Как многократно отмечалось в России и за ее пределами, одним из важнейших механизмов режима Владимира Путина является принцип «друзьям – все, остальным – закон». Ситуация с соблюдением законов в стране и без того ужасна, но еще более она усугубляется произвольным правоприменением. Огромное количество случаев на протяжении последних двух десятилетий доказывает, что государство использует законы, чтобы выборочно наказывать критиков и защищать лоялистов.
6 мая 2012 г.: после массового протеста на Болотной площади, вылившегося в столкновения демонстрантов с полицией, десятки людей были арестованы и приговорены к тюремным срокам в рамках так называемого «болотного дела». Ни один представитель правоохранительных органов привлечен к ответственности не был, несмотря на заявления правозащитников о чрезмерном и избирательном применении силы полицией для разгона демонстрации. Фото: Сергей Родовниченко | Wikimedia Commons.
Более 100 лет назад российский писатель Михаил Салтыков-Щедрин сказал, что «жестокость российских законов с лихвой компенсируется необязательностью их исполнения». Верховенство закона не является правилом жизни для большинства россиян. А государство пытается компенсировать этот недостаток, сделав закон как можно более суровым.
С XIX века ситуация изменилась только частично: необязательность исполнения законов компенсируется без последствий только для избранных. Сам феномен получил название «избирательное правоприменение» и является одним из факторов, влияющим на негативное отношение россиян к суду. Именно избирательность правоприменения нашла отражение в старой русской поговорке: «закон – что дышло; куда повернешь, туда и вышло».
Избирательное правоприменение — это основанное на любых, кроме закона, причинах применение государственными органами разных правовых стандартов к разным делам при сходных фактических обстоятельствах. Суд может применять различные подходы к оценке доказательств, степени строгости соблюдения процессуальных норм и определению размера и вида наказания. Правоохранительные органы могут использовать такие подходы, чтобы определиться, хотят ли они замечать и расследовать нарушения закона.
Согласно статистике 2020 года, доля оправдательных приговоров в России по делам без участия присяжных в среднем составляет 0,34% по всем категориям преступлений. Только трем подсудимым из тысячи удается убедить суд в своей невиновности. Но есть категория дел, в которой суды оправдывают в 12 раз чаще: это преступления против интересов службы в органах власти. Подсудимыми по таким делам могут быть только чиновники, и именно по этой категории дел суды становятся внимательнее к качеству доказывания и требуют больших усилий от следствия. Именно избирательность правоприменения влияет на статистику по этим делам.
Мы можем наблюдать яркую иллюстрацию избирательного правоприменения со стороны правоохранительных органов прямо сейчас – на примере так называемого «санитарного дела», возбужденного после протестов 23 января 2021 года. Следствие приравняло призывы мирно протестовать к нарушению санитарно-эпидемиологических правил, так как в толпе протестующих якобы находились больные коронавирусом. Десяти фигурантам предъявлены обвинения, большая часть обвиняемых находится под домашним арестом, проведены десятки обысков. Все фигуранты дела – оппозиционеры.
Тем не менее, когда оппозиция пытается привлечь чиновников или правоохранителей к ответственности, результат существенно отличается. Например, после протестов 23 января 2021 года правозащитная организация Фонд «Общественный вердикт» обратилась в Следственный комитет России (СКР) с требованием возбудить уголовное дело в отношении полицейских, которые нарушали санитарно-эпидемиологические правила, так как задержанные находились в автозаках в течение многих часов без соблюдения социальной дистанции. Ни СКР, ни полиция не усмотрели в действиях полиции никаких нарушений.
Правоохранительные органы не усмотрели нарушений закона и в случае очного флэш-моба, который провели несколько тысяч человек в Екатеринбурге в поддержку президента Путина и в ответ на протесты против незаконных действий властей. Еще один пример: 15 апреля 2020 года, когда в России уже был объявлен карантин, департамент транспорта Москвы и полиция начали проверять пропуска на передвижение граждан на входах в метро. Эти неумелые и неподготовленные действия спровоцировали огромные толпы людей на входе в метро, пустив насмарку карантинные ограничения. В таких действиях правоохранители также не увидели каких-либо нарушений.
Назначение наказания – еще один яркий пример избирательности правоприменения в российских судах, которые привычно действуют по принципу «своим – все, чужим – закон». Суды могут применять закон мягче в отношении подсудимых, аффилированных с государством (бывших или действующих чиновников или правоохранителей), чем в отношении обычных граждан. В делах политических оппонентов власти суды, напротив, действуют жестче.
Так, в марте 2019 года известный чеченский правозащитник 61-летний Оюб Титиев был приговорен к четыремгодам колонии-поселения якобы за хранение марихуаны. Сотрудники полиции нашли вещество в машине Титиева при подозрительных обстоятельствах (сам правозащитник настаивал, что наркотик ему подкинули). Совершенно другой подход применил суд в деле бывшего полицейского Амира Дациева в Санкт-Петербурге. Дациев подкинул наркотики потерпевшему, после чего потребовал деньги за освобождение от уголовной ответственности. Потерпевший пытался покончить с собой, но в итоге сообщил о вымогательстве. Суд приговорил экс-полицейского Дациева к одному году и трем месяцам колонии.
В обоих делах фигурировало незаконное хранение наркотиков, но если для правозащитника приговор отказался жестким, то для бывшего сотрудника полиции незаконное хранение и распространение наркотиков вообще исключили из обвинения, хотя ни суд, ни прокуратура не оспаривали использование наркотиков бывшим полицейским.
Внутри судебной системы избирательное правоприменение используется для наказания нелояльных судей, тогда как аналогичные нарушения лояльных судей остаются без внимания. Так, еще в 2005 году квалификационная коллеги судей лишила статуса судью Владу Близнец, которая выносила решения в пользу компаний, аффилированных с нефтяной компанией «ЮКОС». Официально причина лишения статуса не была связана с ЮКОСом: судья ошибочно включила в текст одного судебного акта несколько абзацев из другого судебного акта. Судьи постоянно совершают подобные ошибки и включают в одни судебные акты части других судебных актов, но автору неизвестно, чтобы другие судьи были лишены за это статуса. По-другому закончился недавний скандал в Арбитражном суде города Москвы, где сразу в нескольких судебных актах судьи Екатерины Игнатовой сразу после ее подписи было написано «письку сосите». Несмотря на то, что надписи были сделаны белым шрифтом на белом фоне и были невидимы без выделения, история стала достоянием общественности и вызвала скандал. Такая «ошибка» судьи кажется гораздо серьезнее и, без сомнения, свидетельствует о недостойном поведении судьи; но квалификационная коллегия решила судью не наказывать, и Игнатова продолжает работать без последствий.
Оценка ситуаций правоохранителями проходит тоже по-разному – в зависимости от статуса участников конфликтных ситуаций. Например, после жестоко разогнанной оппозиционной акции 27 июля 2019 года Владислав Синица, отвечая на твит другого пользователя, представил гипотетическую ситуацию, в которой к детям сотрудников правоохранительных органов может быть применено насилие. Итог этого гипотетического предположения – пять лет лишения свободы, так как двое правоохранителей якобы испугались за своих детей.
Однако правоохранители снова по-другому отнеслись к реальным угрозам в ходе конфликта руководителя СКР Александра Бастрыкина и шеф-редактора «Новой газеты» Сергея Соколова, курирующего расследовательскую работу издания. 4 июня 2012 года охрана главы СКР насильно вывезла журналиста в лес в пригороде Москвы, где Бастрыкин один на один угрожал журналисту. Сообщалось, что конфликт был вызван перепалкой между Бастрыкиным и Соколовым во время командировки на Северный Кавказ. После того как «Новая газета» опубликовала нашумевшее открытое письмо, в котором рассказала о случившемся и потребовала гарантий безопасности Соколову, Бастрыкин признал, что вышел из себя, хотя факты угроз и разговора в лесу отрицал. В России не нашлось ни одного правоохранителя, заинтересовавшегося расследованием этой истории – отнюдь не про гипотетическое предположение, как было в ситуации с твитом Синицы.
Для избирательного правоприменения также характерно различное отношение к последствиям нарушения. Так, Кирилл Жуков, который во время протестов приподнял забрало шлема полицейского, был приговорен к тремгодам лишения свободы за насилие против представителя власти. Тем временем, уголовное дело по факту страшного удара ногой в живот, который беспричинно получила Маргарита Юдина от сотрудника полиции в январе 2021 года, до сих не возбуждено. Про уголовное дело по факту отравления Алексея Навального, которое до сих пор не возбуждено, и говорить не приходится…
Избирательность работает и в другом направлении: во время протестов в январе 2021 года появилось видео с нападением молодого мужчины с битой в руках на полицейских. Он был профессионально остановлен и задержан. Многие наблюдатели пришли к выводу, что видео было подставным, так как оператор заранее знал, что снимать. Более того, видео немедленно появилось во всех государственных СМИ, которые с негодованием рассказывали, как протестующие нападают на полицию с оружием. Уголовное дело по факту нападения на полицейских до сих пор не возбуждено, хотя нападение было очевидным и опасным.
Избирательность правоприменения ведет к опасной и разрушительной непоследовательности: в одинаковых обстоятельствах закон применяется по-разному. Такой подход снижает доверие общества к закону и правосудию, поскольку исход спора не зависит от самого закона или поведения человека. Если правоприменение выборочно, то исход дела оставлен на неограниченное усмотрение чиновника. Подобная ситуация тоже отражена в народном фольклоре: «законы святы, да законники – лихие супостаты».
* Игорь Слабых – юрист и менеджер с 18-летним стажем работы в России и США; закончил юридический факультет Московского государственного открытого университета, также имеет степень Legum Magister (LLM) школы права Университета Джорджа Вашингтона.
