Институт современной России

Одна из очевидных причин — богатейшие природные ресурсы Дальнего Востока, которые могут быть использованы на благо всей страны. Евразийцы или азиафилы могли бы объяснить этот интерес желанием России воспользоваться своим соседством с Азией, в сторону которой сегодня устремлены глобальные экономические и геополитические силы. Можно также сослаться на то, что Россия решила уделить больше внимания бурному развитию азиатских держав, прежде всего Китая, на фоне кризиса, охватившего Америку и Запад в целом (драматический уход США из Афганистана — яркое его проявление). Наконец, этот интерес может проистекать из идеи, высказанной еще Михаилом Ломоносовым: «Россия обогатится за счет Сибири».

Все эти предположения верны, однако они не раскрывают истинных причин нынешнего интереса Кремля к Дальнему Востоку. Возможность отделения региона от России так или иначе обсуждается еще с советских времен, и сегодня, по мере того как контроль Москвы над огромной страной ослабевает, такой сценарий кажется все более реальным.

 

Покорение Дальнего Востока и становление местной идентичности

Русские исследователи и завоеватели довольно рано начали экспансию на восток. К XVII веку они достигли Дальнего Востока, где интересы Русского царства столкнулись с интересами Цинской империи. После череды конфликтов стало очевидно, что подчинить Китай (на манер великих империй Латинской Америки) не удастся, и между странами был заключен договор, ставший первым соглашением китайцев с европейцами. Взаимная торговля процветала. К началу XIX века Россия укрепила контроль над Дальним Востоком, поток переселенцев, главным образом крестьян, из других районов империи увеличивался (в 1867 году Россия продала Аляску Соединенным Штатам). В то время в Санкт-Петербурге не возникало серьезных опасений по поводу возможной потери Дальнего Востока. Более того, некоторые консервативные российские политики даже обсуждали возможность аннексии Китая, который в конце XIX столетия переживал упадок, и экспансии в соседнюю Корею.

Поражение в русско-японской войне (1904–1905 годы), приведшее к захвату Японией Сахалина, поставило под сомнение незыблемость власти России над восточными окраинами. Реальная возможность независимости Дальнего Востока возникла к концу гражданской войны (1917–1920), завершившейся распадом Российской империи. Тогда не только анклавы, населенные инородцами, но и территории с преимущественно русским населением выразили желание получить более широкую автономию или даже полную независимость, а на Дальнем Востоке фактически образовалась независимая республика (1920–1922). Просуществовав всего чуть более двух лет, Дальневосточная республика тем не менее оставила глубокий след в сознании местного населения: ее наследие стало частью особой региональной идентичности, которая сохранялась даже в советское время, когда об отделении Дальнего Востока в качестве независимого политического образования не могло быть и речи.

 

Позднесоветский и постсоветский период

Горбачевская перестройка и развал СССР стали сильнейшим потрясением для всех советских граждан, но Дальний Восток пострадал больше других регионов. Его экономическая жизнеспособность в значительной степени зависела от постоянных дотаций из федерального центра, обеспечивших индустриализацию региона, а также от финансирования Минобороны, за счет которого здесь были построены военные порты и форпосты. На средства от центрального правительства строились инфраструктурные объекты и жилье, выплачивались надбавки к зарплатам региональных работников. Когда эта поддержка в одночасье прекратилась, местные жители оказались брошены на произвол судьбы.

Хотя безработица и невыплаты заработной платы были в России 1990-х повсеместным явлением, на Дальнем Востоке эти проблемы стали следствием откровенного пренебрежения со стороны Москвы. Это, в свою очередь, дало повод считать, что центр относится к региону как к колонии, и породило недоверие местных к назначенцам из столицы. Стремясь отстоять свою независимость, жители Дальнего Востока сознательно голосовали на выборах за местных кандидатов, несмотря на их связи с организованной преступностью, — так в 1995 году губернатором Приморского края был избран Евгений Наздратенко (возглавлял регион до 2001 года). Логика такого выбора была предельно ясна: во-первых, большинство россиян считало приватизацию расхищением государственной собственности; во-вторых, любой «легитимный» чиновник все равно воспринимался народом не иначе как жулик; наконец, местные преступники были по крайней мере «нашими парнями», которые знали регион и могли сделать что-то хорошее для его жителей. 

На этом фоне усилилось отчуждение Дальнего Востока от Москвы и возрос интерес к соседним азиатским странам.

 

Открытие азиатских соседей

В 90-е оторванность Дальнего Востока от европейской части России усилилась из-за высокой стоимости билетов на самолеты и поезда, а в последующие годы — из-за неактуальности Европейской России, включая Москву, для жизни региона. При этом расширились контакты с соседней Японией и особенно с Китаем, власти которого всячески способствовали развитию двусторонних связей. Так, они упростили пересечение границы и старательно демонстрировали дружелюбие по отношению к русским соседям. И россияне ответили взаимностью. 

Другим центром притяжения для жителей Дальнего Востока, и прежде всего владивостокцев, стала Япония. Когда в 2008 году Москва ввела ограничения на ввоз подержанных японских автомобилей, в регионе начались массовые протесты. Не доверяя местным силовикам, Кремль отправил туда бойцов ОМОНа из центральных регионов. Митинги были жестоко разогнаны, что вызвало еще большее негодование местных и усилило ощущение изолированности и даже враждебности по отношению к Москве. Протестующие расклеивали плакаты с призывом «отдать Владивосток Японии», несли изображения тигров (символ Дальнего Востока), сражающихся с медведями (символ России). В интернете появились подстрекательства к подрыву Транссибирской магистрали. В 2010 году группа молодых людей, известная как «приморские партизаны», объявила себя силой вооруженного гражданского сопротивления произволу властей и совершила серию громких убийств сотрудников правоохранительных органов. Поиски «партизан» заняли несколько месяцев, в операции по их обезвреживанию были задействованы спецназ, танки и вертолеты.

С учетом такой предыстории массовые протесты 2020 года против отставки популярного хабаровского губернатора Сергея Фургала ни у кого не должны были вызвать удивление.

 

Поиск решения: китайский вариант  

Влечение Дальнего Востока к быстро развивающемуся Китаю и процветающей Японии в сочетании с глубоким недоверием к федеральному центру не может не беспокоить кремлевскую элиту. Кремль прекрасно осознает политические последствия отчуждения региона и понимает, что исключительно силовыми методами проблему не решить. Поэтому власти предприняли ряд шагов, чтобы не допустить потенциального отделения Дальнего Востока, например в случае политического кризиса при передаче власти в стране. 

Для начала была принята программа субсидирования авиаперевозок с Дальнего Востока, призванная стимулировать контакты между жителями региона и центральной части страны и таким образом укрепить чувство единства нации. Эта мера, по-видимому, себя не оправдала, и в Кремле пришли к выводу, что ключевым фактором сохранения проблемного региона в составе России станет его экономическое развитие. Поскольку российские олигархи не были заинтересованы в крупных инвестициях на Дальнем Востоке, ставка была сделана на привлечение китайских денег. Дмитрий Медведев во время своего президентства договорился с Китаем об инвестировании в различные дальневосточные проекты. Китайский бизнес приветствовал возможность получить доступ к сырьевой базе Дальнего Востока и Сибири, прежде всего к древесине, но реальные инвестиции в региональную экономику оказались крайне незначительными. 

Сотрудничеству с Китаем мешало также желание китайской стороны задействовать в долгосрочных проектах (например, в горнодобывающей промышленности) собственную рабочую силу и создавать изолированные колонии на чужой территории. Китайские рабочие не только трудолюбивы и дешевы, но и, как правило, дисциплинированны, патриотично настроены и легко управляемы. Такая схема работает в африканских странах, но невозможна в случае российского Дальнего Востока. Кремль и значительная часть населения России, особенно ее европейской части, всерьез опасаются китайской экспансии («проникновения»): существование китаизированного анклава, по их мнению, может побудить власти КНР вмешаться и аннексировать регион.

С крушением надежд на крупные иностранные инвестиции российским властям пришлось искать решение в старых учебниках истории.

 

По пути Столыпина  

На рубеже XX века на восточные окраины империи хлынул поток русских крестьян. Тогдашний премьер-министр Петр Столыпин видел в массовом переселении способ снизить напряженность в центральной части России, где крестьяне настойчиво претендовали на помещичьи земли.

В прошлом миллионы европейцев перебрались в Северную и Южную Америку, Австралию и Южную Африку, польстившись на обещание дешевой или вовсе бесплатной земли. Вероятно, вдохновившись этим примером, Столыпин в рамках инициированной им аграрной реформы предложил бесплатно наделять всех желающих земельными участками на Дальнем Востоке. В 2017 году Кремль попытался реанимировать эту идею в виде программы «Дальневосточный гектар», однако, в отличие от столыпинской, она с самого начала оказалась провальной. Переселенцы начала XX века в большинстве своем были крестьянами, и заселение отдаленных земель, где они могли бы продолжить дело своей жизни, казалось им вполне приемлемым сценарием. Совсем другое дело — современные россияне, основная масса которых городские жители. К тому же площадь земель, предоставляемых гражданам российскими властями, ограничена, а сами участки удалены от крупных населенных пунктов, из-за чего программа оказалась привлекательна для очень небольшого числа людей.

 

Новое предложение Путина

Озвученный Путиным в сентябре план привлечения инвестиций на Дальний Восток также, скорее всего, бесперспективен и вскоре будет предан забвению. Проблема в том, что освоение Дальнего Востока и подобных ему территорий невозможно за счет частного финансирования. Частные компании могут заниматься разработкой месторождений полезных ископаемых, рассчитывая при этом на существенную прибыль в обозримом будущем. Российские газовые и нефтяные компании уже осмелились зайти в труднодоступные районы Сибири, но их стимулирует именно возможность получения прибыли, а не участие в грандиозных геополитических проектах, которые принесут стране выгоду лишь в долгосрочной перспективе. 

Эта проблема характерна не только для России. Обширные территории в Канаде, Австралии и ряде других стран остаются практически незаселенными, потому что местный бизнес не заинтересован в освоении сверх того, что необходимо им для добычи природных ресурсов. В советские годы российский Дальний Восток развивался в основном за счет прямых дотаций со стороны центрального правительства, которое не думало о сиюминутной выгоде, заботясь о долгосрочных экономических и геополитических интересах страны.

Не будучи уникальной с точки зрения отношения к своим пустующим окраинам, Россия отличается от других стран наличием чисто геополитической коллизии. Так, у Канады нет в окружении держав, которые потенциально могли бы покуситься на ее неосвоенные районы. С Дальним Востоком ситуация другая: он соседствует со странами, гораздо более развитыми и процветающими, чем Российская Федерация. И в перспективе эти страны вполне могут «оттянуть» у нее этот регион — особенно если Москва увязнет в глубоком политическом кризисе.

 

Перевод текста: Диана Фишман.