Убийство Бориса Немцова стало шоком для многих людей по всему миру, но особенно для тех, кто знал его лично. За последние несколько дней сотни журналистов, писателей, политиков опубликовали колонки, написали сообщения в соцсетях о своих встречах, разговорах, спорах с Немцовым. Журналист Елена Серветтаз поделилась с ИСР своими воспоминаниями о лидере российской оппозиции.
3 марта лидер российской оппозиции Борис Немцов был похоронен на Троекуровском кладбище в Москве. Фото: Денис Синяков
Сейчас, сразу после первого шока от срочной новости об убийстве Бориса Немцова, я вдруг отчетливо вспомнила, где и как увидела Бориса в первый раз. Никогда раньше я об этом не задумывалась, не знаю почему, а сейчас эта картинка не уходит у меня из головы. Возможно, потому, что я тоже очень рано потеряла своего отца, он был на год моложе Бориса Немцова, когда его не стало.
В августе 1998 года мне едва исполнилось 15. Борис Ефимович Немцов тогда занимал пост заместителя председателя правительства России. Мой отец привез меня в аэропорт в городе Байконур, стояла невыносимая жара за 40 градусов, после пилотируемого пуска мы должны были лететь в Москву.
Папа тогда меня подозвал и как-то особенно торжественно сказал: «Смотри, это Борис Немцов». Действительно, Немцов тогда прилетел на проводы космонавтов, а улетал в тот же момент, что и мы. Он был в белоснежной рубашке, молодой и очень красивый. Много смеялся и собирался везти с Байконура домой целую сумку арбузов. В Центральной Азии арбузы особенного вкуса и очень сладкие. Я тогда даже подумала, что хорошо, что дети Бориса смогут попробовать эти самые арбузы, точно так же, как и я.
Позже, когда мы начали общаться по работе, я вообще никогда не вспоминала этого эпизода. Мне, видимо, казалось, что в первый раз я увидела Бориса Немцова, когда мы еще только стажировались на «Свободе слова» на нормальном тогда НТВ.
Годы спустя мы говорили с Борисом в эфире, уже когда я стала работать здесь, во Франции. И он никогда не отказывался от комментариев, даже если очень спешил. «Пишите, пишите», — говорил он. Эти эфиры я сейчас тоже отчетливо помню. А французские журналисты радовались, когда, кроме официальной версии Кремля, которую они услышали на пропагандистском канале RT, мы смогли получить и другой голос современной России. Да еще какой...
Когда я начала готовить к выпуску свою книгу о Сергее Магнитском, Борис Немцов был одним из первых, кто откликнулся и согласился участвовать в этом проекте. Мы говорили о гибели Магнитского и возможности принятия соответствующего закона в Европе.
И мы (все участники проекта — сборника эссе) понимали, что просто так этот закон здесь никто не примет, даже если в США он уже был подписан президентом и начал работать.
Слишком явно ощущалось давление, которое шло из Москвы, чтобы этого, не дай Бог, не произошло. Но Борис Немцов даже тогда верил, что справедливость восторжествует рано или поздно. «Пропутинское лобби — это те, кто ради денег готов целоваться с чертом, дьяволом, Путиным — с кем хочешь. Таких людей — беспринципных, прагматичных, алчных, циничных — довольно много в Европе. Путин на них и делает ставку. Он считает, что все европейцы такие, и это ошибка. Но то, что ему удалось провести „шредеризацию“ Европы (покупку политиков, бизнесменов и т. п.), это правда. На мой взгляд, в Европе не все такие», — говорил он мне под запись.
Немцов тогда сказал, что для него Сергей Магнитский был человеком искренним и честным. «Сергей, конечно же, мученик, невинно убитый». Кто тогда, в 2013-м, мог подумать, что таким мучеником Борис Немцов однажды станет сам.
«Путин считает, что убийство грехом не является, он считает, что воровство грехом не является. Он считает, что все ветхозаветные заповеди — ничто по сравнению с личной лояльностью и преданностью. То есть в плане нравственном человек глубоко аморальный. И поэтому власть у нас глубоко аморальна»
«У нас с Путиным совершенно разные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. То, что для него хорошо (а хорошо — быть вором, убийцей и лояльным), для меня это просто смертный грех. Я считаю, что главная проблема Путина знаете в чем? В том, что он презирает заповеди. Он считает, что убийство грехом не является, он считает, что воровство грехом не является. Он считает, что все ветхозаветные заповеди — ничто по сравнению с личной лояльностью и преданностью. То есть в плане нравственном человек глубоко аморальный. И поэтому власть у нас глубоко аморальна», — говорил мне Борис тогда.
Насколько глубоко аморальна власть в России, мы могли убеждаться практически ежедневно. Бешеная пропаганда, незаконные аресты и обыски, надиктованные приговоры, реальные тюремные сроки.
Ровно год назад, в феврале, я приехала в Москву. Сначала на митинг в поддержку осужденных по «болотному делу», когда Замоскворецкий суд вынес приговор восьмерым фигурантам. Мы созвонились с Борисом и договорились встретиться в центре. Он был точным, а я опаздывала минут на 20. Когда я наконец добралась до Манежки, Бориса Немцова уже забрали. Тем не менее мы встретились 25 февраля уже на суде, где должны были решить, оставить ли депутата Ярославской областной думы Бориса Немцова под арестом на десять суток «за неповиновение законному распоряжению полиции» или нет.
Даже тогда Немцов много шутил. Он мне сказал: «Хорошо, что опоздала, а то сидела бы здесь сейчас вместе со мной». Супруга Бориса Ирина принесла в суд домашний обед. Он тогда разложил все на столе и накормил (кажется, даже блинами) всех, кто был рядом. Потом он позвонил Дине Яковлевне. «Мама, не волнуйся. Я в порядке. Ждем». «Она настоящая еврейская мама», — говорил он, смеясь, после разговора с Диной Яковлевной. «А ты давай-ка, Лена, тоже поешь, сколько еще сидеть здесь, кто же знает». Даже покурить в туалет нужно было ходить вместе с полицией. Но Борис очень доброжелательно тогда с ними общался и даже шутил.
Потом кто-то из журналистов подошел к нам и сказал, что девушка-журналистка из РАПСИ, сидящая в первом ряду, только что получила SMS, в котором сказано: «Немцову оставить без изменения». Так, еще до оглашения приговора мы знали, что Борис останется сидеть все десять суток. Потом судья зачитала приговор, и все чудесным образом совпало. Немцов не удивился, а меня просто колотило от злости. «Но она ведь получила SMS до приговора! Как это возможно?!» — взорвалась я. «Возможно. Все возможно, все в порядке, они работают», — ответил Борис.
В последний раз я была в Москве за несколько дней до нового, 2015 года. И снова день в день с акцией на Манежке, на этот раз в поддержку Алексея Навального.
Перед началом акции я договорилась встретиться с родственником одного из парижских приятелей, чтобы передать ему небольшую посылку от них. Когда совершенно незнакомый мне человек понял, что после встречи с ним я пойду на Манежку, он сказал буквально следующее: «Путин — единственный нормальный человек. И делает он все правильно. А все эти ваши Навальные и Немцовы... Завтра, если Родина даст мне приказ ехать в Донбасс, я поеду. А если скажет взять в руки автомат и пойти на эту вашу Манежку, я тоже пойду». Я встала и ушла. И как о самой первой встрече с Борисом Немцовым, когда я была подростком, об этом разговоре больше не вспоминала. Ровно до минувшей пятницы, пока не получила известие о том, что Бориса Немцова больше нет. Похоже, Родина уже приказала взять пистолет Макарова и пойти, но не до Манежки, а до Большого Москворецкого моста у Кремля.
