. «Да, на этом законе будут зарабатывать большие деньги», —соглашается Артем Козлюк и поясняет, что «какая-то крупная госкорпорация будет продавать государству это оборудование». Судить о финансовых бенефициарах закона о «суверенном рунете» можно будет как минимум после объявления государственных тендеров на закупку «технических средств противодействия угрозам», говорят собеседники ИСР.

Однако можно предположить, что за закон о «суверенном рунете», как и в случае с другим запретительным «законом Яровой», заплатят обычные пользователи (через повышение тарифов) и небольшие и средние операторы связи (они просто закроются из-за дополнительных издержек). Критики закона предупреждают и о других побочных эффектах от его реализации: ухудшении качества связи, сбоях в работе сетей, росте числа блокировок сайтов и дальнейшем расширении цензуры.