Институт современной России

Российское нормотворчество последних лет все явственнее характеризуется направленностью на борьбу с врагом – как внешним, так и внутренним. Ширятся ряды «иностранных агентов», растет список нежелательных организаций, деятельность которых якобы представляет угрозу основам конституционного строя Российской Федерации, обороноспособности страны или безопасности государства. Руководство деятельностью такой организации, либо участие в ее деятельности лица, ранее дважды в течение года привлекавшегося к административной ответственности за аналогичное деяние, является тяжким преступлением, за которую можно отправиться в места лишения свободы на срок до шести лет. При этом убийство двух и более лиц, совершенное в состоянии аффекта (ч.2 ст. 107 УК РФ), является преступлением средней тяжести, ибо карается лишением свободы на срок до пяти лет. Истязание без отягчающих обстоятельств (ч.1 ст. 117 УК РФ), с точки зрения российских законодателей, представляет собой преступление небольшой тяжести, поэтому максимальное наказание, положенное за совершение такого деяния, – до трех лет лишения свободы. 

На борьбу в том числе и с внутренним противником теперь заточена и  статья 275 УК РФ «Государственная измена». В изначальной редакции эта статья была направления на защиту страны от «враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации». После внесения поправок в ноябре 2012 года, «внешняя безопасность» исчезла из диспозиции и была заменена гибкой и удобной для охоты на ведьм формулировкой «деятельность, направленная против безопасности Российской Федерации». Исключение определения «враждебная» делает понятие «деятельность, направленная против безопасности Российской Федерации» фактически безразмерным. Очевидно, что по замыслу законодателя новая формулировка включает в себя не только внешнюю, но и внутреннюю безопасность, при этом четкое и детальное определение обоих понятий в Уголовном Кодексе отсутствует.

Еще одним орудием, которое российский парламент намерен навести на врага, стал внесенный 18 ноября 2020 г. в Государственную Думу законопроект с безобидным на первый взгляд названием – «О внесении изменений в ФЗ “Об образовании” (в части введения просветительской деятельности)». В самом начале пояснительной записки к законопроекту указывается, что он направлен на совершенствование правового регулирования образовательной деятельности в Российской Федерации.

Текст внесенного законопроекта дает определение просветительской деятельности: «осуществляемая вне рамок образовательных программ деятельность, направленная на распространение знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта и компетенции в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, физического и (или) профессионального развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов, и затрагивающая отношения, регулируемые настоящим Федеральным законом и иными законодательными актами Российской Федерации». 

Казалось бы, не предвещающая ничего плохого формулировка. Но уже в конце первой страницы законопроекта становится очевидно, для чего, собственно, писалась эта музыка: «Не допускается использование просветительской деятельности для разжигания социальной, расовой, национальной или религиозной розни, для агитации, пропагандирующей исключительность, превосходство либо неполноценность граждан по признаку социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности, их отношения к религии, в том числе посредством сообщения недостоверных сведений об исторических, о национальных, религиозных и культурных традициях народов, а также для побуждения к действиям, противоречащим Конституции Российской Федерации». 

Законопроект передает просветительскую деятельность в добрые руки правительства, которое будет все контролировать, а также определять порядок, условия и формы ее ведения. Без контроля, товарищи, никак.

Без контроля и соответствующего правового регулирования может произойти то, о чем столь ярко повествуется в пояснительной записке, которая в полном соответствии со своим названием и с подкупающей искренностью объясняет, почему так необходим данный законопроект: «Отсутствие соответствующего правового регулирования создает предпосылки для бесконтрольной реализации антироссийскими силами в школьной и студенческой среде под видом просветительской деятельности широкого круга пропагандистских мероприятий, в том числе поддерживаемых из-за рубежа и направленных на дискредитацию проводимой в Российской Федерации государственной политики, пересмотр истории, подрыв конституционного строя».

Пересмотр истории – это, конечно, больной вопрос для российской политической элиты. История страны теперь неотделима от государственной политики, а термин «подрыв конституционного строя» толкуется все более расширительно. Взять хотя бы недавно прогремевшие акты Тверского районного суда Москвы, в которых судьи приравнивали обжалование в судебном порядке действий государственных органов и их должностных лиц, непосредственно подчиняющихся президенту, к прямому либо косвенному вмешательству в деятельность главы государства и оценивали попытки обжалования и предъявления исков к таким госорганам как недопустимые и нарушающие основы конституционного строя России и принцип разделения властей.

Казалось бы, великое прошлое страны защищено и статьей УК о реабилитации нацизма, и  ст. 67.1 Конституции, не говоря уже о конституционном строе страны. Но поправки к ФЗ «Об образовании» на самом деле направлены не на защиту, а на стигматизацию независимых образовательных проектов и помещение просветительской деятельности под жесткий контроль во избежание вольнодумства и инакомыслия. Их задача – представить независимую просветительскую деятельность как заведомо враждебную. Программы российских вузов все более жестко контролируются, независимо мыслящих преподавателей, имеющих смелость выступать против генеральной линии, увольняют по надуманным основаниям либо вынуждают уволиться. И, конечно же, инициаторы таких ограничений не могут смириться с тем фактом, что не только школьники и студенты, но и просто мыслящие и неравнодушные люди хотят услышать альтернативную точку зрения и получить не окрашенные политикой знания. 

Политизированное образование характерно для недемократических режимов; студентов пичкают идеологически важными предметами в ущерб необходимым для их будущих специальностей знаниям для того, чтобы сделать из них в первую очередь лояльных граждан и лишь во вторую – профессионалов. Мы так учились в МГУ в 1980-е годы. На юрфаке нам преподавали научный атеизм, научный коммунизм, историю КПСС, марксистско-ленинскую этику и эстетику и другие идеологически важные дисциплины. Будущие советские юристы должны были быть политически и идеологически подкованными, а вот изучать риторику, речи великих российских адвокатов и технику написания договоров и судебных решений нам не полагалось – идеология должна была быть на первом месте.

Сейчас идеология вновь выходит в лидеры, несмотря на то, что ч. 2 ст. 13 Конституции России запрещает установление какой-либо идеологии в качестве государственной либо обязательной. Очевидно, что государственная политика, которую столь рьяно охраняют предложенные поправки «о просветительской деятельности», это очень близкая родственница государственной идеологии. Независимая просветительская деятельность абсолютно необходима. И мы будем продолжать ее осуществлять. Даже если законопроект «о просветительской деятельности» в итоге станет законом.

* Екатерина Мишина, к.ю.н., преподаватель Свободного университета, Москва.