Институт современной России

Если бы прошлым летом меня спросили, как идут дела в России, я бы сказала «плохо». Сейчас этот ответ прозвучал бы как насмешка: тогда я даже не догадывалась, насколько быстро все изменится к худшему. Одна из самых страшных перемен – изменение сознания и восприятия действительности у близких друзей и просто знакомых. Прокручивая воспоминания, я пытаюсь понять, с чего все началось.

Возможно, все началось, когда государственная риторика оправдывала чеченскую войну. О ней фактически запретили писать, а в отсутствие информации нет места и дискуссии. Так «лица кавказской национальности» почему-то стали для сограждан причиной многих несчастий – от преступности до неудачного бизнеса.

А может быть, все началось с Беслана? Сочувствие к жертвам террора смешалось с жестокостью в отношении «дикого народа», породившего террористов. Как-то лихо получилось, что жертвы превратились в сознании большинства в опасных врагов, правда? В итоге целое поколение Северного Кавказа выросло на войне. Эти дети видели, как гибнут их родители, друзья и близкие. Думаете, эта «бомба» не тикает? Просто не пришло еще ее время.

Или, может, все началось с возродившейся любви к военному прошлому? Кремлевские политтехнологи, вспомнившие про «георгиевскую ленту», возродившие лозунги «Спасибо деду за Победу!», «На Берлин!», «Мы помним», точно попали в цель. Каждый человек хочет гордиться родиной. Патриотизм, как и вера, огромная сила. Но почему нужно гордиться только победой в войне?

Можно же было раскрутить даже советскую риторику: поднятие целины, возрождение регионов, воспевание культа героя-труженика, который честно платит налоги. Вместо этого подхватили агрессивную линию: поскольку «маленькая победоносная» чеченская война провалилась, решили эксплуатировать победу в Великой Отечественной. Но кругом сплошная подмена понятий. Ведь если бы мы действительно так гордились победой над фашизмом, нашими героями должны были бы стать ветераны. Они бы жили как боги. Но нет, многие едва выживают. Вместо этого страна гордится парадами и тщеславной демонстрацией нашей военной техники.

Постепенно идет мифологизация прошлого. Когда мы воспеваем успехи героев войны, в которой сами не участвовали, великие стройки, которые не мы завершили, мы воспеваем чужие мифы. В итоге происходит страшная вещь: мифы начинают «разговаривать» с глубинными слоями нашей психики. Открывается ящик Пандоры, и из него вылезают демоны, которых здравый смысл, воспитание, образование и рамки общественного приличия держали в узде.

В середине 1930-х годов Фрейд и Юнг описывали, как в глубинах национального сознания просыпаются архаичные, могучие и опасные силы. Взрослые начинают вести себя как дети, которые не знают, что такое хорошо и что такое плохо. Человек неожиданно теряет все вековые завоевания гуманизма – прав становится тот, на чьей стороне сила.

Прекрасным примером скоропостижной деградации общества служат российские очереди. Возьмем недавний затор на переправе через Керченский пролив по дороге в Крым. Почему люди с такой ненавистью, с таким остервенением относятся друг к другу? Ведь они стоят не за кипятком для детей в блокадном Ленинграде. Но когда даже лидер страны сбросил надоевшие ему оковы приличия, сказав, что брать чужое можно и даже нужно, то что можно ожидать от простого населения, которому тоже хочется? Именно к этой низменной части человеческой природы сегодня апеллирует власть через российские телевизоры.

Когда в Сочи открылась Олимпиада, многих даже близких друзей и знакомых, ранее придерживавшихся оппозиционных взглядов, как будто подменили. Я хорошо помню церемонию открытия: соцсети вдруг наполнились словами гордости за Россию, ее историю, культуру, спорт и балет – стандартный набор советского пропагандиста. Может, это был эффект 25-го кадра, но люди, которые до последнего не проявляли благосклонности к властям, вдруг застрочили: «спасибо Путину за Олимпиаду, я впервые за долгое время почувствовал гордость»; «я плакала, когда показали бал Наташи Ростовой, все-таки Олимпиада стоила потраченных на нее миллиардов»; «Россия, Россия, мы победители!». Победители кого? Почему нельзя просто гордиться родиной, не занимаясь при этом оправданием воровства?

Дальше – больше. Когда на Майдане начались бои, соцсети вновь наполнили комментарии о том, что украинцы испортили Олимпиаду. Когда я спрашиваю друзей, почему они считают себя вправе давать советы жителям и властям другого государства, большинство просто не понимает, о чем я говорю.

Что такое российский шовинизм? Это глубочайшее убеждение, что украинцев как нации не существует. Есть хохлы, которые наелись сала и из вредности коверкают русский язык. Украины нет – есть Малороссия, часть империи – даже не Российской, как можно было бы предположить, а советской.

Сегодня даже самые близкие мне люди переживают стокгольмский синдром: будучи долго угнетенными российской властью, они наконец перешли на ее сторону и полностью идентифицировали с собой. Наблюдать за развитием их болезни страшно и грустно. Далеко не глупые люди оправдывают действия власти, направленные против них же.

Такие разговоры я веду со своими знакомыми в последнее время:

– Ты знаешь, они [власти] не звери. Когда началось присоединение Крыма, руководство сказало всем новостным корреспондентам [нашего издания]: «кто не разделяет позицию властей, не готов сейчас писать новости, можете отсидеться дома – возьмите больничный на недельку».
– И ты взяла? Но всю жизнь на больничном не просидишь…

Или вот еще пример:

– Ну и что, что этот депутат изнасиловал старшеклассницу и ему дали условный срок? Такое происходит не только в России, но и во всех других странах. В Африке вообще дети голодают.
– То есть ты оправдываешь насильника только потому, что так якобы везде происходит? То есть депутата осуждать не нужно, потому что у нас всех чиновников осуждают условно? Или осуждают, а потом еще и орден дают?

Любой, кто вырос в СССР, знает, что такое проблема личного пространства. О каком личном пространстве можно говорить, если ты рос, не имея собственной комнаты? Хорошо, если не в коммунальной квартире. И хорошо, если до свадьбы не жил в одной комнате с родителями. Что у вас было свое, когда вы росли? Комната, стол, ящик? Вам приходилось донашивать одежду за старшими? Ваш личный дневник считала возможным читать мама?

Плохо у нас с ощущением личного пространства, и эту проблему мы продолжаем нести во взрослую жизнь, передавая по цепочке своим детям. Не осознав собственные пределы, сложно отстаивать себя при общении с другими людьми. Но неосознанные границы и их нарушение – это лишь одна сторона проблемы. Есть у нее и другая сторона. Человек с размытым представлением о личном пространстве и личных границах с трудом разбирается, где заканчивается он и начинается другой человек. Он экстраполирует свои чувства и мысли на окружающих и даже на государство в целом. Он не выносит одиночества несогласных.

Если твое «я» сливается с чужим «я», со страной, которая ассоциируется с правящей властью, то любые нападки на власть, любое критическое замечание в ее адрес будут восприниматься как личное оскорбление. Человек не понимает, что можно любить березки, Пушкина, Чехова, Набокова, а вот действия властей можно не любить. И это не значит не любить родину.

Что делать? Жить осознанно. Учить историю. Отслеживать факты.

Иногда я задумываюсь, может, это со мной что-то не так? Может, это я не могу принять реальность такой, какая она есть? Ведь действительно не могу. Видимо, реальность в стране такова, что с ней можно либо слиться, либо уехать. В моем случае это, возможно, означает второе.