Институт современной России

Исковое заявление Генпрокуратуры, поданное 8 ноября 2021 г. в Верховный суд с требованием ликвидировать «Международный Мемориал», – феноменальный по уровню цинизма и юридической безграмотности документ. Перечисляемые Генпрокуратурой «нарушения» «Мемориала» настолько абсурдны и не имеют никакого отношения к действительности, что говорить здесь о наличии каких-либо правовых оснований бессмысленно. «Око государево» вопиющей абсурдности своего собственного искового заявления, конечно же, не видит. Зато оно видит цель – «Международный Мемориал». И делает все для того, чтобы цель была поражена.

Фрагмент искового заявления:

Все это – не только очередное доказательство того, каковы именно цели законодательства об иностранных агентах и соответствующей правоприменительной практики. В деле  «Мемориала» одновременно присутствуют несколько прискорбных диагнозов, каждый из которых свидетельствует о том, что «какая-то в державе нашей гниль». Взятые вместе, эти диагнозы образуют тяжелую сочетанную травму, от которой вряд ли удастся оправиться без последствий. 

Справка ИСР: «Международный Мемориал» – сообщество 74 некоммерческих правозащитных и научно-просветительских организаций, десять из которых действуют за рубежом. Изначальной целью работы «Мемориала», учрежденного в 1989 году, было исследование политических репрессий в СССР. Правозащитный центр «Мемориал» был создан в 1991-м. В 2013 году по требованию Генпрокуратуры центр был внесен в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента, а в октябре 2016-го в список попал и «Международный Мемориал». За последние годы организации неоднократно подвергались штрафам за отсутствие маркировки «иностранный агент» на их материалах в соцсетях. По данным на октябрь 2021 года, общая сумма штрафов достигла 6 млн руб.

Нормотворчество и правоприменительная практика последних лет поляризуют общество и возрождают традиции периода железного занавеса и холодной войны – поиск врагов, охота на ведьм и ксенофобия. Если очевидного врага нет – его изобретают, растягивая специально созданные для этого случая резиновые нормы (что является открытым нарушением принципов правового государства, которое все еще является одной из основ конституционного строя Российской Федерации). За последние годы словосочетания «иностранный агент», «фальсификация истории», «нежелательная организация», «защита исторической правды» настолько плотно вошли в нашу жизнь, что кажется, будто они были всегда. Но ведь был же еще достаточно недавно период в жизни России, когда не было ни охоты на ведьм, ни политзаключенных, ни ксенофобии, ни неустанных поисков внутренних и внешних врагов, а приведение российского законодательства в соответствие с международными стандартами и признание приоритета международного права не трактовались как покушение на суверенитет. Но это, как теперь нас настойчиво инструктируют во всех возможных форматах, были страшные, «лихие» годы. А теперь настали годы хорошие, и чтобы они стали еще лучше, необходимо обезопасить государство от тлетворного иностранного влияния. Для этого нужно выявить и взять на карандаш иностранных агентов, но при этом регулярно объяснять, что это не мы первые придумали. Вон у американцев же есть их Закон о регистрации иностранных агентов (Foreign Agents Registration Act, FARA) 1938 года. Чем мы хуже американцев? У нас тоже законодательство об иностранных агентах имеется.

Верить в эти вдохновляющие параллели не следует, поскольку в российском законодательстве об иностранных агентах акцент делается на получении некоммерческой организацией напрямую либо через посредника денежных средств и/или имущества из иностранных источников и участии в политической деятельности, в том числе в интересах иностранных источников. Вот это «в том числе» – ключевое словосочетание, ибо если такая НКО получает иностранные деньги и участвует в политической деятельности не в интересах иностранных источников, она все равно иностранный агент. Агент как лазутчик, засланный казачок, а не агент в терминологии статьи 1005 ГК РФ. Данная статья определяет взаимоотношения между агентом и принципалом, по поручению и за счет которого агент совершает определенные действия. К сожалению, авторы российского законодательства об НКО эту статью Гражданского кодекса не осилили. Поэтому в якобы смоделированном по образу и подобию FARAзаконодательстве об иностранных агентах принципал отсутствует. В FARA принципал – ключевое понятие, и агент в данном случае – именно агент иностранного принципала, который лично либо опосредованно:

• участвует от имени иностранного принципала в политической деятельности в целях оказать влияние на должностное лицо правительства США либо на американский народ в сфере, касающейся внутренней либо международной политики США, либо политических или публичных интересов иностранного государства или иностранной политической партии;
• действует как советник по связям с общественностью, рекламный агент, сотрудник информационной службы либо политический консультант иностранного принципала;
• просит, собирает, выплачивает или распределяет денежные средства либо иные материальные ценности для либо в интересах иностранного принципала;
• представляет интересы иностранного принципала в любом ведомстве либо перед любым должностным лицом правительства США.

Помните афоризм «нет адъютанта без аксельбанта»? Так вот, согласно FARA, нет агента без иностранного принципала, а без него вся картинка рушится, и регистрировать в качестве агента некого. А в России никакого иностранного принципала не надо и даже действовать в интересах иностранного источника необязательно, Главное, чтобы деньги иностранные были или что-то еще ценное, но обязательно «оттуда».

Проверивший конституционность норм законодательства об иностранных агентах Конституционный суд старательно убеждает нас, что «любые попытки обнаружить в словосочетании “иностранный агент”, опираясь на сложившиеся в советский период и, по существу, утратившие свое значение в современных реалиях стереотипы, отрицательные контексты лишены каких-либо конституционно-правовых оснований», а также, что «получение российскими некоммерческими организациями, принимающими участие в политической деятельности, иностранного финансирования … само по себе не может ставить под сомнение лояльность таких организаций по отношению к своему государству». Но, как говорил великий Жванецкий, такой «перекос лица» еще никого не убеждает, и правоприменительная практика свидетельствует совершенно об ином. Тем более, что тот же Конституционный суд осчастливил правоприменителя фактически безграничными возможностями признавать российские НКО иностранными агентами, добавив к дефиниции «политическая деятельность» понятие «намерение участвовать в политической деятельности на территории РФ»:

«Подтверждением наличия намерений участвовать в политической деятельности на территории Российской Федерации могут быть учредительные, программные и иные официальные документы некоммерческой организации, публичные выступления ее руководителей (должностных лиц), содержащие призывы к принятию, изменению или отмене тех или иных государственных решений, уведомления о проведении собраний, митингов, демонстраций, шествий или пикетирования, направленные данной некоммерческой организацией в орган исполнительной власти субъекта Российской Федерации или орган местного самоуправления, подготовка и выдвижение законодательных инициатив, а также другие проявления социальной активности, объективно свидетельствующие о ее желании заниматься организацией и проведением политических акций в целях воздействия на принятие государственными органами решений и проводимую ими государственную политику».

Из данной правовой позиции Конституционного суда ясно следует, что «подтверждением наличия намерений участвовать в политической деятельности» на территории России может быть практически что угодно: как истолкует правоприменитель формулировку «другие проявления социальной активности», так тому и быть. А такие гуттаперчевые нормы – это пламенный привет от советского прошлого, от которого Конституционный суд тщательно открещивается в том же постановлении. 

А теперь о прошлом, которое теперь стало важнее, чем будущее. В какой же момент из страны с прекрасным будущим мы превратились в страну с великим прошлым? Когда великое прошлое стало сакральным, «Международный Мемориал» оказался идеальной жертвой, ибо результаты проводимых им исследований совершенно не вписывались в картину этого великого прошлого. Внезапно появившийся в публичном дискурсе термин «фальсификация истории» замелькал и зазвучал все заметнее. В 2014 году в Уголовном кодексе РФ появилась статья 354.1 «Реабилитация нацизма», криминализовавшая в том числе и «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». А в 2020 году необходимость защиты исторической правды была закреплена на конституционном уровне. Новая статья 67.1 установила, что «Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается».  И чтобы ни у кого не осталось сомнений в серьезности намерения властей защищать то, что теперь гордо именуется «исторической правдой», уже в сентябре 2020-го Следственный комитет РФ создал специальное отделение по борьбе с фальсификацией истории. 

Еще один диагноз, проявившийся в ситуации с НКО – иностранными агентами в целом и «Международным Мемориалом» и ПЦ «Мемориал» в частности, – это распространение российской традиции избирательного правоприменения в отношении постановлений Конституционного суда, имеющих общеобязательный характер в силу статьи 6 Федерального конституционного закона о Конституционном суде. В  процитированном  выше постановлении КС по делу о проверке конституционности законодательства об иностранных агентах есть не только плохое, но и хорошее. Так, суд установил, какие именно виды деятельности не относятся к политической деятельности: «деятельность в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социальной поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, социальной поддержки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защиты растительного и животного мира, благотворительная деятельность, а также деятельность в области содействия благотворительности и добровольчества не относятся – в силу абзаца третьего пункта 6 статьи 2 Федерального закона “О некоммерческих организациях” – к политической деятельности, занятие которой является одним из условий признания некоммерческой организации выполняющей функции иностранного агента. Соответственно, какими бы ни были источники денежных и иных материальных средств некоммерческих организаций, если цели их деятельности не выходят за рамки указанных областей, они не могут считаться выполняющими функции иностранного агента».

А теперь давайте заглянем в список НКО, признанных иностранными агентами, и изумимся тому, сколько в нем организаций, занимающихся наукой, культурой, охраной здоровья граждан, защитой материнства и детства. А изумившись, зададим совершенно очевидный вопрос: а как же так получилось, что все эти НКО признали иностранными агентами, хотя Конституционный суд совершенно четко установил, что данные виды деятельности политической деятельностью не являются? Где, спросим мы, «предел уступчивости» Конституционного суда? Доколе он будет терпеть игнорирование своих общеобязательных правовых позиций? Но «предел уступчивости», о котором столь страстно в 2010 году писал в одноименной статье председатель Конституционного суда Валерий Зорькин, судя по всему существует только для ситуаций, когда Европейский суд по правам человека «в жесткой правовой форме подвергает сомнению решения Конституционного суда РФ». В ситуациях же, когда российский правоприменитель игнорирует общеобязательные правовые позиции КС, его уступчивость, видимо, беспредельна.