В середине октября Федеральное медико-биологическое агентство России (ФМБА) заявило о намерении до конца года зарегистрировать первый российский препарат для лечения коронавируса — «Мир-19». Напрашивающиеся аналогии с регистрацией вакцины «Спутник V» говорят о том, что российские власти не извлекли уроков из кампании по внедрению «Спутника», а значит, новых ошибок не избежать.
В сентябре 2021 г. в интервью RT Муса Хаитов, глава Института иммунологии ФМБА, заявил, что не ожидает серьезных побочных эффектов от «Мира-19». На тот момент препарат еще проходил вторую фазу клинических испытаний. Фото: Facebook ФМБА.
По словам разработчиков из ФМБА, «Мир-19» предназначен для «профилактики или лечения коронавирусной инфекции через ингаляционное или интраназальное введение». Его клинические испытания (второй этап процесса разработки лекарственного препарата) начались в марте и были преподнесены российской прессой как новый научный прорыв. Тем не менее ряд российских исследователей восприняли эту новость скептически, отметив, что еще слишком рано судить о перспективах препарата, находящегося в стадии разработки. Вторая фаза испытаний завершилась в июле. А уже 14 октября, несмотря на продолжающийся набор пациентов для участия в третьей фазе, разработчики подали в Минздрав документы на регистрацию «Мир-19», выразив уверенность, что процедура завершится до конца декабря.
Хотя официально препарат пока не одобрен в России и мы многого о нем не знаем, сами собой напрашиваются параллели с историей запуска первой российской вакцины от коронавируса «Спутник V». Во-первых, как и в случае со «Спутником», «Мир-19» планируется зарегистрировать до окончания клинических исследований. Это грубое нарушение медицинских протоколов, ведь только на третьем этапе лекарство испытывают на десятках тысяч людей. Даже в условиях смертоносной пандемии западные исследователи и регулирующие органы настаивают на том, что ускоренная регистрация лекарственных препаратов возможна лишь по завершении всех этапов разработки.
Как отмечается в недавнем докладе ИСР «Взлет и падение “Спутника V”», несмотря на то что российская вакцина доказала свою эффективность и безопасность, действия властей в значительной степени подорвали ее репутацию внутри страны и за рубежом. Практика досрочной регистрации экспериментального препарата, которая теперь повторяется с «Мир-19», представляет серьезную проблему с точки зрения не только общественной безопасности, но и общественного доверия. Как показывают опросы, одна из основных причин низкого охвата вакцинацией от COVID-19 в России — и одновременно высокого уровня сопротивления вакцинации (или отказа от нее) — недоверие к «Спутнику V» в связи с его поспешным одобрением.
Еще одно очевидное сходство двух российских разработок заключается в самих их названиях, отсылающих к космической гонке времен холодной войны. Как и название вакцины, намекающее на запуск СССР первого в мире искусственного спутника Земли, отсылка к легендарной космической станции «Мир» призвана вызвать у россиян приятные ассоциации, напомнить им о былой славе страны.
Впрочем, те же самые ассоциации могут дать весьма неожиданный эффект. Сдержанная реакция на «Спутник V»отчасти объясняется тем, что общество восприняло вакцину как продукт продолжающейся гонки между Западом и Россией. Продемонстрированное тогда российскими властями пренебрежение медицинской этикой, готовность идти в обход установленных правил, несоблюдение стандартов качества ради «победы» в этой «гонке» наблюдаются и в случае с «Мир-19». И действительно, разработчики уже заявляют, что «препарат можно считать первым в мире средством, способным специфически лечить COVID-19». Тем не менее, по данным опросов«Левада-центра», поведение властей наводит людей на мысль, что препарат является инструментом политических игр.
Повторно нарушая правила и форсируя регистрацию «Мир-19», российские власти создают «новую норму», которая подвергает опасности обычных граждан, навязывая им экспериментальное лечение. Игнорируя свои предыдущие ошибки, государство углубляет общественное недоверие.
* Вера Михлин-Шапир – эксперт по российской внешней и оборонной политике, а также по внутриполитическим вопросам и российским медиа. В 2010-2016 гг. работала в Совете национальной безопасности Израиля (офис премьер-министра).
Перевод текста: Диана Фишман.
