Институт современной России

Рано или поздно это должно было произойти. И произошло: всеми правдами и неправдами не допустив российскую оппозицию к выборам и вытеснив ее из поля легальной политической конкуренции, активисты нынешнего политического режима вынудили оппозицию поменять повестку дня. Если раньше стандартно (и вполне оправдано) ставились под сомнение результаты выборов, то теперь объектом критики стали и сами выборы, и действующий политический режим. Вернее, легитимность последнего.

Дальше всех зашли лидеры Партии народной свободы, осознанно и открытым текстом поставившие вопрос о нелегитимности выборов как таковых. Аргументированный напор Касьянова, Рыжкова, Немцова и их единомышленников в России уже увлек политиков в Европе и США, и на международной конференции в Хельсинки, организованной Европейским альянсом либералов и демократов, выборы уже признаны нелегитимными.

Но далеко не все представители оппозиции осознают произошедшие изменения и природу своей реакции на них. В результате негативное отношение к имитации выборов выливается у многих в ожесточенные споры вокруг того, какие практические выводы должны делать граждане и как им вести себя в день голосования.

Наиболее радикальная точка зрения — вообще не ходить на избирательные участки и отказаться от участия в выборах. Ее пламенно отстаивают правозащитник-журналист Александр Подрабинек и политик-писатель Эдуард Лимонов. Логика обоснования этой позиции проста: «Выборы — фарс, выборы нелегитимны. Участвовать в них значит стать соучастниками нелегитимного фарса».

С этой точкой зрения конкурируют несколько других, объединенных одним общим соображением: на избирательные участки идти надо — чем меньше участие в выборах, тем легче властям подтасовывать результаты голосования. Значит, нельзя играть на стороне власти, игнорируя выборы. Надо идти на участки, повышать явку и снижать возможности для подтасовок. Дальше появляется несколько вариантов, различающихся рекомендациями оппозиционных политиков или экспертов относительного того, что делать с бюллетенями.

Лидеры Партии народной свободы предлагают портить бюллетени, ставя галочки во все клетки, тем самым делая бюллетень недействительным. Избирателям также предлагается оставить на бюллетенях памятные надписи, выражающих отношение к власти и выборам — в жанре устного народного творчества. Присоединиться к этой точке зрения избирателя подталкивает воодушевляющий девиз «Нах-Нах!». Обоснование: таким образом они практически возвращают графу «Против всех», столь любезную в прошлом российским избирателям.

Еще две точки зрения отличаются разными рекомендациями относительно использования бюллетеня, если его не портить. Первый подход — голосовать за любую партию, кроме «Единой России». Тут логика проста: насолить «партии жуликов и воров» любыми способами. Второй подход — голосовать только за тех противников «Единой России», у которых есть шанс пройти в Думу, а тут самый очевидный вариант — КПРФ. Этот подход основан на рациональном расчете: уменьшить число мест в Думе у «Единой России». Вот таков интеллектуальный полет и разнообразие творческой мысли российской оппозиции.

 

 

Уже несколько месяцев эта маргинальная, или несистемная, как принято выражаться в Кремле, оппозиция занята почти исключительно спорами по поводу перечисленных мной вариантов поведения на выборах. Проводятся круглые столы и публичные дебаты, ломаются копья и разрушаются политические союзы. Уникальная способность сосредоточиваться на несущественном и ссориться по поводу второстепенного была присуща нашей оппозиции всегда, но ныне она достигла уровня отточенного мастерства. Ровно тогда, когда российская власть своим неприкрытым цинизмом, бездарностью, воровством достала всех, когда население начало потихоньку просыпаться и вспоминать о себе как о гражданах, оппозиция погрязла в спорах вокруг неразличимых и неразрешимых дилемм, доводя потенциальных сторонников до состояния близкого к нервным расстройствам.

Бессмысленность споров вокруг вариантов поведения в день голосования станет совсем очевидной, если мы вспомним следующее: при самых оптимистических и комплиментарных оценках, потенциальная аудитория российской оппозиции не превышает двух-трех процентов избирателей (оценка экспертов недавно проводившегося круглого стола). Из них не более десятой части могут пойти нынче за призывами демократической оппозиции, причем это, скорее, характеризует качество оппозиции, чем свойства социума. Попробуем проанализировать, как может повлиять реализация тех или иных рекомендаций на политическое поле.

Для этого нам понадобится самим сформулировать цели разных вариантов поведения в день выборов. Я вижу две. Первая: максимально помешать власти искажать результаты голосования. Вторая: поскольку мухлевать все равно будут, то надо по возможности убедительнее доказывать нелегитимность выборов. А теперь пройдемся по перечисленным выше рекомендациям.

Из нескольких долей процентов установленных выше потенциальных сторонников демократической оппозиции подавляющее большинство уже не ходит на выборы. Поэтому отклик на призыв движения «Нах-Нах!» не изменит существенно ситуацию на выборах.

Предположим теперь, что массовую поддержку в несколько долей процентов сограждан получит призыв идти на выборы и портить бюллетени. Это было бы значимо, если бы этот факт нашел точное отражение в итоговой статистике Центризбиркома. Но если мы допускаем, что нас обманывают, сообщая о числе поданных голосов за победителей, то можно утверждать наверняка, что Центризбирком исказит статистику числа испорченных бюллетеней. Более того, незаконно уничтожаемые или изымаемые испорченные бюллетени можно будет без напряжения подменять «правильными» неиспорченными.

Сомнительно, чтобы из пяти процентов избирателей, прислушивающихся к демократической оппозиции, существенная часть откликнулась бы на призыв отдать свой голос кому угодно, кроме «партии жуликов и воров». Но даже если хотя бы треть миллиона распределят свои голоса между пятью партиями, существенного влияния на результаты выборов это не окажет, а часть этих голосов при подведении итогов выборов превратятся в депутатские кресла для «Единой России».

Последнее предложение — отдавать голоса партиям с высокими шансами на преодоление семи процентного барьера — вряд ли найдет широкий отклик. Но даже если миллион голосов будут отняты у «Единой России» в урнах для голосований, они вернутся к ней с избытком за счет подтасовки.

Полученный нами результат нельзя признать неожиданным. Нет ничего удивительного в том, что демократическая оппозиция, обладая скромным ресурсом сторонников, не может существенно повлиять на итоги голосования. Это тем более так, что при таком скромном ресурсе голосов любые попытки влиянии легко перекрываются противозаконными манипуляциями власти избирателями, бюллетенями и даже протоколами, о чем свидетельствует опыт предшествующих выборов.

Неспособность договариваться, или, если угодно, способность не договариваться, отличающая российскую демократическую оппозицию, именно в данном случае проявила свою гносеологическую сущность. Спорящие стороны стремятся навязать другим свою точку зрения, опираясь на доводы разума, весьма, впрочем, непритязательного. Между тем, универсальная победоносность такого подхода опровергнута уже давно.

 

 

Банальный факт: опыт бытия основан исключительно на прошлом и не в коей мере не на будущем. Именно поэтому, как мне представляется, люди много более эффективны в социальной сфере, когда договариваются о том, что делать не нужно, нежели пытаясь найти общее в том, что надо делать. Недаром социальная мысль в сфере морали различает «мораль долга» и «мораль стремления». Первая оперирует запретами, вторая — позитивными рекомендациями. Первая воплощается в известных наборах заповедей, сформулированных в виде «не делай того-то», а вторая призывает к достижению нереализуемых идеалов. И не случайно договариваться об общих моральных принципах, запрещающих недоброкачественное социальное поведение, людям удается. А попытки навязать некие идеалы нередко заканчивается социальными катастрофами.

Всеобщее стремление к поиску рационально обоснованных решений — следствие общепринятого представления о том, что политика и мораль несовместимы. Однако, признавая это, мы уже идем на поводу у аморальности власти. Может быть, нам, чтобы не разрушать сразу и целиком мир привычных представлений, договориться сначала о том, что на моральную аргументацию могут притязать хотя бы граждане и оппозиция. Тогда открываются возможности забывать время от времени о бесперспективных доводах разума и руководствоваться моральными принципами, хоть библейскими, хоть кантианскими.

Нельзя забывать и о том, что моральный поступок не является таковым, если он не совершен в условиях свободного выбора. Следовательно, участники спора поступили бы правильно (и некоторые из них к тому склоняются), если бы ограничились предложением своего варианта поведения на выборах, предоставив после этого выбор самим гражданам. Отправной точкой при этом все равно остается мораль, ибо предлагая гражданам выбор между вариантами моральных поступков, необходимо указывать на границу моральности. Необходимо говорить, что соучастие в аморальных действиях власти само аморально. Тем самым вводится моральный запрет, устанавливающий границу, по ту сторону которой — множество вариантов моральных поступков, включающее и банальное бездействие.

Правда, границу можно отодвинуть, заявив, что аморально потворствовать бездействием аморальному поведению власти. Кант поддержал бы такую формулу, ибо она выводится из его категорического императива, допускающего следующую формулировку: «Избегай поведения, которое ты не хотел бы видеть как общее для всех». Если спросить человека, остающегося пассивным, видя аморальность власти: «Хочешь ли ты, чтобы все, как и ты, были пассивны и, тем самым, потакали этой аморальной власти?», то, если он искренен, мы, скорее всего, услышим в ответ: «Нет!». Вопрос: «Считаешь ли ты тогда свое поведение моральным?» — был бы уже излишним, если бы мы говорили с человеком умным.

Описанное выше не выглядит обнадеживающим. Но значит ли это, что ситуация безвыходна и что с таким ограниченным корпусом сторонников ничего сделать нельзя? Конечно, нет. Типичный пример — предложения Дмитрия Орешкина по наблюдению за ходом голосования и подведением итогов, недавно опубликованные в нескольких номерах «Новой газеты». Суть: необходимо сосредоточиться на относительно небольшом числе участков для голосования в различных местах, но наблюдение на этих участках должно быть организованно плотно, массировано. Свидетельством нарушений на выборах, доказывающим их нелегитимность, станет вопиющая разница в результатах на участках, где организовано массированное наблюдение, и на остальных участках.

Это предложение имеет явные преимущества. Во-первых, для его реализации нужно существенно меньше участников, чем для создания значимого эффекта при голосовании в условиях бандитского манипулирования результатами. Во-вторых, участие в такой акции требует реальной активности, усилий, времени и т.п. В-третьих, участие в ней объединяет людей. В-четвертых, люди имеют весомый шанс увидеть результаты своей совместной работы.

У предложения Дмитрия Орешкина, впрочем, есть весомый недостаток: участие в такой акции требует от политических лидеров оппозиции не громких деклараций, а кропотливой работы. Сожалею, но это серьезно снижает шансы толкового предложения на полноценную реализацию. Ведь до выборов — всего ничего.