17 апреля на переговорах в Женеве представители США, России, Евросоюза и Украины достигли согласия о выработке общих механизмов по преодолению напряженности на Украине. Среди предложенных мер были названы демобилизация вооруженных формирований и предоставление амнистии их участникам, а также освобождение захваченных правительственных зданий и утверждение программы политических реформ. Однако, по мнению эксперта Центра трансатлантических отношений Дональда Дженсена, снижение напряженности будет носить лишь временный характер.
Соглашение было достигнуто по итогам переговоров, продлившихся более шести часов, и его можно назвать первым реальным шагом к разрешению кризиса государственной власти и безопасности Украины с момента незаконного присоединения Россией Крыма и обострения обстановки на юго-востоке Украины. «Все стороны обязаны воздержаться от какого бы то ни было проявления насилия, угроз или провокаций», – сообщили участники совместного заявления. Стороны также договорились о том, что выполнение данного соглашения будут контролировать наблюдатели Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).
Однако вполне вероятно, что снижение напряженности будет носить временный характер. Женевское соглашение было достигнуто в тот же день, когда российский президент Путин во время телетрансляции своей ежегодной «прямой линии» открыто поддержал исторические претензии России на территории Восточной Украины – претензии, которые кажутся сомнительными остальному миру. Путин достаточно жестко заявил, что у России есть право вторгнуться на Украину, но выразил надежду, что такой необходимости не возникнет. Кроме того, сомнительная легитимность украинского правительства, раскол в поддержке населения и институциональная слабость страны (это было особенно заметно на прошлой неделе, когда украинские силы безопасности оказались неспособны отстоять правительственные здания, захваченные вооруженными пророссийскими боевиками в ряде восточных городов) – все это заставляет задуматься о том, сможет ли официальный Киев осуществить обещанные реформы.
Само место проведения переговоров символично указывало на сомнительные перспективы долгосрочного урегулирования украинского кризиса. Встреча проходила в том же самом роскошном женевском отеле, где пять лет назад бывший госсекретарь Хиллари Клинтон вручила российскому министру иностранных дел Сергею Лаврову красную кнопку «перезагрузки», которая должна была ознаменовать новый старт в отношениях между Москвой и Вашингтоном. Однако тогда английское слово reset оказалось неправильно переведено на русский язык как «перегрузка».
Главной дипломатической проблемой, с которой сталкиваются США в ходе переговоров по урегулированию украинского кризиса, является асимметрия власти. Несмотря на то что Россия слабее Запада как в политическом, так и в военном и экономическом смыслах, она более уверенно чувствует себя в отношениях с Украиной: Россия и Украина – ближайшие соседи, страны, связанные давними политическими и культурными узами. В итоге к женевской встрече США и Россия пришли, преследуя разные, совершенно несовместимые цели.
Для Вашингтона цель переговоров заключается в предотвращении российского вторжения или раздела Украины. США хотят, чтобы Москва отозвала от украинской границы находящиеся в боевой готовности войска (приблизительной численностью 40 тыс. человек), а также вышла из Крыма. (Зачастую в риторике администрации США сквозит надежда на то, что российскому захвату полуострова можно дать обратный ход.) США также надеются предоставить украинскому временному правительству политическое и экономическое пространство для проведения президентских выборов 25 мая и реформирования разваливающейся экономики страны.
У Москвы совершенно иная цель: переговоры должны укрепить позиции России в регионе в долгосрочной перспективе. Россия призывает к проведению «глубокой конституционной реформы» на Украине, в результате которой этнические русские, проживающие в стране, должны почувствовать себя более «защищенными». (Правда, согласно недавнему докладу ООН, угрозам прав русских на Украине имеется крайне мало свидетельств.) Угроза прав русскоязычного населения – эвфемизм, придуманный Кремлем для федерализации автономных областей Украины, что даст Москве возможность доминировать в восточной части Украины и предопределять ее внутреннюю и внешнюю политику. Кроме того, действия Москвы призваны предотвратить вступление Украины в НАТО и Европейский союз. Саботаж президентских выборов 25 мая видится Кремлю важнейшим шагом для достижения этой цели.
Учитывая, что стороны преследуют столь диаметрально противоположные цели, переговоры будут результативными только в том случае, если один из участников пойдет на существенные уступки. Кремлю необходимо осознать, что его требования неприемлемы для США и что Вашингтон не может официально признать захват Крыма и вести переговоры о будущей Конституции Украины без участия самих украинцев. Между тем, судя по тому, что США осуждают вторжение России на юго-восток Украины лишь на словах – угрожая введением более жестких санкций, – складывается ощущение, что пока именно Вашингтон, а не Москва занимается поиском путей выхода из кризиса.
Администрации Обамы стоит отказаться от упрощенного (и несколько высокомерного) представления о Кремле как о центре силы, «находящемся на неверной стороне истории» – вне зависимости от того факта, что вмешательство России в дела Украины недопустимо с моральной точки зрения
Действия администрации Обамы создают иллюзию, что если не провоцировать Москву, то переговоры могут прийти к положительному исходу. Так, администрация отказала Украине в предоставлении нелетального оружия, чтобы избежать ответной реакции России. Кроме того, в администрации нет согласия по вопросу о том, насколько далеко можно заходить в переговорах с Кремлем. Затруднения наблюдаются и в поиске союзников среди европейских стран, сильно зависимых от импорта российских энергоресурсов.
Позиция Москвы усиливается самим фактом обсуждения таких вопросов, как положение этнических русских на Украине. Хотя госсекретарь Керри утверждает, что «США консультируются с Украиной на каждом этапе данного процесса», начав обсуждение с Кремлем статуса этнических меньшинств на Украине, Вашингтон оказал России большую услугу. Пока переговоры продолжаются, Запад вряд ли будет налагать дополнительные санкции на Россию. Керри утверждает, что США ничего не теряют, обсуждая вопросы внутренней политики Украины напрямую с Россией, однако он, скорее всего, заблуждается. США нацелены прежде всего на предотвращение вторжения России на Украину (где концентрация российских войск действительно достигла критических значений), однако в настоящий момент Путин вряд ли готов отказаться от своей политики «управляемого хаоса» путем введения войск в соседнее государство. На то существует ряд веских причин.
Президент Обама выразил робкий оптимизм в отношении соглашения, выработанного в Женеве в прошлый четверг, однако предупредил, что если ситуация на местах не изменится к лучшему, то США введут новые санкции против России. Опыт предыдущих действий администрации вызывает сомнения в серьезности подобных предупреждений. В своем стремлении придерживаться дипломатических мер при разрешении украинского кризиса администрация Обамы права, однако в ситуации, когда баланс сил «смещен в пользу противников США», дипломатия вряд ли преуспеет. Между тем администрация отказывается принять более жесткие шаги, которые могли бы создать стимулы для достижения компромисса.
Для проведения более эффективной политики администрации Обамы стоит отказаться от упрощенного (и несколько высокомерного) представления о Кремле как о центре силы, «находящемся на неверной стороне истории» или существующем в рамках мышления XIX века – вне зависимости от того факта, что вмешательство России в дела Украины недопустимо с моральной точки зрения. Вместо того чтобы проводить параллели с расстановкой сил накануне Первой мировой войны столетней давности, администрации, возможно, стоит рассматривать аннексию Крыма как знак того, насколько уверенно чувствует себя Россия в глобализирующемся мире. А Россия уверена (неважно, оправданна такая уверенность или нет), что сегодня никто не осмелится выступить против нее, особенно учитывая, что даже США и ЕС не могут позволить себе ввести серьезные санкции.
Как отметил британский журналист Питер Померанцев, у Кремля сложился параноидальный взгляд на глобализацию. Москве всюду видятся международные заговоры и скрытые силы, манипулирующие миром. Именно в таком контексте Кремль и преподносит свою политику «войны XIX века» в отношении Украины внутри России. Многие россияне – даже представители либеральной оппозиции и среднего класса, скептически настроенные по отношению к Путину, – поверили в небылицы о том, что за революцией на Украине стоят теневые фашистские силы. Кремлевские политтехнологи внедрили цинизм в общественное сознание россиян, внушив им, что все происходящее в мире есть результат некоего заговора, управляемого извне.
