По мнению Илана Бермана, на международной арене Россия позиционирует себя в роли сильного лидера, тем самым создавая «внушительный геополитический образ страны-знаменосца». Однако при близком рассмотрении становится очевидно, что этот образ обманчив. В действительности Россия переживает глубокую сущностную трансформацию. «Эта трансформация по своему масштабу и последствиям будет не менее драматичной, чем распад Советского Союза двадцать с лишним лет тому назад». Берман выделяет три основные тенденции, которые проявляются уже сегодня и чьи «траектории пересекутся» в будущем.

Первая тенденция – назревающая демографическая катастрофа. Согласно данным ООН, коэффициент рождаемости (количество детей у одной женщины) в России равен 1,6, в то время как в Европе и США он составляет 2,1. Из-за естественной убыли (вымирания) и эмиграции население России с каждым годом сокращается на полмиллиона человек. Российские власти признают, что к 2050 году общее число жителей России (142,9 млн человек) уменьшится на четверть и составит 107 млн. «Происходит массовое сокращение человеческого капитала», – отмечает Берман.

Демографический кризис Берман объясняет рядом факторов. Во-первых, Россия, в отличие от США, никогда не использовала ресурсы, высвободившиеся по окончании холодной войны, на социальные и культурные нужды, в том числе на развитие образования. Расходы на здравоохранение (по идее, определяемые уровнем ВВП) в России остаются на уровне середины 1990-х. «Российское правительство просто-напросто не тратит деньги на благополучие своего народа», – пишет Берман. В итоге средняя продолжительность жизни мужчин в России составляет 60 лет, что сопоставимо с аналогичными показателями Мадагаскара. Продолжительность жизни женщин немного выше – 73 года. Примечательно, что оба показателя на 10–15 лет ниже, чем в Европе и США.

Второй фактор – распад института семьи. По данным ООН, Россия занимает первое место в мире по количеству разводов. Половина российских браков заканчивается разводом, и в таких семьях редко бывает более одного ребенка. В итоге семей с тремя-четырьмя детьми практически нет, а именно этот показатель является важным условием демографического прироста.

Третий фактор – огромное количество абортов. По официальной статистике, ежегодно в России совершается порядка 1,2 млн абортов. Иными словами, учитывая, что население страны составляет 142 млн, это означает, что каждый час жизни лишаются 300 человек. В действительности это число может быть вдвое больше, поскольку, например, частные клиники не всегда делятся информацией о своих пациентах, кроме того, имеют место незарегистрированные аборты, аборты на дому и проч. В целом из-за абортов потенциальное население России ежегодно сокращается на 2%.

Дополнительную угрозу населению России создает эпидемия СПИДа. На сегодня 1% населения России является носителями ВИЧ-инфекции, что во многом обусловлено широким распространением наркотиков. Согласно данным ООН, Россия потребляет 20% общемирового объема героина. Свыше трети наркоманов в России ВИЧ-инфицированы.

Наконец, еще одним фактором, обусловившим демографический кризис в России, является эмиграция. Репрессивная политика российских властей, бедственное состояние экономики, культуры, образования и социального устройства заставляет людей искать лучшей жизни за рубежом. В результате, как пишет Берман, «темпы массовой эмиграции из России сегодня едва ли не превосходят массовое бегство из страны 100 лет назад» в период революции 1917 года. По некоторым данным, с момента прихода к власти Владимира Путина в 1999 году Россию покинули 2 млн человек. «Каждый пятый гражданин России сегодня хотел бы жить за границей, 40% людей в возрасте от 18 до 35 лет всерьез думают об отъезде». Подобная статистика свидетельствует о том, что «население утратило надежду в свое будущее и больше не доверяет правительству».

Вторая тенденция – национальная и религиозная трансформация страны. Высокими темпами растет доля мусульманского населения России. Во многом это объясняется тем, что, согласно мусульманским традициям, они не злоупотребляют алкоголем, не совершают аборты, не разводятся, и их семьи, как правило, многодетны. На сегодняшний день в России проживает 21 млн мусульман, что составляет 16% населения. По оценкам российского правительства, к концу текущего десятилетия каждый пятый россиянин будет мусульманином. По некоторым прогнозам, к 2050 году мусульманином будет уже каждый второй россиянин.

Между тем мусульманская община относительно плохо интегрирована в нынешнее российское общество. Российские власти проводят активную политику протекционизма в регионах и поддерживают рост ультраправого национализма. Берман отмечает, что российские политики считают мусульман в России «не столько россиянами, сколько частью “внутренней заграницы”, которую нужно контролировать, а не интегрировать». Не имея особых экономических рычагов и находясь в статусе «внутренней заграницы», мусульманское сообщество России склонно к еще большему обособлению и радикализации.

В частности, исламизация захватила Северный Кавказ и Чечню. Проблема радикального исламизма этого региона постепенно «распространяется с периферии в центр страны». Признаки разгорающегося экстремизма уже отмечаются в центральной России – в республиках Татарстан и Башкирия. По мнению Бермана, недалек тот день, когда противостояние между российским правительством и радикальными силами, неподконтрольными властям, выльется в серьезный внутренний конфликт. «Мы говорим уже не об одной Чечне, а о нескольких. Назревающий конфликт со временем обретет огромные масштабы – гораздо более значительные, нежели те, что Кремль мог себе представить изначально».

Третья тенденция – наступление Китая. Почти треть населения России проживает в азиатской части страны. И Россия давно озабочена проблемой выхода на азиатские рынки и торговли с Китаем и другими странами региона. Дальний Восток и Западная Сибирь считаются «житницей России», однако их территории общей площадью почти 12 млн квадратных километров почти не заселены. Россияне уезжают оттуда. «Они покидают эти земли в поисках более мягкого климата и лучших экономических перспектив», – объясняет Берман. За последние 20 лет население Западной Сибири уменьшилось на 20%. В итоге сегодня на территории Западной Сибири и Дальнего Востока в общей сложности проживают 25 млн человек, или два человека на квадратный километр. «Нет людей – нет рабочей силы», – отмечает Берман.

Между тем китайский бизнес все более уверенно заявляет о себе на этих территориях. «Вклад в человеческий капитал и экономическое развитие региона, осуществляемый Китаем, ни в какое сравнение не идет с тем, что делает российское правительство. […] Владивосток, например, географически расположен гораздо ближе к Пекину, чем к Москве». «А из Москвы на эти регионы смотрят как на захолустье – как в экономическом, так и в политическом плане», – говорит Берман. Сам Дальний Восток «заметно трансформируется, и его жители чувствуют себя ближе к азиатам в целом и к китайцам в особенности». Подобная ситуация говорит о том, что «Россия не только не способна экономически противостоять Азии, но и попросту утрачивает контроль над своей территорией». Поэтому, по мнению Бермана, вероятность территориального конфликта с Китаем достаточно велика. Россия и Китай веками спорили о пограничных территориях – последний раз линия границ была согласована в 2001 году. Происходящие сдвиги в геополитической и экономической обстановке на Дальнем Востоке могут привести к «губительным последствиям для России как мировой энергетической супердержавы и как локомотива экономического развития в Азии».

Подводя итоги, Берман заключает, что все три вышеперечисленные тенденции губительны для России, а их взаимодействие «катастрофично», потому что государство Путина и его приближенных строится на принципе «здесь и сейчас», без учета долгосрочных перспектив. Режим Путина никогда всерьез не занимался этими важнейшими проблемами, поскольку он «просто не создан для решения задач такого уровня». «Российская система управления отражает культ личности, создаваемый вокруг Путина и его круга единомышленников. Она держится за счет поголовной коррупции, взяток и кумовства». Для решения демографических и других проблем России сегодня необходимы привлечение серьезных иностранных инвестиций, поддержка международных организаций и пр. Однако для этого потребуется «демонтировать, по крайней мере частично, путинскую систему». Таким образом, политика российских властей загнала страну в тупик. Однако это не означает, пишет Берман, что система может исчезнуть в одночасье. «Можно вполне ожидать, что Россия вернется к имперским амбициям и начнет идеологически оправдывать свои претензии на некогда потерянные территории», – предупреждает автор. Так, постепенная утрата Россией контроля над восточной периферией может послужить толчком к ее экспансии на Запад, чтобы таким образом решить свои экономические и демографические проблемы. Однако в этом случае неизбежно возникнет напряжение в отношениях России с Европой и блоком стран НАТО.

Как отмечает Берман, перезагрузка российско-американских отношений, инициированная Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым четыре года назад, доказала свою несостоятельность. А по сути оказалась провалом. Такой результат, по мнению автора, должен заставить американских политиков задуматься о том, как вести себя с Россией и что от нее ожидать. «Вполне вероятно, что через 20–30 лет реальную угрозу для США будет представлять не сильная, а именно слабая Россия», – резюмирует автор.