Сначала планировались торжества, потом аресты,
потом решили совместить.
Из телефильма «Тот самый Мюнхгаузен»

Мы очень любим праздники. Самые разные, религиозные и не очень, свои и чужие. Чужие мы с радостью отмечаем во всю силу присущего нам интернационализма и широты взглядов, но при этом готовы предложить национальную альтернативу иноземному празднеству (например, ответить на празднование дня святого Валентина отмечанием истинно российского дня святых Петра и Февронии). Так что 20-летие Основного закона мы справим с византийским размахом, не извольте беспокоиться. Признаки этого надвигающегося размаха уже давно видны, и чем ближе славный день, тем эти признаки заметнее. Намечены торжественные мероприятия, уже идут или вот-вот начнутся пафосные конференции. И даже сам глава государства пригласил к себе заведующих кафедрами конституционно-правовых дисциплин, дабы в преддверии 20-летия Конституции обсудить с ними важные вопросы. И, что характерно, обсудил.

Спасибо, спасибо тем добрым людям, которые размещают стенограммы рабочих встреч президента. Благодаря им о подробностях некоторых захватывающих мероприятий можно узнать из первоисточника, а не из клеветнических измышлений «геенн огненных» (гениальный термин, в свое время широко использовавшийся в пресс-службе Конституционного суда РФ), публикуемых в некоторых неблагонадежных СМИ. Вот, читайте, завидуйте, пожалуйста!!!

Разумеется, не обошлось без конструктивной критики со стороны профессионалов. Не такой, какая прозвучала в опубликованном летом обращении группы юристов, обеспокоенных постоянным искажением положений Конституции и предупреждавших о том, что конституционный строй в России находится в опасности. Имен авторов обращения и основной когорты подписавших его юристов в списке участников приснопамятной встречи обнаружить не удалось. Не пригласили или сами не пришли – уже неважно. Важно то, что сказанное ими власти услышать не захотели. Обозначение болевых точек, примеры прямого нарушения Конституции в ходе законотворческого процесса не были предусмотрены сценарием задуманного мероприятия. Это было бы совсем не празднично. Хотелось, чтобы из уст преподавателей конституционного права прозвучала критика принципиально иного рода. Детали в стенограмме, а в целом высказанные критические замечания звучали примерно так: «Вы вовсе не величайший из королей, а просто выдающийся, да и только… Слухи о вашей святости преувеличены, да, да! Вы вовсе не по заслугам именуетесь почетным святым. Вы простой аскет! Подвижник, отшельник, но отнюдь не святой»¹.

Справедливости ради следует отметить, что подобные комментарии делали далеко не все присутствовавшие; судя по списку участников, там были в числе прочих весьма достойные люди, которые предпочли воспользоваться своим правом хранить молчание. Право слово, уж лучше бы им воспользовались некоторые из выступавших. А то ведь неудобно получилось – солидная дама, изволит заведовать кафедрой государственного (конституционного) права в одном из российских университетов, и вдруг сообщает следующее: «американцы 200 лет уже не меняют свою Конституцию». Во как! Оказывается, и отмены рабства в США не было (XIII поправка, 1865 год), и активное избирательное право сначала для афроамериканского населения (XV поправка, 1870 год), а затем для всех дам вне зависимости от расовой принадлежности (XIX поправка, 1920 год) не вводилось, не говоря уже об ограничении пребывания на посту президента двумя сроками (XXII поправка, 1951 год). Как сказал бы известный персонаж, «поздравляю вас, гражданин (вернее, гражданочка. – Е. М.), соврамши».

Дивно преподаем конституционное право, поздравляю ваших студентов. Ну да бог с ней, с этой дамой, человек девственный, не знает, что в Конституцию США были внесены поправки. Речи другого джентльмена, заведующего кафедрой конституционного и муниципального права МГЮА, считающегося одним из лучших юридических вузов России, не в пример опаснее. Вышеизложенный джентльмен в ходе своей пространной речи обратил внимание президента на вопрос «о соотнесении решений международных судов с Конституцией России», сообщив при этом следующее: «Я лично согласен с той позицией, которая нашла обоснование у нас в литературе и согласно которой Россия имеет суверенное право выполнять решения международных судов таким образом, чтобы не были нарушены и буква, и дух Конституции». Одним из идейных вдохновителей этой позиции является председатель Конституционного суда России В. Д. Зорькин, высказавшийся по этому поводу, например, следующим образом: «Каждое решение Европейского суда – это не только юридический, но и политический акт. Когда такие решения принимаются во благо защиты прав и свобод граждан и развития нашей страны, Россия всегда будет неукоснительно их соблюдать. Но когда те или иные решения Страсбургского суда сомнительны с точки зрения сути самой Европейской конвенции о правах человека и тем более прямым образом затрагивают национальный суверенитет, основополагающие конституционные принципы, Россия вправе выработать защитный механизм от таких решений. Именно через призму Конституции должна решаться и проблема соотношения постановлений КС и ЕСПЧ».

Текст, конечно, дивный и с точки зрения казуистики, коей славится Валерий Дмитриевич, и в плане эмоционального накала. Только есть вопросы. На каком основании, например, утверждается, что каждое решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) есть не только юридический, но и политический акт? Понятно, конечно, что Зорькин ориентируется на опыт подведомственного ему КС, который в 1992 году рассматривал до предела политизированное дело КПСС, в то время как пункт 3 статьи 1 закона РСФСР «О Конституционном суде» 1991 года устанавливал прямой запрет на рассмотрение политических вопросов. Для того чтобы этот запрет обойти, в апреле 1992-го в действовавшую тогда Конституцию РСФСР 1978 года внесли поправки, в результате чего в Конституции появилась статья 165.1, устанавливавшая, в частности, право Конституционного суда разрешать дела о конституционности политических партий и иных общественных объединений. Но ЕСПЧ такое и не снилось, и они, наивные, даже не подозревают, что наш КС считает их решения актами политическими.

Второй вопрос – а кто, простите, будет выявлять и определять упомянутую его честью судьей Зорькиным сомнительность решений Страсбургского суда с точки зрения сути Европейской конвенции о правах человека? И на основании каких критериев? Как же можно будет установить, какие именно решения ЕСПЧ гнусно посягают на наш национальный суверенитет и основополагающие конституционные принципы? Есть у меня нехорошее предчувствие, что таковыми будут считаться постановления, принятые против Российской Федерации. Да и знаменитый законопроект Александра Торшина, в котором речь идет о взаимоотношении юрисдикций КС и ЕСПЧ, так себе тихонько и лежит, принятый в 2011 году в первом чтении, в стенах Государственной думы. И в любой момент этот законопроект может быть реанимирован и выхвачен из ножен подобно кинжалу.

Основная идея и, соответственно, опасность этого законопроекта заключается в предложении, чтобы Россия не выполняла свои обязательства по Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод до тех пор, пока с решениями ЕСПЧ не согласится КС. При этом Европейская конвенция обязательна для России и не может быть отвергнута, как не могут быть отвергнуты решения ЕСПЧ, вынесенные на основе этой конвенции. Часть 1 статьи 46 Европейской конвенции гласит, что «Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами». И когда Россия присоединилась к конвенции, она тем самым приняла на себя обязательства следовать толкованиям ЕСПЧ и исполнять его решения. Отрицание необходимости следовать положениям конвенции и исполнять решения Европейского суда по правам человека для России будет означать нарушение своей собственной Конституции в части, устанавливающей обязательство России следовать общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам РФ (часть 4 статьи 15 Конституции РФ). Короче, несимпатичные какие-то предложения и с правовой точки зрения более чем сомнительные, в особенности когда исходят из уст обладателей ученых степеней в области юридических наук.

Чем ближе радостная дата, тем больше новых и интересных идей относительно того, что именно надо еще сделать с Конституцией. Предложения Торшина и Зорькина ведь уже второй свежести, впервые прозвучали пару-тройку лет тому назад. Зато есть и совсем недавние, оригинальные. Тут вот на очередной юбилейной конференции (судя по сообщениям СМИ) отличился представитель Совета федерации в Конституционном суде г-н Александров. Он ополчился на 13-ю статью Конституции, относящуюся к основам конституционного строя России и предусматривающую, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Очень сетовал по этому поводу г-н Александров, нигде в мире якобы такого безобразия нет. И предлагал нехороший этот запрет из текста Конституции убрать.

Грустная получается картина: с одной стороны, вся страна в едином порыве готовится праздновать 20-летие своего Основного закона, по которому она так счастливо живет. С другой стороны, то там, то здесь либо предлагают убрать из его текста одну из основ конституционного строя, либо делаются заявления, в завуалированной форме призывающие не исполнять прямые предписания Конституции.

В преддверии юбилея Конституция начинает использоваться как фетиш, при этом реальное ее содержание игнорируется. Все это очень напоминает сцену из замечательного фильма «Тот самый Мюнхгаузен», в которой родной город барона готовился отметить годовщину со дня его смерти. Появление живого Мюнхгаузена внесло смятение, кульминацией которого стала гениальная фраза: «Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?» Сам по себе Мюнхгаузен, в особенности внезапно воскресший, никому не был нужен и никого не интересовал. Он нужен был как фетиш, как символ, как повод для пышных празднований. И что-то похожее сейчас происходит с российской Конституцией, которая для многих ценна не сама по себе, а лишь как повод для торжества.

¹ Е. Шварц. «Обыкновенное чудо».