С момента публикации доклада Мюллера, согласно которому контакты между предвыборным штабом Дональда Трампа и российским правительством нельзя квалифицировать как преступный сговор, объем и тон обсуждений этой темы в американских СМИ значительно снизились. Фокус публичных дискуссий сместился к вопросу о том, препятствовал ли Трамп правосудию. Столь быстрая смена приоритетов указывает на то, что адекватные выводы о целях и задачах российского вмешательства и политики Кремля в целом медиа и политические круги США так и не сделали.
В ходе расследования о российском вмешательстве в президентские выборы США 2016 г. спецпрокурор США Роберт Мюллер (выше) пришел к выводу, что контакты представителей российского государства с предвыборным штабом Дональда Трампа не могут быть квалифицированы как преступный сговор. Однако доклад позволяет составить представление о масштабах российской операции. Фото: Пит Соза (Белый дом).
Одержимость Россией
На протяжении последних двух лет дискуссии о российском вмешательстве в американские выборы формировали «центры тревожности» в политическом дискурсе в США (в меньшей степени в России). К проблеме сложились два противоположных подхода. Большинство республиканцев сочли, что обвинения в адрес Трампа о преступном сговоре с Путиным нужно игнорировать как фабрикацию, подготовленную оперативниками Демократической партии из-за поражения Хиллари Клинтон. В свою очередь, большинство демократов, шокированных победой Трампа, расценили информацию о российском вмешательстве во внутренние дела США как доказательство нелегитимности его президентства.
Безусловно, многие американцы на разных концах политического спектра воспринимают Трампа как фигуру, оскорбляющую фундаментальные ценности, на которых построена страна, а его избрание – как политическую аберрацию, не отражающую общественные настроения (несмотря на то, что рейтинг Трампа стабильно колеблется вокруг 40% на протяжении всего срока его правления). Обвинения в «сговоре с Россией» служат для них удобным объяснением: проблема не столько внутри страны, сколько за ее пределами – во всем виноват иностранный противник. На фоне политического наследия «холодной войны» и репутации Владимира Путина как «глобального злодея» Россия идеально подходит на роль такого противника, пусть и не без оснований. Теория о сговоре дала противникам Трампа надежду: если связь с Россией доказуема, «неправильного» президента можно отправить в отставку, и мир станет прежним.
Эта надежда была подхвачена многими американскими СМИ, значительная часть которых придерживается либеральных взглядов, и эта направленность задает их повестку дня и определяет угол освещения событий. Многочисленные расследования, проведенные журналистами New York Times, Washington Post, Wall Street Journal, Buzzfeed и других ведущих изданий, пролившие свет на финансовые и политические махинации Трампа и его окружения, вызвали ярость американского президента, окрестившего СМИ «врагом народа» и «фейковыми новостями». (Против лояльного телеканала Fox News Трамп, впрочем, не имеет ничего против). В ответ многие журналисты вполне справедливо восприняли ситуацию как мощнейшую атаку на свободу слова и по сути вступили в позиционную войну с Трампом. Неудивительно, что обвинения во вмешательстве Кремля, якобы поспособствовавшем избранию Трампа, генерировали огромный объем материалов СМИ и экспертных комментариев на тему – от качественных расследований и репортажей до поверхностных «горячих» колонок, в том числе распространяющих сомнительные конспиративные теории.
Даже в отсутствие такого количества публикаций о подозрительных связях новоизбранного президента с Россией у американских спецслужб было достаточно собственной оперативной информации для инициирования специального расследования, которое в итоге возглавил Роберт Мюллер. Расследование легитимировало подозрения противников Трампа, став осью, вокруг которой формировался нарратив о России. Однако количество этих публикаций не переросло в качество: взгляд большинства СМИ и экспертов был обращен внутрь страны – на нового президента. России в этой драме было отведено место классического злодея, чьи мотивы стандартно описывались фразами «подорвать американскую демократию» и «посеять сомнения».
Справедливости ради стоит заметить, что эмоциональному накалу темы России в СМИ способствовали два фактора. Во-первых, медленный, по меркам современных коммуникаций, ход самого расследования наряду с герметичностью команды Мюллера, скупой на официальные заявления и за два года не допустившей ни одной «утечки». Во-вторых, невоздержанность и демагогия Трампа, оккупировавшего политический дискурс в США и наводнившего публичное пространство скандальными, провокационными заявлениями и бесконечными потоками лжи. Безусловно, на этом фоне восхищение Трампа Путиным выглядело подозрительным.
Таким образом, с одной стороны, под давлением общественных ожиданий СМИ были вынуждены раздувать спекуляции вокруг крупиц информации от Мюллера. С другой стороны, СМИ тратили значительную часть ресурсов на объяснения аудитории, почему то или иное высказывание президента ложно (по данным портала Politifact, на сегодня число таких высказываний превысило 10 тыс. с начала президентства Трампа).
Политическая поляризация, профессиональное напряжение в СМИ и общее ощущение кризиса, подогреваемое Трампом, – все это обострило эмоциональный фон для публикации расследования Мюллера. Те, кто надеялся на импичмент Трампа, были разочарованы выводами об отсутствии сговора с Россией. Однако полностью угаснуть их надеждам не дала вторая часть доклада, описывающая неправовые действия президента (в частности, попытки повлиять на ход расследования или вообще его закрыть), за которые ему могут быть предъявлены обвинения после того, как он покинет Белый дом. В свою очередь, сам Трамп и его сторонники, сфокусировались на выводах первой части доклада и проигнорировав вторую, и начали продвигать нарратив о «полной реабилитации» президента.
После кульминации этой драмы российский фактор в публичном дискурсе США резко понизился в статусе, а дискуссии сместились к вопросу о потенциальном импичменте Трампа за попытки препятствования правосудию. Парадокс в том, что несмотря на разные ожидания, и критики Трампа, и его сторонники, судя по всему, дружно вздохнули с облегчением, когда стало очевидно, что президент США, каким бы он ни был, не является ставленником враждебного государства. Проблема только в то, что после двух лет одержимости темой России комплексной картины проблемы в американском политическом дискурсе так и создалось. Несмотря на блестящие журналистские расследования отдельных изданий, работу американских СМИ по России в целом можно назвать провальной.
Разбор полетов
У многих российских журналистов и наблюдателей – как сторонников, так и критиков политики Кремля – освещение «Россия-гейта» в американских СМИ вызвало немало недоумения. За редкими исключениями, публикации в США пестрели стереотипами, как будто почерпнутыми из голливудских фильмов категории «Б», и штампами, заимствованными из времен «холодной войны», и демонстрировали общее непонимание журналистами, экспертами и политиками современной России как страны и режима Путина как ее нынешней формы правления. Казалось бы, доклад Мюллера объемом 448 страниц, являющийся кладезем ценной информации о режиме Путина, мог бы помочь исправить ситуацию, но этого не произошло. После выхода доклада Мюллера уровень дискурса по России в США вернулось на прежний уровень «между смешным и абсурдным», где нет места анализу реальных проблем. (Медиатеоретик Нил Постман писал об этой проблеме СМИ еще в 1985 году в своей книге «Развлекаемся до смерти»).
Справедливости ради стоит отметить, что попытки понять, что произошло в американских СМИ за последние два года, имеют место быть. Так, в Колумбийском университете в начале мая прошла дискуссия на тему «Журналистика и расследование по России» с участием главного редактора BuzzFeed Бена Смита, автора журнала New Yorker Джеффри Тубина и блогера Марси Уилер. Модератором выступил преподаватель Колумбийского университета Кит Гессен. Но и здесь реального «разбора полетов» не состоялось: комментарии экспертов неизбежно сводились к обсуждению правовых тонкостей самого расследования и нарушений Трампом тех или иных законов. О критической оценке собственной профессиональной деятельности речь так и не зашла. Вместо саморефлексии участники дискуссии обменивались комплиментами за хорошо проделанную работу.
Аналогичным образом выступили многие ведущие издания: в комментариях, сделанных после обнародования ключевых выводов расследования Мюллера, редакторы и колумнисты утверждали, что все делали правильно и ни о чем не сожалеют.
Четыре фактора
На что западным СМИ и экспертам стоило бы обратить внимание при чтении доклада Мюллера? Здесь можно выделить как минимум четыре важных фактора.
Во-первых, анализ Мюллера показывает, что режим Путина поднял ставки в политической игре против США, сделав вылазку на американскую территорию. Это означает, что Кремль не ожидает серьезных ответных мер и считает нынешнюю администрацию США слабой, увязшей во внутренних проблемах. Такая оценка – результат сдержанной реакции Запада на внешнеполитические выпады России против соседних государств – начиная с российско-грузинской войны 2008 года до аннексии Крыма в 2014-м. Да, санкции против России были введены, но, по мнению некоторых экспертов, их эффект не столь «жесткий», как принято считать, а сам факт их введения играет на руку кремлевским пропагандистам.
Во-вторых, хакерские атаки на электронную инфраструктуру Демократической партии США и взлом почтовых аккаунтов предвыборного штаба Хиллари Клинтон, очевидно, были частью операции, санкционированной на высшем уровне российского правительства, с целью навредить кандидатуре Клинтон, а не поддержать Трампа. На это, как минимум, указывает причастность к взлому ГРУ (12 сотрудникам ГРУ были предъявлены обвинения в рамках расследования Мюллера) и последующие «сливы» украденной информации – типичная тактика «войны компроматов», используемой российскими спецслужбами для уничтожения репутации противника.
В отличие от хакерских атак кампании в соцсетях, проводившиеся Агентством интернет-исследования (контролируемого бизнесменом Евгением Пригожиным, которого западные СМИ не совсем корректно окрестили «поваром Путина»), больше напоминают самодеятельность второго порядка, чья цель – просто отвлечь внимание. Однако поскольку значительная часть доклада Мюллера, посвященная Агентству, остается непубличной, вопрос о реальном эффекте этих кампаний остается открытым.
В-третьих, вопреки картине, возникающей в результате поверхностного, полумультяшного освещения России в американских СМИ, доклад показывает, что Кремле работает немало умных, талантливых, компетентных людей, получивших образование в ведущих американских университетах. Это, например, Кирилл Дмитриев, президент Российского фонда прямых инвестиций, закончивший Стэнфордский и Гарвардский университеты; или бывший вице-премьер Аркадий Дворкович, закончивший Университет Дюка. Многие из этих людей имеют связи в США на высоком уровне и прекрасно разбираются в американской политической жизни. Много ли американских чиновников такого уровня за пределами дипломатического корпуса могут похвастаться аналогичным опытом в отношении России?
Наконец, доклад дает возможность увидеть малую толику того, что происходит в международном политическом закулисье, где заключаются сомнительные сделки в обход интересов наивных масс. Проблема здесь не только в том, что сегодня политические и экономические сети Кремля пронизывают западную систему насквозь или что Россия экспортирует свои коррупционные практики на Запад. Значительная часть ответственности за сложившуюся ситуация несет сговорчивая принимающая сторона. Это оппортунисты, готовые продать интересы свои страны во имя личного обогащения. Пол Манафорт, Майкл Флинн, Джордж Пападопулос, Картер Пейдж, Майкл Коэн – список можно продолжать.
Прочтение Кремля
Какие выводы о докладе могли бы сделать в Кремле?
Главный результат расследования для России – отсутствие доказательств преступного сговора с Трампом. Это означает, что серьезных последствий за свои действия против США Кремль не увидит. Формально в российско-американских отношениях мало что изменится: они по-прежнему остаются на низшей точке со времен «холодной войны», и анонсированная встреча Трампа с Путиным на саммите G-20 в Осаке мало что изменит.
Поскольку ожидать жестких ответных мер от администрации Трампа не приходится, это открывает Кремлю пространство для геополитических маневров, включая дальнейшие попытки зондировать американское политическое пространство и эксплуатировать его слабые места. Следующие президентские выборы в США состоятся уже в 2020 году, и где гарантия, что Кремль не станет снова вмешиваться в американскую политику?
В определенном смысле Кремль даже выиграл благодаря «Россия-гейту». Так, Владимир Путин получил значительный объем бесплатного пиара в американских СМИ, которые регулярно представляют российского президента в образе мастера международной политики. Боле того, одержимость российской темой в США позволила Кремлю увидеть реальное состояние дел и умов в Америке: глубокий политический раскол, растущее общественное негодование, погоня за сенсациями в СМИ и т.п.
История показывает, что российские власти достаточно эффективно используют «политику страха», контролируя население экономно – при помощи точечный репрессий. «Боится значит уважает» – эта расхожая фраза отражает распространенный тип взаимоотношений в России; она даже в полушутку провозглашена как принцип внешней политики страны.
Исходя из этого, можно предположить, что в публичном пространстве Кремль продолжит проецировать имидж опасного и непредсказуемого игрока, отвечая на любую критику стандартным «на себя посмотрите». Между тем, за закрытыми дверями представители режима продолжат лоббировать свои интересы, искать лазейки в западной системе, выстраивать связи с близкими по духу американскими (и европейскими) политиками и манипулировать «полезными идиотами». Пока эта стратегия успешно работает в интересах режима, она будет использоваться. И пока ему не будет дан жесткий отпор, Кремль не остановится. Понять, в чем состоит реальная проблема режима Путина для США, будет первым шагом для любой администрации на пути к ее решению.
