Институт современной России продолжает серию публикаций известного ученого Александра Янова, посвященных истории Русской идеи в СССР. В очередном эссе автор анализирует идеологические выкладки правого диссидентского крыла, рупором которого в конце 1960-х стал журнал «Молодая гвардия».
Михаил Лобанов, писатель и литературный критик, снискал популярность во многом благодаря публикациям в журнале «Молодая гвардия»
Судьба легальной фракции правого диссидентства складывалась иначе, нежели ВСХСОН, о которой мы писали в предыдущем эссе. Собственно, правых едва ли можно было назвать диссидентами в общепринятом в СССР смысле слова. Аресты, тюрьмы или изгнание из страны им не грозили. Они рисковали разве что потерей репутации или увольнением. Работали под прикрытием единомышленников, сидевших в высоких кабинетах ЦК комсомола, Союза писателей и ведомств на Старой площади. Но эти диссиденты предлагали дерзкие, «партизанские» проекты возрождения страны, нередко идущие вразрез с генеральной линией партии, на которые никогда не решились бы их «системные» покровители.
Журнал «Молодая гвардия» был органом Центрального комитета Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи (ЦК ВЛКСМ), где правила так называемая «группа Павлова» – наследники Александра Шелепина, бывшего члена Политбюро и откровенного сторонника реставрации сталинизма. В 1967 году Шелепин попытался сместить Брежнева, проиграл аппаратную схватку и был разжалован. После этого было очевидно, что Сергею Павлову, первому секретарю ЦК, тоже недолго оставалось царствовать в комсомоле. Рождение правого диссидентского крыла было связано с жемчужиной именно его епархии – «Молодой гвардией». (Возможно, таким образом он попытался громко хлопнуть дверью перед уходом.) Первые значительные выступления «Молодой гвардии» совпали с началом суда над членами ВСХСОН и, что важнее, с движением за «социализм с человеческим лицом» в Праге. К ним относится статья «Просвещенное мещанство» Михаила Лобанова (апрель 1968 года), за которой последовала «Неизбежность» Виктора Чалмаева (сентябрь 1968 года). Остановимся пока что на первой.
«Просвещенное мещанство»
Сказать, что появление статьи Лобанова во влиятельном и популярном журнале стало удивительным событием, было бы явным преуменьшением. Это было событие потрясающее. О статье даже на кухнях говорили шепотом. Злость, яд и гнев, которые советская пресса обычно изливала на буржуазный мир и международные новостные сюжеты, на этот раз были направлены вовнутрь страны. Лобанов неожиданно обнаружил губительную червоточину в самом сердце первого в мире социалистического общества, причем она представляла большую опасность, чем все происки империалистов. Заключалась она «в разливе так называемой образованности», в «зараженной мещанством сплошь дипломированной массе», которая, будучи «визгливо активной в отрицании», представляет собой «разлагающую угрозу» самим основам национальной культуры.
В стране случилось то, что не было предусмотрено классиками марксизма, не было замечено идеологами режима, а именно: исподволь в ней сложился мощный слой «просвещенного мещанства», настроенный принципиально враждебно к ее социалистическому будущему. Таковым было первое социологическое открытие Лобанова. Отдадим ему должное: он попал в точку, хотя и понятия не имел, о чем говорил. Слой, который он так жестоко клеймил, я называю «русскими европейцами». Со времени петровских реформ XVIII века, когда просвещение стало для России государственной необходимостью, обойтись без русских европейцев, или «просвещенного мещанства», как презрительно именовал их Лобанов, страна не могла. А просвещение всегда было чревато «европеизмом». Просвещенные люди не любят самодержавие.
И со времен Николая I самодержавные правители России просвещению не доверяли, чувствовали в нем подвох. Боролись (за исключением короткого периода реформ 1860-х) с просвещением, всячески его ограничивали. То же самое происходило и в посталинской России, едва был свернут хрущевский режим реформ. Если верить исследованию американского социолога Мюррея Яновича (Soviet Worker, 1981) [1], доступ к высшему образованию в СССР был в 1970-е годы перекрыт более чем половине выпускников средних школ. Если в начале 1960-х 57% из них имели возможность поступить в высшие учебные заведения, то уже десятилетие спустя их число сократилось до 22%. То есть советская власть тоже полагала, что просвещение опасно для самодержавия, особенно в период стагнации. Но говорить об этом публично было строжайше запрещено. Своей статьей Лобанов снял это табу. Однако на этом его заслуги заканчивались.
Защита социализма выглядела у Лобанова до крайности странно. Апеллировал он не к «пролетарскому интернационализму» и общепринятой официальной риторике, а ссылался исключительно на опасность просвещения для «национального духа». И потому его защита социализма выглядела не как клишированный отпор марксистского начетчика, а скорее как крик боли простого русского человека, до смерти перепуганного тем, что происходило с его народом в его стране.
Его защита выглядела как обвинение режиму, который не только допустил формирование в России столь зловещего феномена, как «просвещенное мещанство», но и довел дело до опасной точки, когда, как в отчаянии восклицал Лобанов, «мещанство торжествует!». Что же так напугало молодогвардейского публициста в этом феномене? Оказывается, напугал его «буржуазный дух», якобы исконно чуждый России, но способный, как свидетельствует опыт, завоевать ее, превратив страну в ублюдочную полу-Европу, как уже однажды случилось в XVIII веке. Два столетия понадобилось, чтобы освободилась Россия от этого «духа» в ходе Великой Октябрьской социалистической раволюции.
Оказывается, этот «дух», со слов Лобанова, вернулся в «разливе так называемой образованности»! В этой вполне славянофильской системе координат Брежнев приравнивался к современному Петру I, императору-предателю, в XVIII веке широко открывшему ворота родной русской крепости и впустившему чужой европейский «буржуазный дух». На эзоповском языке Лобанова его полубезумные инвективы против «просвещенного мещанства» на самом деле означали, что боссы (советские руководители) ослепли.
«Американизм духа»
Лобанов клеймил врага нации со всей доступной подцензурному публицисту страстью. Он пытался доказать, что у нас, в отличие от Запада, подлинная культура растет отнюдь не из просвещения, а из «национальных истоков», из «народной почвы», что «непреходящие ценности культуры в России всегда порождал задавленный, неграмотный народ», а вовсе не образованные мещане, у которых «мини-язык, мини-мысль, мини-чувства, все – мини». «И главное, – добавлял он с трепетом, – Родина для них мини». Разумеется, в традиции последнего дореволюционного поколения славянофилов Лобанов не брезговал доносами на «разлагателей национального духа», которые носили у него еврейские фамилии (Всеволод Мейерхольд, Анатолий Эфрос).
Анализируя антропологические открытия Лобанова, нельзя упускать из виду, что статья его появилась в разгар «пражской весны», которая истолковывалась советской властью как заговор еврейских интеллигентов, захвативших ключевые позиции в чехословацких СМИ. На тот момент еще не утихло эхо «подписантской» кампании в СССР, в ходе которой сотни московских интеллигентов поставили свои подписи под протестами против судов над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем и над Александром Гинзбургом. Социологическое озарение Лобанова совпало с острой обеспокоенностью режима угрозами «социализма с человеческим лицом». Но целил молодогвардейский публицист куда дальше немедленных тревог режима.
В чем же заключалась сила и привлекательность «просвещенного мещанства» для советской молодежи? Почему устремлялась она к нему, как мотылек на пламя? Ответ Лобанова звучал как приговор режиму: «нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия». Вот что, оказывается, завоевывало Россию. Лобанов и имя этому искусу придумал – «американизм духа», подразумевая «материальное поощрение трудящихся». Получалось, что завоевывали страну не одни лишь соблазнительные «мини» с изысканными манерами и нерусскими фамилиями, но и ориентация власти на «материальное благополучие», ее обещание коммунизма как «духовной и физической сытости». Лобанов совершенно очевидно рассматривал это обещание как губительную попытку конкурировать с буржуазным миром на его поле.
Режим флиртует с Америкой. Он думает, что межконтинентальные ракеты защитят его от смертельной угрозы, излучаемой этой страной. Но нет, по мнению Лобанова, не защитят. Ибо действительная угроза вовсе не в американских ракетах, а именно в «американизме духа». «Духовная сытость – вот психологическая основа буржуа», а его социальная основа – «бытие в пределах желудочных радостей», писал Лобанов. Это было второе его открытие. Именно против этих «желудочных радостей» произносил он самые страстные свои филиппики, посвятив им целую журнальную полосу.
Но если действительная угроза социализму, за который боролись наши отцы и деды, не щадя себя и не заботясь о сытости, не во вражеских ракетах, а в «сытости», то закономерным выглядит и третье, главное открытие Лобанова: «американизации духа» в силах противостоять только «русификация духа».
«Молодая гвардия» и ВСХСОН
Что общего между «Молодой гвардией» и ВСХСОН? На первый взгляд – ничего, между ними пропасть. Одна организация озабочена, пусть и вразрез с генеральной линией партии, возрождением социализма, который призван защитить Россию от проникновения в нее «буржуазного духа». Другая готовит «национально-освободительную революцию» для сокрушения того же социализма.
Лобанов видел в возрожденном социализме надежную гарантию от проникновения в страну «буржуазного духа». Идеологи ВСХСОН исходили из того, что «коммунистический мир разлагается… несет нищету и угнетение, ложь и моральное вырождение». Другими словами, инструментарий спасения «русского пути» разнится у обеих фракций правого диссиденстства, как гений и злодейство. В одном случае достаточно возродить социализм, освободив Россию от торжествующего «мини» и «идеала сытости», в другом – социализм придется хирургически заменить корпоративным государством и теократией, иначе говоря, неким подобием православного фашизма. Но на деле оказывается, что и «Молодая гвардия», и ВСХСОН преследуют одну цель – освобождение России от «буржуазного духа» и торжество национального «духа» («русификация духа» в терминах Лобанова).
Точно так же, как идеологи ВСХСОН, Лобанов исходил из того, что «причина опасного напряжения в мире лежит гораздо глубже экономической и политической сфер». Эта причина заключается не в противостоянии, скажем, Госплана и свободного предпринимательства или однопартийной диктатуры и многопартийной демократии, как думают либеральные диссиденты. Действительная причина – в сфере метафизической, в сфере борьбы «духов». В этом одинаково убеждены и молодогвардейцы, и всхсоновцы.
Источники:
1. Shapiro L., Godson J., Soviet Worker, The Illusions and Realities. MacMillian, 1981.
