Институт современной России

Старший научный сотрудник Центра Евразии Атлантического совета, Андерс Ослунд известен как эксперт по российской экономической политике. В начале 1990-х он выступал советником правительства Егора Гайдара по вопросам реформ, позднее описав этот опыт в книге «Как Россия стала рыночной экономикой» (How Russia Became a Market Economy, 1995 г.).

В своей новейшей работе под названием «Российский клановый капитализм» (Russia’s Crony Capitalism, 2019) Ослунд прослеживает экономическую трансформацию России с 2000 года и заключает, что поворот страны к авторитаризму «не был предопределен историей, культурой или обстоятельствами – это был сознательный выбор Путина». Автор анализирует политические, экономические и социальные условия, сложившиеся в России в 1990-е годы после распада Советского союза, и воссоздает хронологию развития путинского режима – от создания «вертикали власти» до формирования госкапитализма и возвышения приближенных Путина (cronies).

 

Система Путина 

Книга Ослунда представляет собой попытку обобщающего анализа почти двадцатилетней истории системы Путина, и это означает, что значительная часть собранных им фактов уже ранее были достаточно подробно проанализированы (например, в книге Карен Давиша «Клептократия Путина» (Putin’s Kleptocracy, 2014). Тем не менее, экспертный взгляд Ослунда представляет ценность, поскольку он сфокусирован на экономическом измерении эволюции режима. 

Другое свежее исследование российской экономики под руководством Путина – «Путиномика» (Putinomics, 2018), книга Криса Миллера, профессора престижной Школы права и дипломатии им. Флетчера Университета Тафтса. Но если Миллер проводит академический анализ проблемы, заключая, что экономическая стратегия Путина вполне успешна, Ослунд, выступает с позиций практика и активного участника ранней экономической политики России, подчеркивая, что «побочные эффекты» этой политики сложно назвать «успехом». Будучи давним исследователем проблем, связанных с Россией, Ослунд накопил достаточный багаж знаний о ключевых персонах системы Путина и, как отмечают СМИ, консультировал Минфин США по санкционной политике против России.

В оценке Ослунда система Путина опирается на «четыре круга власти»: друзья президента из КГБ и Санкт-Петербурга, занимающие на сегодня ключевые позиции в «вертикали власти»; его коллеги, руководящие крупнейшими госкомпаниями; приближенные (cronies), построившие прибыльный бизнес, благодаря связям с президентом; и англо-американские офшоры, где хранятся значительная часть состояний самого Путина и его приближенных – деньги, выведенные из России.

Эту систему Ослунд определяет как клановый капитализм (crony capitalism), однако, к сожалению, не дает развернутого определения термину. В научной литературе по данной проблеме отмечается, что термин постоянно эволюционирует и в широком смысле описывает различные связи, формирующиеся между бизнесом и политическим классом в разных странах. Концептуальная размытость наблюдается на протяжении всей книги, поскольку Ослунд использует другие термины – «патримониализм», «новая царистская аристократическая система», «наследственная плутократия» и «неофеодальное, патримониальное и плутократическое государство».

В электронной переписке г-н Ослунд ответил на мой вопрос о различиях в понятиях, уточнив, что на самом деле предпочитает термин «авторитарная клептократия», хотя другие термины, по его словам, тоже применимы. «Суть системы Путина – это авторитаризм и незащищенные права на собственность, что можно описать как полугосударство, клановое, захватническое или мафиозное [государство]», – пояснил эксперт.

Согласно Ослунду, в этой системе присутствует определенная иерархия: «Наиболее важный круг [власти] – это государство, особенно ФСБ (реальная власть) и судебная система (которая все позволяет). Второй круг – [госкорпорации] – поставляет деньги третьему кругу – приближенным [Путина] и их компаниям. Но система неполноценна без четвертого круга, англо-американских офшоров, где хранятся состояния, призванные гарантировать власть друзьям Путина внутри России».

Однако представляется, что четвертый компонент власти Путина, англо-американские офшоры, концептуально не вписывается в модель системы, описанной Ослундом. Если первые три круга составляют «вертикаль власти» и обслуживают ее, то очевидно, что офшоры существуют независимо за пределами этой системы. Будучи важным фактором успешного накопления и сохранения состояний Путина и его друзей, офшоры выполняют роль связующего звена между Россией и Западом в условиях глобальной экономики. Включение их в систему Путина в качестве четвертого «круга власти» создает иллюзию, что российский президент влияет на функционирование офшоров так же, как на работу российского правительства, что серьезно преувеличивает его возможности.

 

Закон vs «понятия»

Как работает эта система? Ослунд приводит расхожую фразу о том, что Россия управляется «по понятиям», поясняя ее смысл так: «все знают, что нужно делать». Здесь стоит возразить, что «понятия» в данном случае не столь невинны – в термине заложен отсыл к вполне конкретному кодексу поведения, «неписанным правилам», характерном для преступных сообществ. Иными словами, хотя в России формально есть Конституция и правовая система, чьи действия распространяются на всех российских граждан, в реальности небольшая группа людей, занимающих топовые позиции («командные высоты») в правительстве и крупных частных компаниях, поставили себя выше закона. Другая часто цитируемая крылатая фраза перуанского президента Оскара Бенавидеса более точно описывает суть этой системы: «для моих друзей – все, для моих врагов – закон».

Еще один вопрос, часто всплывающий в аналитике по режиму Путина, это то, как российскому президенту удалось построить и стабилизировать такую систему. Короткий ответ Ослунда таков: сочетание удачных обстоятельств и ряда расчетливых, стратегических шагов, давших Путину возможность преследовать личные цели, прикрываясь заботой об общественных интересах на фоне многочисленных кризисов. 

Среди удачных обстоятельств, которые Путин (незаслуженно) преподносит как достижения собственного правления, Ослунд называет высокий экономический рост начала 2000-х. На самом деле, продолжает эксперт, рост стал результатом реформ, проведенных по следам финансового кризиса 1998 года. В конце 1999-го Путин «явился к накрытому столу» и стал одним из ключевых бенефициаров реформ, к которым он лично не имел никакого отношения. Взлет мировых цен на нефть дал российской экономике дополнительный импульс к развитию, и Путин извлек из этого обстоятельства персональные политические дивиденды.

Среди стратегических шагов, нацеленных на консолидацию власти, Ослунд отмечает инициированные Путиным административную и правовую реформы, назначение доверенных лиц на ключевые правительственные посты, взятие под контроль ведущих СМИ, парламента и политической оппозиции. Дело «ЮКОСа» 2003 года и арест Михаила Ходорковского стали поворотным моментом в эволюции режима: сосредоточив власть в своих руках, Путин начал строить систему кланового капитализма.

Изначально Кремль решил построить государственный капитализм, культивируя «национальных чемпионов», но то, как эта задача была реализована, – игнорируя нормы конкуренции и предпринимательства, инвестиции, технологическое развитие – поставила под вопрос саму идею. Созданные президентским указом госкорпорации (Ростех, Росатом, Внешэкономбанк и другие) были в итоге использованы для дальнейшей концентрации политической и экономической власти Путина и обогащения его друзей.

Аналогичным образом две крупнейшие российские компании – «Газпром» и «Роснефть» – превратились в «дойных коров» системы Путина. Ослунд неоднократно ссылается на докладо коррупции в «Газпроме», подготовленный оппозиционерами Борисом Немцовыми Владимиром Миловым, по оценкам которых, общая стоимость активов, выведенных из структуры газового монополиста в 2004-2007 гг., составляет $60 млрд. Ослунд также называет Геннадия Тимченко (Gunvor, «Новатэк»), Аркадия Ротенберга («Стройгазмонтаж») и Юрия Ковальчука (банк «Россия») тремя ключевыми бенефициарами системы Путина, заработавшими позиции в рейтингах российских миллиардеров всего за несколько лет.

 

Офшоры

По оценкам Ослунда, личное состояние Путина может составлять $100-160 млрд, и как показывают расследования последних лет, по крайней мере часть этих денег надежно хранится в офшорах – под именем если не самого российского президента, то его приближенных, таких как Сергей Ролдугин, или друзей действа, таких как Петр Колбин.

Почему офшоры? Ответ очевиден: хранить деньги в России небезопасно. Ослунд напоминает, что право собственности в стране подорвано, банковская система ненадежна, правительство постоянно проводит рейдерские атаки на успешные компании, а предпринимательская жизнь в целом жесткая (в среднем, пара сотен тысяч российских предпринимателей ежедневно находятся в СИЗО в ожидании суда). Поэтому все состоятельные россияне стараются переводить свои ликвидные активы за рубеж. Ослунд приводит различные оценки оттока капитала из России за 1992-2017 гг., которые варьируют между $780 млрд (оценка МВФ) и $1,118 трлн (оценка Global Financial Security). 

Большая часть денег из России проходит через Кипр (благодаря взаимовыгодному соглашению об избежании двойного налогообложения), затем, через цепочку других офшоров. перетекает на Британские Виргинские или Кайманские острова. Эти бывшие британские территории верны принципам верховенства права и защищают анонимность своих клиентов. Но как отмечает Ослунд, в конечном итоге, деньги оказываются в офшорах США (в таких штатах, как Делавэр, Невада, Вайоминг, Южная Дакота) или Великобритании. Наиболее популярным способом инвестирования таких денег является недвижимость. Ослунд пишет, что ежегодно более $100 млрд иностранных денег устремляется в сектор недвижимости только в США, более половины из них – наличность.

 

Что дальше?

Весь посыл книги о клептократии и непотизме Путина сводится к одному вопросу: почему Запад должна волновать эта российская проблема? Хотя для ряда экспертов этот вопрос остается риторическим, Ослунд приводит сразу несколько причин.

Во-первых, несмотря на то, что Россия – классический пример державы, находящейся в упадке, различные параметры ее власти деградируют с разной скоростью. Так, демографическая ситуация наиболее тяжелая, экономика держится, но стагнирует, а вот военная мощь остается вполне убедительной. Но это означает, что российские активы разбалансированы – серьезный риск в долгосрочной перспективе. Во-вторых, истощив источники своей изначальной легитимности (экономический рост в обмен на политическую апатию), Путин сегодня ищет новую опору и находит ее в противостоянии внешнему врагу (в основном, США). В-третьих, по мнению Ослунда, хотя режим Путина рационален, информирован и обеспечен всем необходимым, его электоральная база сжимается. И это значит, что Путин может пойти на более серьезные риски -- например, развязать новую войну. На этих основаниях Западу стоит сделать вывод, что в международных отношениях Россия под руководством Путина будет действовать скорее как спойлер, нежели конструктивный партнер. 

Рекомендации Ослунда Западу, однако, повторяют заявления, уже когда-то сделанные многими другими экспертами, политиками и правозащитниками. Это и риторические призывы к солидарности, и предупреждения о необходимости укрепить оборону и не ввязываться в открытый конфликт с Россией. Однако подобные призывы мало что изменили в нынешних отношениях России с Западом. Хотя западные лидеры неоднократно требовали от Москвы прекратить агрессию против Украины, позиция Кремля осталась прежней. Ослунд также рекомендует инструменты санкционной политики, отмечая, что наиболее эффективными являются персональные санкции против приближенных Путина. Однако и здесь, несмотря внесение многих персоналий из окружения российского президента в санкционные списки, политика Кремля по сути не изменилась.

Представляется, что достоверная информация, проливающая свет на состояние Путина, если оно действительно хранится в налоговых гаванях США и Великобритании, могла бы нанести болезненный удар по системе Путина, во многом существующей благодаря своей закрытости и секретности. И Ослунд вполне резонно призывает Запад к большей прозрачности и подотчетности – например, через запрет анонимной собственности во имя национальной безопасности (большинство стран ЕС уже приняли подобные меры).

Несмотря на концептуальную и терминологическую размытость и заметные повторы в аргументации, книга Ослунда выполняет поставленную задачу, воссоздавая адекватную картину экономических основ путинской системы и связывая ее устойчивость с западными офшорами. Книга также дает достаточно оснований западным лидерам обратить внимание на изъяны в собственных политических системах и навести в них порядок, чтобы более успешно противостоять клептократии Путина и снизить риски в долгосрочной перспективе.

Вопрос о том, последуют ли Лондон и Вашингтон этим рекомендациям, остается открытым, но Ослунд не оставляет читателя на мрачной ноте, сохраняя место для некоторого оптимизма. По его мнению, клановый капитализм Путина не выдержит натиска времени: Россия «слишком богатая, слишком образованная и слишком открытая страна, чтобы оставаться столь авторитарной».