В статье, написанной в откровенно грубой и оскорбительной форме, экс-премьер обвинил Зеленского в предательстве русского языка, на котором тот был воспитан, и заигрывании с «оголтелыми националистическими силами», чьи идеологические и политические предшественники безжалостно убивали евреев во время Второй мировой войны. Медведев недвусмысленно намекнул, что Зеленскому следует перестать изображать из себя украинского националиста, принять свое этническое происхождение и гордиться тем, что он ашкеназский еврей. 

Эта публикация подверглась жесткой критике, однако идиосинкратические нарративы Медведева отражают противоречивый интеллектуальный и политический дискурс о еврейском народе, сложившийся в России. Достаточно сказать, что несколько десятилетий назад любое филосемитское замечание из уст высокопоставленного российского чиновника было бы совершенно немыслимо. Текст Медведева настолько противоречив и витиеват, что его можно рассматривать одновременно и как юдофильский, и как антисемитский — в зависимости от угла зрения и контекста. Такая витиеватость, впрочем, характерна не только для России. Более пристальный взгляд на историю и за ее пределы обнаружит, что «антисемиты» вполне могли восхвалять некоторых евреев, а «юдофилы» порой могли допускать антисемитские высказывания.

Евреи в Советском Союзе

Большинство русских евреев (относятся к ашкеназской группе) стали подданными Российского государства в XVIII веке, после разделов Польши. В царской России евреям, считавшимся религиозной общностью, было разрешено проживать, за некоторыми исключениями, в строго определенных районах, известных как «черта оседлости». Евреи подвергались всяческой дискриминации, поэтому совершенно логичным было их участие в различных оппозиционных движениях и партиях, в том числе большевистской. После Октябрьской революции 1917 года евреи заняли видные должности во всех органах власти, включая тайную полицию. В результате многие критики советского режима стали расценивать правление большевиков как правление евреев. Судьба российских евреев тогда оказалась тесно связана с эволюцией режима и господствовавшей идеологии. К 1930-м годам идеология советского режима изменилась — и ситуация сильно усложнилась. Если официальной идеологией в стране оставался марксизм-ленинизм, то реально функционировавшей парадигмой был национал-большевизм, который восхвалял большевистскую революцию как отправную точку не столько мировой пролетарской революции, сколько истории могущественного российского государства в форме Советского Союза, подтверждая тем самым преемственность между дореволюционной и революционной Россией. 

Одним из проявлений мутации режима стало введение в СССР внутренних паспортов с печально известным «пятым пунктом», указывавшим на этническую принадлежность владельца документа. Национальность, определяемую фактически как наследственный признак, юридически было невозможно «отредактировать», она не зависела от языка, культуры, места рождения или религии. Таким образом, этническая принадлежность российских/советских граждан была политически контекстуализирована как биологическая категория (нечто подобное позднее произошло в нацистской Германии). В 1930-е годы и во время Второй мировой войны представление о национальности как биологическом конструкте закрепилось, создав потенциальную угрозу для евреев, которые не могли отказаться от своего еврейства. Поначалу советская власть рассматривала их как «благонадежную» этническую группу, не опасную для советского государства. Представителей народов, признанных государством «опасными», могли депортировать в отдаленные районы и тем самым устранить исходившую от них «угрозу». Политика переселения «опасных» народов восходит к древности. Ассирийцы насильно переселили десять колен Израилевых во внутренние области своей империи, турки-османы массово депортировали армян во время Первой мировой. В СССР та же участь постигла в конце 1930-х корейцев, а в годы Великой Отечественной войны — чеченцев, ингушей, калмыков, советских немцев и других. Для советских евреев подобная практика была чревата определенными последствиями.  

В первые послевоенные годы СССР активно поддерживал евреев в Палестине и первым в мире признал Государство Израиль. Эта поддержка носила сугубо прагматический характер. С одной стороны, израильские евреи были настроены решительно просоветски, считали Красную Армию главной силой, спасшей еврейский народ от полного уничтожения. С другой стороны, просоветский Израиль открывал Москве возможность создать военные базы в Средиземном море. Однако когда Израиль начал сближаться с Западом, советская власть резко изменила свой подход: евреев стали воспринимать как «чужих» и «опасных», готовилась их депортация в отдаленные районы Дальнего Востока (так называемую Еврейскую автономную область). Смерть Сталина сорвала эти планы, но политика в отношении евреев осталась прежней.

В Советском Союзе, воспринимавшем Израиль как марионетку Америки, евреи стали совершенно чуждым элементом. После Шестидневной войны 1967 года СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем, что еще больше усугубило положение советских евреев. И когда они начали массово эмигрировать в Израиль, США и другие западные страны, Кремль окончательно уверился в том, что евреи являются источником серьезной угрозы советскому государству. 

Представления советского населения о евреях не были однородны. Некоторые националистически настроенные диссиденты относились к ним с подозрением, тогда как представители либеральной интеллигенции и даже более широкой общественности могли испытывать к ним симпатию. Так, в глазах прозападных либералов евреи были преимущественно антисоветчиками, а рядовые граждане зачастую считали их неким привилегированным сословием, имеющим возможность свободно уехать на Запад (то есть за пределы СССР и Восточной Европы) и жить там гламурной жизнью. Может показаться, что отношение советских/российских граждан к евреям — среди которых различали «хороших» и «плохих» — могло быть либо юдофильским, либо антисемитским, однако в действительности все было гораздо сложнее.

Евреи разделены  

На «плохих» и «хороших» евреев делили еще в нацистской Германии. Будучи ярыми антисемитами, нацисты уничтожили шесть миллионов евреев. Но даже они не всегда были последовательны в своих взглядах или, по крайней мере, в своем отношении к людям еврейского происхождения. Они проводили различие между немецкими и восточноевропейскими евреями. Хотя после принятия в 1935 году Нюрнбергских расовых законов евреи в Германии были лишены гражданства и признаны фактически «недочеловеками», нацисты их не убивали, во всяком случае вначале, а открыто поощряли их отъезд из страны. Некоторые из них были превращены в «евреев рейха», то есть «имперских», «государственных» евреев, которые были настолько важны для государства, что им позволялось остаться в Германии. Кроме того, тысячи немецких граждан смешанного происхождения (так называемые мишлинги) служили в вермахте.

Похожим образом различия между «хорошими» и «плохими» евреями подчеркивала и советская власть: к последним она относила тех несчастных советских евреев, которые, поддавшись влиянию сионистской пропаганды, эмигрировали на Запад или в Израиль. Сторонники такого подхода обнаруживались и в диссидентской среде. При этом такие националисты, как математик Игорь Шафаревич или философ и историк Лев Гумилев, видели в евреях тотальное зло. Гумилев, завоевавший популярность в поздние советские годы, считал, что большинство народов в Российской империи, а затем и в Советском Союзе жили в счастливом «симбиозе» и только евреи были оторваны от своих корней и потому могли существовать лишь как паразитирующее инородное тело. Он полагал, что сосуществование евреев с коренными народами России привело к возникновению этнической «химеры», вредоносному искусственному единству.

Интересно, что делением на те же категории нередко занимались сами евреи, в особенности уехавшие в Израиль: они заявляли, что «плохие» черты (трусость, цинизм, отсутствие каких-либо привязанностей) свойственны не всем их соплеменникам, а лишь тем, кто оказался оторван от своей исторической родины, Израиля, и не желал возвращаться к корням. Израильские евреи очень отличались от евреев «галута» (диаспоры). Некоторые из них прямо противопоставляли себя евреям «западным». Так, в своем скандально известном интервью Амосу Озу бывший премьер-министр Израиля Ариэль Шарон критически высказался о европейских и американских евреях, твердивших о моральной правоте жертв Холокоста и звериной сущности нацистов, и даже назвал такую точку зрения философией бесхарактерных слабаков, «жидов». Советский кибернетик и историк национал-большевизма Михаил Агурский — русский еврей, которого автор этой статьи знал лично, — в какой-то степени разделял эти взгляды. Позволяя себе почти антисемитские замечания, он признавался, что ненавидел Соединенные Штаты и эмигрировавших туда евреев за их цинизм и меркантилизм, но восхвалял израильских евреев, готовых сражаться и умирать за свою землю без оглядки на «политкорректность» и мнение Запада. Агурский также отмечал, что у «настоящих» евреев не возникает проблем с «настоящими» русскими, которые также готовы погибнуть за свою страну (за что снискал симпатии даже среди русских националистов).

Дальнейшее разделение: от Дугина до Путина

Делить евреев на «хороших» и «плохих» в России продолжили и после распада СССР. Александр Дугин, известный в первые постсоветские годы идеолог евразийства, различал евреев «евразийских», то есть преданных слуг великой «евразийской», или советской империи, и «атлантических» — наемных агентов циничного капитализма и враждебной меркантильной «цивилизация моря». Позже Дугин стал адептом «традиционализма», но евреи в его философии остались «разделенными». По одну сторону были поставлены «хорошие» ортодоксальные евреи, чья жизнь с опорой на незыблемые традиции консервативного иудаизма обращена в «вечность»; по другую — «плохие» евреи, стоящие на службе у погрязшего в материализме и цинизме, изменчивого современного мира. Два этих лагеря, по Дугину, ненавидят друг друга. Их противопоставление продолжилось и в путинскую эпоху. 

Отношение Путина к евреям всегда было неоднозначным. В число «плохих» евреев попали в основном противостоявшие ему олигархи, такие как Борис Березовский, серый кардинал эпохи Ельцина. Вынужденный покинуть страну в 2000 году, он умер в Лондоне 13 лет спустя при весьма странных обстоятельствах. «Хорошими» же евреями оказались лояльные власти олигархи, например Роман Абрамович, а также кремлевские пропагандисты вроде Владимира Соловьева. К слову, Путин гораздо более расположен к евреям, чем другие правители России, включая даже большевиков. Хотя среди большевиков было много этнических евреев, сами они называли себя лидерами мировой пролетарской революции или трансэтнического советского государства, в котором правят рабочие и крестьяне. Будучи в большинстве своем сторонниками ассимиляции, они не прилагали особых усилий для развития еврейской культуры или религии. Путин же, напротив, относится к российским евреям как к отдельной культурной и этнической группе. При нем евреи перестали считаться чуждым и враждебным элементом и полностью интегрировались в российскую историю. Поистине выдающимся событием стало открытие в Москве Музея толерантности, посвященного истории российских евреев. Отношение Путина к Израилю в целом также можно назвать дружественным, почти сердечным. Немаловажно и то, что он единственный из всех российских лидеров приезжал с визитами в Израиль.

Подобное принятие евреев произошло и в Украине. Хотя исторически в Украине были сильны антисемитские настроения, в последние годы отношение значительной части населения к евреям изменилось. Проживающие в стране евреи интегрировались в украинское общество как благонадежный «коренной» народ. Более того, украинцы избрали своим президентом еврея Владимира Зеленского. Когда остро встал вопрос о позиции Киева в отношении России, общий язык с Зеленским смогли найти даже некоторые националисты.

Сегодня, на фоне свершившегося российского вторжения, очевидно, что статья Дмитрия Медведева была направлена прежде всего на подрыв политического статуса Зеленского в Украине. Однако его колкости в адрес украинского президента и реверансы в сторону евреев позволяют судить о неоднозначном отношении к еврейскому народу на постсоветском пространстве в целом.

Перевод текста: Диана Фишман.