Институт современной России

1. Была ли альтернатива?

Оглядываясь назад, приходится согласиться с тем, что единственной альтернативной кандидатурой нынешнему президенту России Владимиру Путину был бывший руководитель Службы внешней разведки и бывший министр иностранных дел Евгений Максимович Примаков. Я всегда считал, что при выборе между Путиным и Примаковым по принципу наименьшего зла следует остановиться на Примакове. Стратегически, политически, идеологически, Примаков был очень схож с Путиным. Как и Путин, он происходил из спецслужб. Как и Путин, готов был заигрывать с коммунистами и советской символикой. Но в долгосрочном плане с Примаковым было бы легче бороться и от него было бы проще избавиться. И потому что он более пожилой человек, и потому что он более традиционен, предсказуем, менее «отвязен».

11 сентября 1998 г., когда Примаков стал премьер-министром России, Березовский занимал скромную неформальную должность члена «семьи» и формальную должность исполнительного секретаря СНГ. Достаточно быстро стало очевидно, что Примаков тяготеет к коммунистам. Об этом говорили и его назначения в правительстве, и его постоянные заигрывания с Думой, через которую он планировал провести импичмент президента Ельцина и досрочно, до выборов 2000 г., стать и. о. президента России. Впрочем, публично Примаков говорил прямо противоположное. В частности, в своем известном телеобращении к народу 10 апреля 1999 г. он однозначно заявил, что является противником импичмента президента или досрочного ухода его в отставку. Он подчеркнул, что не планирует участвовать в предвыборной гонке за пост президента России, назвал вымыслом слухи о том, что он стоит за открытием уголовных дел против известных бизнесменов, но настаивал на возвращении украденных денег в страну. Вот дословный текст выступления Примакова:

«1999 год связан с выборной кампанией. Поэтому правительство считает, что необходимо сделать все, чтобы он прошел без серьезных коллизий, чтобы с таким трудом достигнутая стабильность не расшаталась. Попытки провести через Думу импичмент президенту несостоятельны и контрпродуктивны. Они не должны иметь места. Такая политическая игра безответственна и опасна. Она может не только раскачать общество, но и спровоцировать серьезнейший политический кризис. Я однозначно за то, чтобы президент Борис Николаевич Ельцин оставался на своем посту весь конституционный срок. Категорически я против досрочных выборов и президента, и Госдумы. Считаю, что серьезную опасность представляют и те раздающиеся в Госдуме и вне ее призывы распустить партии, саму Госдуму, ввести чрезвычайное положение. Это путь авантюрный, угрожающий взорвать внутреннюю ситуацию в стране. Иными словами — путь в никуда.

Война компроматов, которая начинается в предвыборной обстановке, не имеет ничего общего с необходимостью серьезной, продуманной, основывающейся на строгом соблюдении закона борьбы с экономической преступностью и коррупцией. Я с самого начала считал и говорил об этом Юрию Ильичу Скуратову, что в создавшихся условиях он не может оставаться на посту генерального прокурора. Обсуждение этой проблемы в Думе еще раз убедило меня в этом выводе. В провокационных целях утверждается, будто руководство правительства и я лично чуть ли не стояли за возбуждением конкретных уголовных дел по некоторым известным коммерсантам. Все обвинения должны выдвигаться и расследоваться только в рамках закона. Главное для правительства — это создание такой обстановки, при которой могли бы быть возвращены в бюджет незаконно выкачанные из него огромные суммы. Любые уголовные дела не должны возникать по политическим мотивам.

Успокойтесь, у меня нет никаких амбиций и желания участвовать в президентских выборах. И я не вцепился и не держусь за кресло премьер-министра, тем более когда устанавливаются временные рамки моей работы: сегодня я полезен, а завтра — посмотрим. Да и в целом работать правительство плодотворно может лишь в условиях стабильной, безусловной поддержки со стороны администрации законодательных и других структур. В заключение, уважаемые телезрители, хотел бы призвать все наше общество к согласию».

Однако важным оказалось не то, что говорил Примаков населению, а то, как прочитано было его обращение в Кремле Ельциным и его окружением. Чем дольше говорил Примаков, тем понятнее становилось, что все сказанное нужно воспринимать с противоположным знаком: что Примаков «за» импичмент президента, «за» досрочную его отставку и «за» досрочные президентские выборы; что Примаков против разгона Государственной думы (о чем всерьез подумывал президент, по Конституции имевший право на роспуск Думы и объявление досрочных думских выборов); что Примаков собирается выставляться в президенты на выборах 2000 года, причем собирается делать это самостоятельно, а не по сговору с президентом Ельциным и как марионетка «семьи»; что Примаков стоит за действиями Генеральной прокуратуры и генерального прокурора Скуратова, а именно за открытием громких уголовных дел против членов «семьи» президента (в том числе и Березовского); и что выведенные из России на заграничные счета деньги Примаков действительно собирается отслеживать и возвращать в Россию.

Именно так было пересказано выступление Примакова президенту Ельцину (который вряд ли заблаговременно был поставлен в известность о содержании выступления своего премьер-министра). Абсолютно не имело значения, где Примаков говорил правду 10 апреля, а где лукавил. Спустя месяц, 12 мая 1999 г., он был отправлен в отставку и заменен Сергеем Степашиным, бывшим директором Федеральной службы контрразведки России (предшественницы ФСБ).

Обратим внимание на то, что Путин позже пошел по пути, описанному Примаковым 10 апреля, только смещение Ельцина произошло не через унизительный для президента импичмент, грозящий ему и его семье возможным тюремным заключением за преступления, совершенные в годы правления, а через преждевременную добровольную отставку 31 декабря 1999 г. в обмен на индульгенцию с пожизненной неприкосновенностью для самого Ельцина и членов его семьи. Но суть схемы оставалась той же: премьер-министр еще до выборов сменял действующего президента и становился и. о. президента. Понятное дело, что в России, где отсутствовала система действительно свободных выборов, против и. о. президента, в распоряжении которого были многочисленные административные ресурсы, выступать было намного сложнее, чем против кандидата, не занимающего столь высокий государственный пост. Конечно же, это была абсолютно незаконная по существу манипуляция избирательной системой, граничащая с заговором с целью захвата государственной власти группой лиц, приближенных в то время к Ельцину и даже контролировавших его. В любой нормальной демократической стране это жульничество было бы немедленно замечено и стало бы предметом разбирательства в Верховном суде государства. Но в России в целом оно осталось незамеченным и необжалованным, отчасти, потому что все с облегчением вздохнули, услышав про отставку Ельцина, которого подозревали, в том числе и в желании вообще отказаться от выборов, ввести чрезвычайное положение и узурпировать власть.

Премьер-министр Примаков в 1998—1999 гг. (как и Путин в 1999—2000 гг.) тоже был далек от принципов демократии. Тихий государственный переворот на языке Примакова назывался «соглашением ветвей власти». По мысли Примакова, президент должен был отказаться от части своих полномочий в пользу парламента, где доминировал левый сектор. Ну, а уж с левым парламентом Примаков надеялся договориться.

2. Записка Примакова

Одновременно Примаков объявил войну российскому бизнесу. Называлось это, разумеется, не войной с бизнесом и бизнесменами, а борьбой с коррупцией, но только потому, что в России политики привыкли мыслить абстрактно, а не конкретно, да и население России ни с калькулятором, ни без оного не умело считать. В самом начале февраля 1999 г. Примаков на заседании Совета министров заявил о том, что планирует амнистировать 90 тысяч уголовников, а в освободившиеся камеры посадить 90 тыс. экономических преступников, причем амнистия уголовников не означала по мысли Примакова либерализации; просто на тех и на других в тюрьмах не хватало места: «Освободить места для тех, которых мы сейчас сажать будем по экономическим преступлениям. Вот это — это — это, чтобы твердо вы знали бы и чтобы не было бы впечатления, что мы послабление даем какое-то сейчас, проводя эту амнистию», — сказал в тот день Примаков на заседании Совета министров.

Сделано это заявление было на фоне открытой борьбы Примакова с Березовским, олицетворявшим в те месяцы и олигархов, и «семью» Ельцина, и бизнесменов, и тех самых экономических преступников, которыми Примаков планировал заполнить освободившиеся в результате амнистии камеры. Но любой мало-мальски считающий человек, конечно же, должен был понимать, что 90 тысяч «экономических преступников» — это и есть весь средний класс России, весь корпус бизнесменов. И чтобы посадить 90 тысяч человек за четыре года президентского срока нужно сажать по 60 человек в день, без праздников и выходных.

Вот знаменитая записка Примакова, написанная им собственноручно, в нарушение российского законодательства, поскольку очевидно, что по закону премьер-министр не имеет права давать указания генпрокуратуре открывать уголовные дела (это является превышением служебных полномочий, т.е. уголовно наказуемым деянием):

«Прошу проговорить вопрос с Генеральным прокурором. Следует, не откладывая, открывать уголовные дела. Ущерб, нанесенный государству огромен. Что можно было бы вернуть?