В конце мая «ПОНАРС Евразия» провела дискуссию с участием западных исследователей России – Регины Смит, Тимоти Фрайя и Гульназ Шарафутдиновой. Авторы представили свои новые книги и поделились взглядами на российское общество, оппозицию и президентство Путина за последние 20 лет, адаптируя свои научные концепции для более широкой аудитории. ИСР подготовил краткий обзор представленных идей.
Видеозаписть дискуссии доступна здесь. Фото: «ПОНАРС Евразия».
«Выборы, протесты и стабильность авторитарного режима: Россия в 2008-2020 гг.»
(Elections, Protest, and Authoritarian Regime Stability: Russia 2008-2020)
Регина Смит, профессор политологии Индианского университета
Регина Смит рассказала о роли оппозиции в российских выборах и почему, несмотря всю активность и организационную работу, оппозиционерам пока не удалось сместить Путина. По оценке Смит, оппозиция по-прежнему играет важнейшую роль в российской политике и Кремль прилагает серьезные усилия, чтобы подорвать или ослабить ее влияние.
В своей книге Смит анализирует историю российских выборов с 2008 по 2020 год, которая показывает, что политическая оппозиция может заставить провластных кандидатов пересмотреть свои позиции и пойти на компромисс ради победы в выборах. Кремль при этом вынужден задействовать существенные ресурсы на поддержание «постоянной кампании» для поддержания провластного политического большинства.
Имеют ли значения исследования оппозиционных голосов, если и так понятно, кто победит? Чтобы ответить на этот вопрос, Смит использует социологические инструменты для анализа реальной поддержки режима и оппозиции, вскрывающего, что на самом деле россияне думают о своей внутренней политике. Одной причиной, по которой оппозиционные политики продолжают участвовать в выборах, несмотря на известный исход, является возможность выявить поддержку их кандидатур, которая при других обстоятельствах оставалась бы скрытой.
За последние 12 с лишним лет представители оппозиции противостояли Путину различными способами. Один из них – бойкот, выбранный Алексеем Навальным в ходе президентских выборов 2018 года, но данный метод недостаточно эффективен, поскольку результаты голосования не позволяют определить, охладели ли избиратели к кандидату или снижение явки стало результатом отношения к власти.
Более четкую картину для анализа дают исследования другого способа воздействия на режим, используемого оппозицией, а именно: политизации самого процесса выборов оппозицией. Примером может служить попытка Навального баллотироваться на пост мэра Москвы в 2013 году, приведшая к созданию новой модели политических кампаний. Режиму было известно, что Навальный не победит, но его предвыборная кампания способствовала национальному интересу к его кандидатуре и повысила узнаваемость по всей стране. Оппозиция также пыталась воздействовать и на процесс голосования – например, призывая к голосованию «против всех», портя таким образом бюллетени. В рамках этой стратегии оппозиция создала специальное приложение («умное голосование») для координирования голосов за альтернативных кандидатов, не являющихся назначенцами власти, которые потенциально могли бы противостоять действующему режиму и добиться желаемых перемен.
Согласно Смит, наиболее заметное изменение в процессе выборов с 2008 года – это то, что в российских бюллетенях не осталось ни одного представителя реальной оппозиции. Но при этом общественный потенциал оппозиции растет, как и количество избирателей. «Единой России» так и не удалось наладить связи с избирателями, и политические инициативы власти пока практически целиком сконцентрированы на удержании контроля. Смит заключает, что для режима цена победы на сентябрьских выборах будет очень высока.
«Слабый силач: пределы власти в путинской России»
(Weak Strongman: The Limits of Power in Putin’s Russia)
Тимоти Фрай, профессор постсоветской внешней политики в Колумбийском университете и директор по исследованиям ВШЭ
По мнению Тимоти Фрайя, Запад упускает из виду многое о современной России, когда фокусируется на двух наиболее распространенных подходах к анализу российской политики: либо полной сосредоточенности на Путине, либо на идее «российской исключительности», предполагающей, что история и культура России уникальны. На самом деле Россия удивительно похожа на другие автократические режимы, и если признать этот факт, пределы власти Путина становятся более понятными.
Главной задачей книги, по словам автора, является взгляд на Россию в контексте социальных наук, однако Фрай также отметил, что стремился написать книгу для широкого круга читателей, привлечь тех, кому интересная Россия, выйти за рамки упрощенного нарратива и добавить контекст. Фрай подчеркнул, что большинство западных наблюдателей придерживаются довольно категоричных мнений о России, поэтому, если его книга добавит нюансы или новые перспективы в эту картину, позволив увидеть российское общество в сравнительной перспективе, он будет считать свою работу сделанной.
Фрай определяет Россию как «персоналистскую автократию», политический уклад которой следует политическим шаблонам других персоналистских режимов, но отличается от милитаристских и партийных автократий. Такая категоризация противоречит сложившемуся представлению о всевластии Путина, поскольку на политической арене у него якобы нет противников. Наоборот, противники есть, и Кремль вынужден постоянно работать с вызовами и торговаться.
Кремль манипулирует выборами, чтобы получить большинство голосов для провластных кандидатов, но он при этом ограничен рамками видимости легитимности. Кремль влияет на медиа и новостные ресурсы, но не заходит слишком далеко, опасаясь перегнуть палку и оттолкнуть людей. Он прессингует политических оппонентов, но не настолько сильно, чтобы вызвать народное возмущение; использует коррупцию для «подкормки» приближенных, но не настолько вопиюще, чтобы это привело к протестам и экономическим последствиям. Кремль устраивает провокации во внешней политике, используя антизападную риторику для поддержания нужных настроений внутри президентской администрации, но не настолько агрессивно, чтобы это привело к войне.
В своих исследованиях Фрай использовал различные исследовательские методы, включая техники опросов (чтобы узнать, насколько честно люди говорят о своей поддержке Путина), данные о российских выборах для определения уровня фальсификаций, архивные исследования, которые показывают, как репрессии влияют на текущее поведение избирателей, и даже анализ графитти в Москве, чтобы проследить тенденции протестов.
Чтобы книгу не восприняли как узкоспециализированный социально-экономический анализ, Фрай добавил множество анекдотов и историй из собственной жизни, начиная с его работы в информационном агентстве США в СССР в конца 1980-х и в Московской комиссии по ценным бумагам в 1990-х и заканчивая его сотрудничеством с ВШЭ в последние годы. Он считает, что личные истории добавляют контекста, который практически недоступен тем, кто не проводит много времени на территории России. Фрай также изъявил желание «охладить дискурс о России».
«Красное зеркало: лидерство Путина и нестабильная идентичность России»
(The Red Mirror: Putin’s Leadership and Russia’s Insecure Identity)
Гульназ Шарафутдинова, лектор по российской политике в Королевском колледже Лондона
Шарафутдинова использует теорию социальной идентичности, чтобы объяснить продолжительную популярность Путина в России. Ее основным источником, согласно ее анализу, является умение артикулировать общие взгляды россиян. Путин использует мощные групповые эмоции, сформировавшиеся в ходе трансформации 1990-х годов, и политизирует национальную идентичность таким образом, чтобы стыд и страх превратились в гордость и патриотизм. Путинская стратегия национальной идентичности стала ключевым элементом его лидерства, а аннексия Крыма в 2014 году – ее кульминацией.
Книга Шарафутдиновой – личный проект, мотивированный желанием разобраться с вопросами о растущих провалах в знаниях россиян о политике собственной страны и о разнице в восприятии российского государства Западом и российскими гражданами, особенно после 2014 года.
Автор использует исторические, политологические и социально-психологические методы в попытке понять эти «провалы» и причины их расширения. Чтобы узнать, имеют ли когнитивные модели из российского прошлого влияние и в наши дни, Шарафутдинова использует, к примеру, концепциюю «советского человека» (homo sovieticus), возрожденнную после крымского кризиса, и обнаруживает, что «вся эта концепция мотивирована устаревшими аналитическими основаниями».
Теория социальной идентичности, включающая в себя групповую идентичность, чувство принадлежности и внутригрупповое восприятие, также дает новое понимание ситуации. Эта теория требует значительного контекста, в котором объединяется анализ поведения лидеров и их последователей – Путина и россиян. Путин, унаследовавший определенный социальный и культурный контекст, использует ключевые параметры советской интеллектуальной теории – чувство советской исключительности, роль конфликта, непреходящее ощущение присутствия врага. Шарафутдинова утверждает, что Кремль использует развал Советского Союза и трудности 1990-х годов в качестве оружия, чтобы вновь нанести обществу коллективную травму и закрепить эти основополагающие концепции. Лидерство в стране сосредоточено вокруг фигуры Путина – этот подход достиг апогея после аннексии Крыма.
Шарафутдинова также отметила злободневность теории социальной идентичности в связи с заявлением Путина, пообещавшего «выбить агрессорам зубы», поскольку «нас все время кто-то норовит укусить, или откусить что-нибудь наше». Его реакция подчеркивает неуверенность Кремля, его одержимость идеей, что страну постоянно окружают враги и что роль Путина – быть лидером и защитником.
* Лия Визевич — член организационной группы Стэнфордского российско-американского форума. Имеет диплом бакалавра в области российских и восточноевропейских исследований Пенсильванского университета и степень магистра истории Кембриджского университета.
Перевод текста: Елизавета Агаркова.
