В 2015 году Москва заявляла, что помогла Вашингтону заключить ядерную сделку с Ираном. Тремя годами позже Дональд Трамп объявил о выходе США из соглашения. Администрация Байдена уже предложила Тегерану возобновить переговоры по ядерной программе, и Москва вновь готова выступить в роли посредника. Однако влияние России на Иран не так значительно, как пытается показать Кремль.
28 марта 2017 г.: президент Иран Хасан Рухани встретился с Владимиром Путиным, чтобы обсудить двустороннее сотрудничество. Фото: kremlin.ru.
В последние недели президент Джо Байден призвал Иран вернуться к переговорам по ядерному соглашению до того, как США отменят санкции, наложенные повторно администрацией Дональда Трампа. Иран, в свою очередь, занял жесткую позицию, отказавшись вернуться за стол переговоров. После таких заявлений стало очевидно, что вовлечь Иран в переговорный процесс будет непросто. В сложившейся ситуации Россия сможет выступить в роли влиятельного посредника между сторонами — благодаря тесным отношениям с Ираном, а также участию в переговорах в формате «Евротройка + 3» наряду с Великобританией, Германией, Францией, Китаем и США. Готовность России к сотрудничеству может стать решающим фактором провала или успеха такой дипломатии.
К счастью для Вашингтона, несмотря на напряженные отношения с Москвой и новый раунд антироссийских санкций США, интересы Кремля совпадают с планами администрации Байдена по возвращению к ядерной сделке с Ираном. Поэтому Россия, вероятно, попытается помочь в этом процессе, однако реальная проблема заключается в том, что российское влияние на позицию Тегерана ограничено вследствие политической конкуренции в самом Иране.
У России и Ирана непростые взаимоотношения. Внешне страны всячески демонстрируют сильный и прочный альянс, свидетельством тому — взаимные визиты на высшем уровне, экономическое и военное сотрудничество, культурный обмен. Вмешавшись в гражданскую войну в Сирии, Россия вместе с Ираном и Башаром Асадом сформировала коалицию по сохранению режима сирийского президента. Иран и Россия регулярно проводят совместные военные учения, иногда с участием третьих стран, например Китая. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что российско-иранские отношения куда более сложные, они переживали периоды и подъема, и спада. Во многих аспектах сотрудничества происходит столкновение интересов двух стран. Так, в Сирии Россия и Иран борются как за политическое влияние на будущее развитие страны, так и за ее ресурсы. Что касается иранской ядерной программы, то Москва на протяжении многих лет демонстрировала недовольство балансированием Тегерана на грани ядерной войны.
Враждебность по отношению к Западу и стремление оспорить западную гегемонию обусловили сближение России и Ирана. Нередко очередной кризис в отношениях Запада с Москвой или Тегераном способствовал еще большему укреплению союза двух стран. В последнее время, на фоне ухудшения отношений с Западом, Кремль всячески пытался продемонстрировать тесное партнерство с Исламской Республикой и даже, по-видимому, согласовывал с иранской стороной свою позицию по ядерной сделке еще до начала переговоров. При этом и Россия, и Иран всегда сохраняли возможность для сотрудничества с Западом, если это отвечало их национальным интересам — иногда несмотря на острые противоречия по другим вопросам. Так, в 2015 году Россия вместе с западными партнерами участвовала в подписании Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) с Ираном, и это несмотря на конфронтацию с Западом из-за аннексии Крыма и войны на Украине.
В 2021 году Россия может посодействовать заключению новой ядерной сделки, условия которой отвечали бы фундаментальным интересам Ирана, главный из которых — снятие жестких экономических санкций, наложенных на Тегеран администрацией Трампа после выхода США из СВПД в рамках так называемой стратегии «максимального давления». Российские интересы здесь носят двойственный характер.
С одной стороны, соглашение, подобное СВПД, ограничит возможности Ирана по разработке ядерного оружия. И хотя Россию перспектива ядерного Ирана смущает куда меньше, чем Запад, в Кремле все же предпочли бы избежать реализации такого сценария. Россия неоднократно давала понять, что не поощряет ядерные амбиции Ирана. Если Тегерану когда-то удастся приблизиться к созданию ядерного оружия или действительно заполучить его, позиции Исламской Республики на Ближнем Востоке существенно укрепятся в противовес российским интересам в регионе. Это может спровоцировать военный конфликт с Израилем, положить начало региональной гонке ядерных вооружений и подтолкнуть Иран к проведению еще более агрессивной политики.
С другой стороны, восстановление ядерной сделки отвечает российским экономическим интересам. Выход Трампа из предыдущего соглашения помешал ряду российских компаний начать экспансию на иранский рынок после вступления в силу СВПД. Экономическая составляющая СВПД была не очень выгодна России: эмбарго на поставки вооружений на начальной стадии действия соглашения означало, что Москва не могла продавать оружие Ирану (потенциально прибыльная сфера), тогда как в других областях ей пришлось бы столкнуться с иностранными конкурентами. Так, контракты на поставки гражданских самолетов Тегеран заключил не с российским авиаконцерном «Сухой», а с Boeing и Airbus. Тем не менее российские нефтегазовые, финансовые и строительные компании успели запустить в Иране масштабные проекты, которые были приостановлены с повторным введением американских санкций. Опасаясь вторичных санкций, российский бизнес ушел из Ирана, но в случае возобновления ядерной сделки этот рынок откроется для него вновь.
Несмотря на понимание важности иранской сделки, Россия в ходе переговоров вряд ли будет добиваться значимых для США результатов. Известно, что Кремль не заинтересован в «поправках» к СВПД, которые намерена внести американская сторона, и не станет их продвигать. В частности, российские дипломаты не хотели бы, чтобы соглашение регулировало деятельность проиранских подрывных групп и организаций на Ближнем Востоке. В Москве не видят связи между региональными проблемами и вопросом ядерного оружия. Кроме того, в боевых действиях в Сирии Россия опирается на те же самые проиранские подрывные группы.
Как и в 2015 году, Россия снова может вступить в переговоры с Ираном и помочь заключить новое ядерное соглашение по типу СВПД. Главный вопрос в том, обладает ли Кремль достаточным влиянием, чтобы вернуть иранцев за стол переговоров. Несмотря на внешне тесные отношения двух стран, российское влияние на процесс принятия решений в Иране ограниченно. А после назначенных на 18 июня президентских выборов, в которых, по слухам, может принять участие бывший президент Исламской Республики Махмуд Ахмадинежад, это влияние, возможно, станет и того меньше. Если иранцы изберут главой государства сторонника жесткого курса вроде Ахмадинежада, Москва вряд ли сможет указывать Тегерану, когда и на каких условиях возвращаться за стол переговоров.
* Вера Михлин-Шапир – эксперт по российской внешней и оборонной политике, а также по внутриполитическим вопросам и российским медиа. В 2010-2016 гг. работала в Совете национальной безопасности Израиля (офис премьер-министра).
** Перевод текста: Диана Фишман.
