Сразу несколько российских правозащитных организаций, попавших под действие закона об «иностранных агентах», подали заявки на получение государственных грантов. По мнению публициста Александра Подрабинека, нельзя одновременно защищать права человека и находится на содержании у государства – основного источника нарушений этих прав.
Что такое победа? Некоторые ошибочно полагают, что главные признаки победы – признание противником поражения и акт о капитуляции. На самом деле победа – это принуждение противника жить по собственным правилам. Символы – дело десятое. Искусство пропаганды достигло в наше время таких высот, что поражение легко выдать за победу и наоборот, а подобрать соответствующие им символы и вовсе нетрудно.
Введение в российский правовой оборот понятия «иностранный агент» преследовало единственную цель: создав невыносимые условия существования самостоятельным негосударственным организациям, поставить их деятельность под государственный контроль. В намерении этом нет ничего удивительного, оно органично вписывается в общий замысел Кремля – подчинить государственным органам власти экономику, политику, культуру, СМИ и другие сферы общественной жизни. Только концентрируя в своих руках все рычаги управления общественными инициативами, власть может обеспечить свою стабильность и несменяемость. Она занята этим последние 13 лет и от своего замысла не намерена отступать.
Война Кремля с российским обществом преследует вполне определенную цель – заставить общество жить по навязанным ему правилам и понятиям. Для этого свободная политическая деятельность уже практически запрещена, бизнес жестко контролируется чиновниками и силовиками, свобода общественных инициатив максимально скована законами и беззаконием. До последнего времени так называемый третий сектор еще оставался островком независимости, особенно те негосударственные организации, которые не зависели финансово ни от власти, ни от отечественного бизнеса. То есть именно те, кто получал иностранное финансирование от зарубежных благотворительных фондов и партнерских организаций. Удар, нанесенный законом об «иностранных агентах», был направлен против них точно в цель. И он этой цели достиг.
Введение понятия «иностранный агент» преследовало единственную цель: создав невыносимые условия существования негосударственным организациям
Из тех, кто на виду, первой прогнулась Московская Хельсинкская группа. Людмила Алексеева гордо заявила, что МХГ никогда не будет регистрироваться в качестве «иностранного агента», но при этом организация отказалась от получения зарубежных грантов, тем самым фактически подчинившись действию закона об НКО. Ибо закон требовал одного из двух: либо зарегистрироваться «иностранным агентом», либо отказаться от иностранного финансирования. Можно сколько угодно делать хорошую мину при плохой игре, но факт остается фактом: МХГ подчинилась противоправному закону и приняла навязанные властью правила игры.
За МХГ потянулись и другие. От иностранного финансирования отказались ассоциация «Голос» (правда, им это не помогло), «Левада-центр», некоторые другие. Большинство организаций, однако, заняли выжидательную позицию. Некоторые согласны зарегистрироваться «иностранным агентом», но по суду, а не добровольно. Почти никто не хочет самостоятельно делать первый шаг – ни регистрироваться «иностранным агентом», ни отказываться от иностранного финансирования. Все ждут развития событий. Состоянию неопределенности способствует и позиция Министерства юстиции, указания которого иногда противоречат требованиям прокуратуры. Да и сама прокуратура ведет себя порой совершенно непоследовательно, например систематически уклоняясь от апелляционного рассмотрения по иску движения «За права человека» на незаконность ее действий.
Выжидательная позиция в российских условиях вполне оправданна потому, что одно дело – закон, другое – его применение. Стало уже банальным утверждение, что строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. Государственная машина работает туго, с надрывом и непременными сбоями. Слаженная работа отмечается только там, где чиновники либо имеют денежный интерес и ожидают взяток, либо выполняют свои обязанности под чрезвычайным прессингом правоохранительных органов. Именно последнее и отмечалось в нынешнем году. Впрочем, традиционная схема взаимоотношений с российским чиновничеством и правоохранителями в виде «откатов» может быть вполне применима и в отношениях с «третьим сектором».
Деятельность Ассоциации "Голос" была приостановлена министерством юстиции РФ в июне 2013 года
По данным генерального прокурора РФ Юрия Чайки, из 215 проверенных его ведомством организаций, которые получали финансирование из-за рубежа и выполняли «политические» функции, 193 приостановили свою деятельность либо отказались от иностранного финансирования. Достоверность сведений прокуратуры невелика, но тенденция, вероятно, отмечена верно. «Третий сектор» замер в ожидании дальнейших действий властей.
Однако замереть полностью общественные организации не могут – деятельность необходимо продолжать, в противном случае организации распадутся. Поэтому значительная часть организаций (возможно, подавляющее большинство), то ли подстраховываясь на случай полного прекращения иностранного финансирования, то ли в погоне за лучшей долей, попросила денег у российской власти. Среди них такие известные общественные и правозащитные организации, как движение «За права человека», Московская Хельсинкская группа, «Голос», «Мемориал», центр «Сова», Комитет против пыток.
Схема распределения кремлевских денег среди неправительственных организаций следующая. 29 марта этого года президент Путин издал распоряжение, которым выделил субсидии шести общественным организациям (операторам) на 2 млрд 320 млн руб. Из каких источников будут брать эти деньги, в распоряжении не указывается. Средства эти должны быть распределены среди российских некоммерческих организаций в виде грантов. Для этого операторы создают конкурсные комиссии.
В список шести избранных Путиным организаций вошли Институт проблем гражданского общества, Национальный благотворительный фонд, Институт социально-экономических и политических исследований, Российский союз молодежи, Лига здоровья нации и общество «Знание». Их принадлежность к так называемым GONGO (государственные негосударственные организации), то есть связанным с государством структурам, призванным имитировать независимую общественную активность, очевидна. В состав конкурсных комиссий этих имитационных организаций входят, например, политолог Сергей Марков, доверенное лицо Владимира Путина историк Наталия Нарочницкая, декан факультета госуправления МГУ Вячеслав Никонов, ректор МГУ Виктор Садовничий, гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров, депутаты Госдумы и члены Совета федерации, члены Общественной палаты и чиновники московского правительства. В каждую конкурсную комиссию в обязательном порядке входит чиновник Управления президента РФ по общественным проектам в ранге советника или начальника департамента. Без сомнения, именно за этими президентскими «комиссарами» и останется решающее слово при распределении грантов.
Источник нарушений прав человека – государство. Бороться с нарушением прав человека, получая деньги от источника этих нарушений, – значит поставить себя в двусмысленное положение
Вот к ним-то и обращаются за поддержкой российские правозащитники. Возможно, для большинства неправительственных организаций обращаться за поддержкой к государству непредосудительно. Однако такое обращение правозащитных организаций неизбежно ведет к конфликту интересов. Источник нарушений прав человека – государство. Бороться с нарушением прав человека, получая деньги от источника этих нарушений, – значит поставить себя, мягко говоря, в двусмысленное положение. Это считается недопустимым даже в странах с развитой и устойчивой демократией, в которых влияние государственной власти на гражданское общество несоизмеримо меньше по своим возможностям, чем в России.
Правозащитники, обратившиеся за помощью к государству, рассчитывают проскользнуть между Сциллой и Харибдой: не остаться без денег и не вляпаться в зависимость от государства. С нашей властью из этого ничего не выйдет. Либо придется плясать под дудочку Кремля, либо остаться на бобах. Нет сомнения, что в такой ситуации некоторые правозащитники выберут последнее, не захотев превращаться в GONGO. Но даже в этом случае они нанесут тяжелый удар по репутации правозащитного движения. В общественном мнении они будут выглядеть «агентами Кремля» просто по факту получения от него денег и даже по факту обращения за ними. Кстати, быть «агентами Кремля» ничуть не лучше, чем выглядеть «иностранными агентами», которыми, по сути, они не являлись.
От кого получать гранты, как при этом называться – все это вопросы репутации. В случае со статусом «агентов» демократического зарубежья правозащитники о своей репутации позаботились, а в случае с авторитарным кремлевским режимом – почему-то нет.
