Эксперты обсуждают, что означают последние решения Владимира Путина лично для президента и для будущего российской политической системы.
Элла Панеях, социолог, Facebook
Как многие эксперты-политологи предсказывали, Путин решает задачу передвинуть центр власти куда-нибудь из президентского кресла, и пересесть туда. Для этого нужна масштабная реформа формальной политической структуры. Заявленные изменения в Конституцию открывают пути к трем таким конфигурациям: нити должны сойтись в кресле председателя [Совета Федерации] с новыми полномочиями, или главы Госсовета, чьи конституционные функции только предстоит прописать, или будет сделана попытка, как кто-то выразился, «равномерно размазать по тарелке» легальную власть, то есть, создать некую систему сдержек-противовесов между разными частями нынешней властной вертикали, чтобы отец нации мог занять между ними место арбитра.
Алексей Макаркин, замдиректора «Центра политических технологий», РБК
Кем может стать Путин после ухода с поста президента? Наиболее популярная версия — возглавит Госсовет. Действительно, сложно представить себе Путина на посту спикера Госдумы, предоставляющего слово для очередной репризы Жириновскому. Полномочия Совета Федерации расширяются (президент будет советоваться с верхней палатой при назначениях в силовом блоке, кроме того, сенаторы смогут увольнять судей), но не столь значительно, как Думы. Решение о переходе на пост премьер-министра, возможное в 2007 году, сейчас маловероятно — тогда в стране был бурный рост, и казалось, что он продлится годы, если не десятилетия. Сейчас ситуация принципиально иная: и оптимизма меньше, и пост ответственного за экономику куда менее привлекателен.
Леонид Бершидский, журналист, Bloomberg
«Предлагая ограничения президентской власти, Путин открывает для себя три сценария после 2024 года – менее прямолинейных, чем простое продление полномочий, как это произошло в Беларуси и некоторых постсовсетских республиках Центральной Азии. Один – стать премьер-министром с усиленными полномочиями и оставаться на этом посту бесконечно. Другой – баллотироваться на пост спикера Госдумы. Третий – управлять из-за кулис в качестве лидера правящей партии, по аналогии с тем, как глава партии «Право и справедливость» Ярослав Качиньский, правит Польшей.
Екатерина Шульман, политолог, Current Time
В целом это то, что называется у политологов "казахстанский сценарий транзита" – некоторое распределение президентских полномочий между коллективными органами и возможность для предыдущего президента сохранять некий почетный титул, при этом связанный опосредованно и с кадровыми полномочиями. В нашем случае, видимо, это председатель Госсовета, то есть это похоже в достаточной степени на ту схему, которая вроде бы пока неплохо показывает себя в Казахстане… Сейчас все будут думать, что новый премьер – это будущий преемник. Но я бы не утверждала этого прямо сейчас. Мне не кажется, что это так. И второе, чего я бы не делала: я бы не списывала [со счетов] Дмитрия Анатольевича Медведева. Он получил интересную должность, которая уже объявлена устами нескольких публичных спикеров с вице-президентской должностью… И третье, чего бы я не делала: я бы не делала кадровых прогнозов. Всем кажется, что это самое важное – фамилии. Но это не так. Структурные изменения важнее.
Григорий Голосов, политолог, Facebook
Тут пошла волна, что путинские «конституционные идеи» ничего не значат, потому что [Путин] все равно захочет остаться президентом. Совершенно не исключаю, что к этому всё и придет. Захочет и останется, на то он и авторитаризм… А что касается теории, то набор демократических институтов жестко ограничен именно потому, что они реально ограничивают. Они правила, и поэтому в условиях демократии политики не хотят, чтобы институты были слишком сложными, а общий дизайн – внутренне противоречивым. Авторитарные институты -- имитационные. На этот торт можно положить любую вишенку, и чем сложнее, чем непонятнее для внутренней и внешней публики, тем лучше маскировка автократии. А чем лучше маскировка, тем больше “легитимность”. Такова уж ее природа в условиях авторитаризма.
Константин Сонин, Facebook
В политическом руководстве в последние годы существует мощнейшая «гомеостатическая сила» – сила, направленная на сохранение того, что есть в том виде, в котором есть. Персонально это состоит из тех, кто полностью счастлив происходящим – от тех, кто наживается на военных подрядах и госконтрактах и «новом дворянстве» (чиновниках, которые живут по-царски) до тех, кому текущая внешняя политика кажется воплощением мечт. Но с каждым годом стагнации растет «прогрессистская сила»: те, кто будучи полным путинцем и государственником, считает, что не будет роста, – в какой-то момент все рухнет. Это не две фракции, потому что один и тот же человек может быть и там, и там. И мне кажется, что отставка правительства Медведева – это результат столкновения этих сил.