Институт современной России

Смутное время, которое пришлось на 1584-1613 годы и ознаменовалось падением династии Рюриковичей и воцарением Романовых, является одним из важнейших периодов российской истории, и его историография весьма обширна. Книга «Смутное время» (1899), написанная выдающимся историком позднеимперской России Сергеем Платоновым, остается классическим исследованием событий конца XVI-начала XVII века, переизданным множество раз на протяжении более ста лет. В ней автор обращается к идеологическим потребностям царей и подчеркивает важность “сильной власти” как единственного средства защиты страны от анархии народных масс и вероломства элит.

Платонов горячо приветствует идею «вертикали власти» и критикует продажные прозападные элиты, которые, по его мнению, правили Россией, ущемляя интересы народных масс – часто наивных и склонных к иллюзиям об идеальном обществе. Он выделяет понятие «вечной России» как основополагающий культурный и социально-экономический конструкт, который необходимо сохранить в случае угрозы внешних трансформаций или поверхностных изменений в «фасаде» государства.

Такой философский подход созвучен идеологии современного российского режима, созданного Владимиром Путиным, поскольку предполагает, что авторитарные идеи, по сути, заложены в культурном коде России. Учреждение в России в 2004 году нового национального праздника — Дня единства, который отмечается 4 ноября, — отнюдь не случайно. 4 ноября знаменует окончание Смутного времени, и, по замыслу российских властей, новая дата призвана заменить «политически некорректный» праздник 7 ноября -- годовщину большевистской революции. Следуя предложенной Платоновым трактовке событий Смутного времени, Путина в таком случае можно приравнять к первому царю из дома Романовых, а путинское правление считать концом нового «смутного времени» — «лихих 1990-х».

Однако существуют и другие точки зрения на эти события. Так, в книге Максима Зарезина «В пучине Русской Смуты», изданной в 2007 году, Смутное время описывается как период «турбулентности», который начался при Иване Грозном, но так и не завершился. Он а продолжается до сих пор, но в другой форме. Этот период насыщен регулярными острыми кризисами, включая относительно недавние катастрофические события 1917 года (большевистскую революцию) и 1991 года (развал Советского Союза). Максим Зарезин — известный консервативный журналист и писатель, член партии «Правое дело»; его книги выходят в националистическом издательстве «Вече». Взгляды Зарезина важны, поскольку они отражают позицию значительного сегмента российской интеллигенции.

Зарезин не разделяет воодушевления Платонова идеей «вертикали власти» и считает воцарение Романовых не разрывом с прошлым, а продолжением эпохи, ознаменовавшейся разгулом коррупции, цинизмом и русофобией. Его видение российской истории довольно мрачное: Зарезин считает, что у страны нет будущего. По его прогнозам, политическая нестабильность и коррупция в высших эшелонах власти приведут к дезинтеграции и поглощению России иностранными державами — подобно тому, как это едва не произошло в начале XVII века.

 

Слава «вертикали власти»

Анализируя период правления Ивана Грозного (1533-1584), Сергей Платонов высказывает предположение, что учрежденная им опричнина — политика массовых репрессий против русских бояр — была не проявлением паранойи царя, а в определенном смысле оправданной мерой. Грозным якобы двигало рациональное желание укрепить государство и собственную власть, которой, как он полагал, угрожала влиятельная аристократическая элита. Платонов оценивает опричнину как обоснованную политику, искаженную плохой реализацией: если бы «чистка» проводилась организованно, негативных побочных эффектов этих репрессий можно было бы избежать. Начав опричнину, царь знал, что его поддерживали «косные» массы, ненавидевшие «лихих бояр» и поддерживавшие террор, «спокойно глядя, как [Иван Грозный] рубил головы сотнями». Хотя опричнина была «направлена против знати, она тяготела над всем населением», пишет Платонов и добавляет, что Грозный старался угодить народным массам («черни») и так вовлекал их в политику.

Политический стиль, изобретенный Иваном Грозным, был воспроизведен при Борисе Годунове (1584-1605), московском аристократе, который фактически пришел к власти в качестве регента царя Федора (сына Грозного), а после его смерти в 1598 году стал первым в русской истории царем, не принадлежавшим к династии Рюриковичей. Годунов прибегнул к похожим чисткам элит, но, как и Грозный, не смог решить обострившуюся проблему крепостного права. «Принцип крепостного права послужил главной причиной острой социальной розни между землевладельческим дворянским слоем войска и его низшими слоями, представлявшими организованную оппозиционную массу населения», — пишет Платонов. Так же как Грозный, Годунов был недоволен легитимностью первых, которая усложняла его отношения с народом. Продолжив политику Ивана Грозного, Годунов еще больше обострил кризис и погрузил страну в настоящий хаос — Смутное время.

В эти трудные годы Россия пережила полномасштабный кризис престолонаследия, развернувшийся с приходом к власти первого царя-самозванца Лжедмитрия I (выдавал себя за младшего сына Ивана Грозного, по слухам, избежавшего покушения на свою жизнь в 1591 году); его поддерживали поляки и, пусть и недолго, народные массы (1605-1606). Также на этот период пришлись: избрание царем князя Василия Шуйского, представителя московской аристократии и последнего русского правителя из рода Рюриковичей (1606-1610); избрание на царство польского королевича Владислава IV в 1610 году (царем его признала Семибоярщина, боярское правительство); народное восстание, которое положило конец польской интервенции, помешало Владиславу взойти на московский престол и привело к избранию Михаила Федоровича — первого царя из дома Романовых (это произошло на Земском соборе в 1613 году). 

Один из вопросов, который не удалось решить ни одному правителю в период Смуты, касался отношений царя с аристократией и народом. Например, поскольку режим Шуйского был «олигархическим”» (при нем правила московская аристократия), чернь испытывала «чувство классовой вражды по отношению к… угнетателям обездоленной трудовой массы», отмечает Платонов. Следуя примеру Ивана Грозного и Бориса Годунова, Шуйский пытался использовать простой народ для борьбы с политической оппозицией — «обращаясь к площади» и прислушиваясь к тому, что «некоторые торговые мужики» говорили о государственной политике. Попытки угодить толпе привели к губительным последствиям: в конечном счете Василий Шуйский потерял над ней контроль. 

В отсутствие жесткого государственного контроля народные массы демонстрировали две модели поведения: преступный разгул и призывы к восстановлению прежней политической системы, но в таком виде, чтобы власть оказалась в руках простого народа. Преступное поведение возобладало: восстание Болотникова в 1606-1607 годах — яркий тому примером. «Мятежники велят боярским холопям побивати своих бояр, и жен их и вотчины и поместья им сулят», —пишет Платонов. Автор отмечает также, что народ не испытывал патриотических чувств и был готов сотрудничать с иноземными захватчиками.

В итоге слабые правители, социальная вражда и анархически настроенные массы поставили страну на грань разрушения. Однако в России еще оставались силы, которые заботила судьба страны. Например, князь Дмитрий Пожарский и нижегородский купец Кузьма Минин, организовавшие народное ополчение для борьбы с польскими захватчиками. По словам Платонова, «с поразительной быстротой движение, начатое в Нижнем Новгороде, перешло в областное, а затем и в общеземское, охватившее всю северную половину государства». Когда «вся страна возмутилась против Владислава и [его отца] Сигизмунда, боярская дума в Москве потеряла всякое значение и перестала быть правительством». Таким образом, заключает Платонов, национально-освободительное движение положило конец традиционному аристократическому порядку и устранило острые социальные противоречия, существовавшие в России еще до Смутного времени.

Несмотря на то что книга Сергея Платонова — исторический трактат, а не политический памфлет, ее идеологические месседжи прозрачны. Один из них заключается в том, что простой народ — это дикий зверь, который может погубить себя и всю страну. Второй предполагает, что государство должен контролировать автократ, который сосредоточит в своих руках абсолютную власть, для того чтобы усмирять толпу и держать в узде олигархов. Наконец, третий месседж: в России, к счастью, есть сильные и мудрые лидеры, которые годятся на эту роль.

Вполне понятно, почему книгу Платонова, написанную во время правления консервативного русского царя Александра III, позднее высоко оценил Сталин, включив основные идеи историка в национал-большевистскую идеологию в конце 1930-х. Впрочем, это не помогло Платонову и его семье избежать трагической участи во времена сталинских чисток. Понятно и то, почему платоновское прочтение истории Смутного времени очень подошло бы режиму Путина, который ищет подходящее обоснование своей авторитарной политике.

 

Смутное время как непрерывный процесс

Если идеи Платонова были заимствованы некоторыми российскими авторитарными лидерами (такими как Сталин и Путин), то книга Максима Зарезина представляет современную версию националистического, славянофильского видения истории, которая сильно отличается от официального нарратива, прославляющего «сильную руку» и изображающего президента в роли спасителя нации.

Согласно Зарезину, до Смутного времени Россия была вполне гармоничным обществом, в котором царь, знать и простой народ мирно сосуществовали. Иван Грозный подорвал «традиционный уклад», установив тираническое правление. Он оттолкнул от себя элиту, подозревая ее вероломстве, игнорировал интересы крестьян и относился к собственному народу как к населению захваченной страны. Серьезный удар был нанесен по таким общественным институтам, как частная собственность, семья и церковь. Стремясь укрепить «вертикаль власти» и повысить политическую стабильность, Грозный окружил себя аморальными личностями, чьим единственным ценным качеством была их абсолютная лояльность царю. Результаты правления Ивана Грозного были ужасающие: опричнина в целом стала для страны настоящей катастрофой, но, помимо прочего, политика массовых репрессий продемонстрировала, как можно править и наживаться, безнаказанно обирая и убивая своих сограждан. Подобным образом вел себя и Борис Годунов. Осознавая свою нелигитимность как правителя, Годунов втянулся в многочисленные интриги и пренебрегал традиционным аристократическим порядком. Ненависть бояр к нему росла, и в конечном счете именно бояре положили конец его правлению, поддержав Лжедмитрия.

Так же как Платонов, Зарезин считает Смутное время периодом, выявившим опасность, исходящую от шального простонародья, худший пример чему — казачество, представленное им как сборище бандитов, грабивших и убивавших людей. Однако, несмотря на эти угрозы, лишь в ситуации хаоса некоторые россияне (в основном средний класс, или посадские) осознали, что стремление народа к переменам было деструктивной анархией, и что именно они должны были спасти себя и страну, без какой-либо помощи извне. Будучи националистом, Зарезин возмущается очарованностью российской элиты иностранцами и попытками подражать им. Однако он не винит иноземцев (в данном случае поляков) в бедах, обрушившихся на Россию в Смутное время, и не считает их источником зла. По мнению автора, проблема — в самом русском народе: в утрате им нравственности, в непостоянстве его привязанностей, в раболепии.

В отличие от Платонова Зарезин не считает победу русских над поляками и избрание на царство Михаила Романова «счастливым концом». Он отмечает, что первые Романовы, продвигавшие идею «национального примирения», не смогли различить героев и предателей периода Смуты. Двор Романовых был полон интриганов (их называли «сильными людьми»), в большинстве своем необразованных, корыстолюбивых и крайне циничных.

Зарезин также утверждает, что российская элита XVII века была склонна презирать все русское и любить все западное, маргинализируя при этом истинных патриотов. Автор рисует портрет продажной прозападной элиты, которая оказывала влияние на власть и обирала русский народ, ненавидевший такое положение дел. По мнению Зарезина, этот глубокий разрыв между элитой и народом возник при Иване Грозном и сохранился при Романовых.

Кроме того, Зарезин не испытывает сочувствия к русскому народу, который, по его мнению, иррационально верил в чудесную способность правителей в одночасье менять ситуацию к лучшему и был неспособен понять, что возможности любой власти ограничены. Если долгожданные перемены не наступали, народ с легкостью впадал в уныние. Впрочем, позднее этот же народ, жаждавший перемен, оказался способен свергнуть действующую власть — именно это произошло в 1917 и 1991 годах и привело к анархии, угрожавшей самому существованию российского государства.

В своей книге, написанной в период второго президентского срока Владимира Путина, Зарезин отмечает, что Смутное время так и не закончилось и проблемы страны так и остались нерешенными. Он не видит оснований уравнивать фигуры Михаила Романова и Путина, чье правление якобы положило конец периоду турбулентности и спасло страну от анархии и иностранного вторжения. Автор рисует мрачные перспективы дальнейшего пути России: он не видит будущего для страны, которая может вот-вот распасться. 

Книги Платонова и Зарезина демонстрируют, что исторический символизм Смутного времени по-прежнему играет существенную роль в политической культуре России и используется ее руководством с целью оправдать текущую политику. Они также показывают, что такие ключевые факторы политики страны, как циничная элита и доверчивый народ, наряду с идеологическим разрывом между западниками и славянофилами (какое бы пропагандистское смешение тех и других ни предлагал нынешний режим) продолжают затруднять путь к воображаемому идеальному обществу, способному жить в мире и процветании.

 

Ссылки:

1. Платонов, С. «Смутное время: Очерки истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве в XVI-XVII вв.». Издательство Казанского университета, 1970 г.
2. Зарезин, М. «В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории». Вече, 2007 г.

 

* Дмитрий Шляпентох — доцент Индианского университета в Саут-Бенде.