Институт современной России

Экономический кризис, охвативший Россию, продлится по крайней мере до 2016 года. Когда страна начнет приходить в себя, волна общественного недовольства вновь поднимется, как это уже происходило в 2011–2012 годах, что вызовет непредсказуемую реакцию со стороны режима Владимира Путина, пытающегося стабилизировать ситуацию и удержать власть. В итоге спустя несколько лет после этого режим, скорее всего, рухнет из-за внутренней нестабильности.

Именно таким видят будущее России девять крупных экспертов, собравшихся 14 мая в Американском институте предпринимательства в Вашингтоне на презентации сборника публикаций, озаглавленного «Путинская Россия: как она возникла, существует и как может закончиться». В этой книге обсуждаются такие вопросы, как эволюция отношения россиян к правительству, различия между политическими настроениями в Москве и регионах и трудный процесс становления и развития гражданского общества в России.

Большинство этих экспертов (полный список см. ниже) согласны с тем, что высокий рейтинг Путина является результатом не только официальной пропаганды. Они отмечают, что на самом деле аннексия Крыма сыграла на чувствах и настроениях общества, стремящегося вновь увидеть Россию в статусе супердержавы. Однако путинский режим будет все больше дестабилизироваться, и ему нелегко будет удержать власть, поскольку у правительства нет четко сформулированного плана развития экономики. В отсутствие преемственности беспокойство в обществе будет нарастать, особенно среди элит. Не исключено, что Путин сможет компенсировать эту стагнацию и неопределенность, еще больше нагнетая страх перед внешними врагами или пустившись в очередную военную авантюру.

Вот основные тезисы, озвученные каждым из экспертов во время конференции.

Михаил Дмитриев (экономист, президент московского Центра стратегических разработок с 2005 по 2014 год). Аннексия Крыма стала своего рода выпускным клапаном, разрядившим социальную напряженность, нараставшую в конце 2013 года в связи с неспособностью правительства стимулировать развитие экономики. Теперь, когда эйфория из-за возвращения Крыма постепенно проходит, общество вновь обращает внимание на внутренние проблемы и состояние экономики, и Кремлю теперь придется реагировать на эту ситуацию.

«Перед правительством стоит задача как можно скорее вывести страну из кризиса... Однако [оздоровление экономики] не обязательно сможет разрядить напряженность, — сказал Дмитриев. — В сущности, сложилось так, что этот шок оказался действительно сильным: потребление впервые сократилось более чем существенно, начиная с 1998 года. Вероятность экономических протестов весьма высока. Вполне возможны более интенсивные экономические протесты вне столицы, в регионах и на местах, в наибольшей степени пострадавших от кризиса».

Лев Гудков (социолог, директор «Левада-центра» с 2006 года). Начав конфликт на Украине, путинский режим отложил в сторону новые идеи о будущем развития страны, сделав приоритетами восстановление статуса супердержавы и возврат к конфронтации с Западом. Тем самым Путин играет на давнишних настроениях российских избирателей, которые в течение 20 лет постоянно хотели, чтобы правительство предприняло шаги для возврата стране ее места на международной арене.

«В этом смысле политики, аналитики, социологи недооценили той травмы, которая... была связана с крахом советской системы, — сказал Гудков. — Именно поэтому аннексия Крыма вызвала такую волну действительно очень серьезной и, на мой взгляд, продолжительной консолидации, которая в значительной степени вернула важнейшие элементы советской идентичности: существование в закрытом, изоляционистском обществе, противостоящем агрессивной политике извне. Это, с одной стороны, позволило сильнейшим образом дискредитировать политическую оппозицию, представив ее как национал-предателя, как внутреннего врага, как иностранного агента».

Сергей Гуриев (экономист, ректор Российской экономической школы с 2004 по 2013 год). Согласно большинству экономических прогнозов, рецессия продолжится и в 2016 году, а российское правительство исчерпает средства Резервного фонда ко второй половине 2016 года. Если ничего не изменится — например, не вырастет цена на нефть, — вторая половина 2016 года станет «часом расплаты», и правительство будет вынуждено что-то предпринять. Не исключено, что оно попытается сделать нечто «объединяющее всех под единым знаменем», наподобие аннексии Крыма. Процитировав выдержки из недавней научной работы на тему жизнеспособности авторитарных режимов, написанной им в соавторстве с профессором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Дэниелом Трейсманом, Гуриев сказал, что, по его мнению, чрезвычайно трудно точно предсказать будущее путинского правительства.

«Есть определенный [тип режима] и определенное равновесие, при которых популярный лидер может править страной, в которой снижается уровень жизни, но его популярность, тем не менее, растет, — сказал Гуриев. — Это может продолжаться довольно долго: данный режим может просуществовать много-много лет. Я думаю, есть вероятность того, что [правительство Путина] сохранится в течение 10–20 лет. В то же время режим может рухнуть за один день».

Наталья Зубаревич (эксперт по регионам, профессор географического факультета МГУ). Надвигающийся экономический кризис обрушится на страну не внезапно, а постепенно, шаг за шагом. Объем инвестиций сокращается, но последствия этого процесса дадут о себе знать не сразу. Уровень расходов на промышленное производство частично поддерживается за счет увеличения правительством военных расходов. А обесценивание рубля пошло на пользу добывающим отраслям, получающим экспортный доход в более стабильной иностранной валюте. Больше всего пострадали платные услуги в крупных городах, однако и на периферии — в деревнях и небольших городах — ситуация не изменилась: люди с трудом выживают.

Кирилл Рогов (политолог, ведущий научный сотрудник Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара). Популярность Путина основана на трех столпах. Первый и самый важный — экономические показатели. Второй — эффект «сплочения под знаменем», чему способствовали войны в Чечне, Грузии, а теперь вот и на Украине. Третий — это «эффект сверхбольшинства», т. е. феномен, характерный для российских властей, пытающихся создать впечатление, что их поддерживает подавляющее большинство, чтобы заставить людей считать, что те, кто не поддерживает правительство, странное исключение из общего правила.

Рогов также отметил, что защита нации от внешних врагов вместо поддержания стабильности стала своего рода политической визитной карточкой Путина. «В 2000-х годах на повестке дня стояла идея стабильности как основного условия экономического роста. Теперь на повестке дня агрессивное антизападничество. Сейчас речь идет не о стабильности внутри страны, а о внешних угрозах и о борьбе с угрозами, которые могут подорвать существующий порядок».

Борис Макаренко (политолог, председатель правления Центра политических технологий). Несмотря на трудную экономическую ситуацию, политические элиты не так легко расколоть. Им может не нравиться то, что происходит, у них могут быть сомнения насчет будущего, но своим положением они обязаны тому, что остаются лояльными и «играют по правилам».

«Я думаю, перед тем как ситуация улучшится, она может ухудшиться, — сказал Макаренко. — Главная проблема этого режима в том, что у него совершенно нет видения будущего. Он живет лишь вчерашним или сегодняшним днем. В какой-то момент это станет серьезной проблемой».

Алексей Малашенко (политолог, председатель программы «Религия, общество и безопасность» Московского центра Карнеги). Исламский экстремизм уже не ограничивается Северным Кавказом, распространяясь на другие регионы страны, такие как Татарстан и даже части Сибири. Он также отметил, что, несмотря на упорные попытки Кремля удержать в своей орбите Центральную Азию, в этом он проиграет Китаю.

«Россия теряет постсоветское пространство и потеряет его навсегда, — сказал Малашенко. — Евразийский союз, несмотря на все декларации и ожидания, останется одной из форм двусторонних отношений между Казахстаном и Россией».

Евгений Гонтмахер (экономист, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений). На самом деле Россия не является федерацией, поскольку нет институтов, общих для всех российских регионов. Нет верховенства права, не соблюдаются права человека, нет демократических принципов. Каждый регион управляется в соответствии со своими особыми правилами. В результате, если бы даже Путин располагал достаточной информацией о том, что происходит в каждом из регионов, он не смог бы принимать эффективные решения, проводя федеральную политику.

Дмитрий Орешкин (политолог, руководитель группы «Меркатор»). Данные об общественном мнении не дают точного представления о том, как люди относятся к правительству, учитывая сильнейшее воздействие пропаганды и то, насколько трудно правильно сформулировать вопросы под воздействием этой пропаганды. Например, когда россиянам задают вопрос «Вы поддерживаете Путина?», они воспринимают его как «Вы любите Россию?», поскольку СМИ представляют президента как воплощение нации.

«...Компенсируя реальные провалы и ошибки власти, российское общество выводится в небеса пропаганды. Люди живут в вымышленном пространстве, где Россия поднимается с колен, где мы делаемся все прочнее, где вокруг нас клубятся враги, а мы их побеждаем. И разделение реальности и вымышленного мира очень характерно сегодня. Именно поэтому так хорошо работает пропаганда. Потому что мы живем в мире пропаганды, мы оторваны от действительности, и с каждым годом этот разрыв увеличивается. Раньше или позже мы с этого неба упадем на презренную материальную Землю и довольно сильно расшибемся», — заключил Орешкин.