На этой неделе одной из основных тем обсуждения во многих мировых СМИ стала годовщина убийства Бориса Немцова и роль главы Чеченской республики в этом преступлении. Российские эксперты также анализировали губительные последствия пропаганды для населения, а западные – сосредоточились на оценке влияния Кремля в Европе и соглашения о прекращении огня в Сирии. Об этом и многом другом в нашем традиционном еженедельном обзоре СМИ.
Борис Немцов у здания Следственного комитета России. Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС
Российские СМИ
Как убивали Бориса Немцова
«Новая газета»
Издание сообщает, что о том, кто убил Бориса Немцова, Путину доложили через три дня после совершения преступления. Постоянная безнаказанность представителей руководства Чечни объединила враждующие между собой федеральные ведомства РФ -- МВД, ФСБ, СКР, ФСКН и Генпрокуратуру – и позволила как никогда оперативно провести следственные действия. Издание подробно описывает, как киллеры (арестованные практически сразу после убийства, к их собственному удивлению) готовились и исполняли заказ, исходивший, предположительно, от Руслана Геремеева, заместителя командующего элитным чеченским батальоном «Север». Исходивший из Кремля прямой вопрос «кто?» достаточно стимулировал спецслужбы, чтобы задержать исполнителей убийства, однако в самой Чечне максимум, что было позволено московским силовикам, – лишь собрать общую информацию. Геремеев, между тем, под видом конюха Рамзана Кадырова выехал в ОАЭ. Мотивы убийства, озвученные подозреваемыми во главе с Зауром Дадаевым, связаны в основном с оппозиционной деятельностью Немцова, однако сами объяснения довольно путаны, хотя и дают повод задать множество других вопросов (например, почему никто до сих пор не допросил Геремеева), которые пока, к сожалению, остаются без ответа.
Будущее государство и государство будущего
Екатерина Шульман, «Ведомости»
Авто рассуждает о том, каким может быть государство будущего на основании двух основных направлений политической мысли. Согласно первому направлению, под влиянием новых технологий государство минимизируется и автоматизируется, превращаясь в сервис, координирующий «горизонтальные структуры гражданского самоуправления». Второе направление описывает сценарий так называемого «нового социализма», при котором граждане развитых стран по сути получают прямой доход за сам факт своего гражданства. Автор отмечает, что второй сценарий звучит для России знакомо, однако наша страна-распределитель нефтяной ренты уже успела показать всем, «как не надо». В обоих сценариях, отмечает автор, наблюдается повторение средневековых практик (культ ручного труда, ремесленничество, работа из дома), но только на новом технологическом уровне. И это позволяет предположить, что мы переходим к эпохе постэтатизма. Государство будущего станет абсолютно прозрачным, но и гражданин будущего тоже станет абсолютно проницаем.
Следы поражения. Почему эффект пропаганды будет ощущаться еще долго
Лев Гудков, Slon.ru
Несмотря на снижение доверия россиян к телевидению (почти вдвое за последние пять лет), для большинства населения именно ТВ остается основным источником информации. На втором месте стоят «друзья, родные, коллеги», опережая интернет и соцсети. Благодаря усилиям режима общество погружается в состояние тотального «единомыслия», пишет автор, а люди возвращаются к позднесоветским формам бытовой коммуникации («кухонные разговоры»). Однако в отличие от советской власти нынешний режим создает негативную идентичность, а не «светлое будущее», и заигрывает с комплексами неполноценности граждан, дискредитируя альтернативный социальный порядок. По мнению автора, пропаганда Кремля «дает системный ключ для интерпретации происходящего»: она не создает новые образы, а переносит акцент с обычной жизни на чрезвычайную мобилизацию, в которой нет места законности и защите прав человека.
Англоязычные СМИ
Россия диктует свои условия
The Economist
Издание анализирует соглашение о прекращении огня в Сирии, заключенное между США и Россией 22 февраля, и приходит к выводу, что оно весьма напоминает минские договоренности до Восточной Украине («Минск-2»), достигнутые после битвы за Дебальцево в прошлом году. Несмотря на соглашение «Минск-2», за последний год режим прекращения огня на Украине нарушался более тысячи раз, в результате чего погибли более 1000 украинских солдат. Издание отмечает, что с точки зрения политических интересов Путин получил в Минске все, что хотел. В Сирии он снова добился своего: сохранил режима Асада, посеял потенциальный раскол среди повстанцев, оттеснил Турцию на второй план и даже угодил Западу, пообещав политическое разрешение конфликта, чтобы остановить поток беженцев в Европу. Умение Путина использовать жесткую силу и нежелание Запада ему противостоять позволяют России диктовать свои условия в регионе, заключает издание.
Почему Европа правильно опасается «полезных идиотов» Путина
Алина Полякова, Foreign Policy
Недавно в Foreign Policy появилась статья под заголовком «Европейские экстремисты не вина Путина». Полякова, заместитель директора Евразийского центра им. Дину Патрисиу в Атлантическом совете и специалист по ультраправым партиям в Европе, оспаривает эту позицию. Соглашаясь, что ультраправые и ультралевые партии в ЕС (французский Национальный фронт, венгерская партия «Йоббик», Партия независимости Соединенного Королевства) действительно находятся на подъеме в последние годы, что связано с внутриевропейскими кризисами, она тем не менее подчеркивает: влияние Кремля выразилось в том, что теперь лидеры этих партий активно поддерживают Путина, хотя ранее редко упоминали Россию публично. Угроза в том, что эти партии представлены в Европарламенте и могут оказывать реальное воздействие на европейскую политику, чего как раз и добивается Кремль.
Западные прагматики объясняют Россию
Лилия Шевцова, The American Interest
В очередной статье из серии «Как Запад не понял Россию» Шевцова анализирует нарратив западных экспертов-прагматиков о России и приходит к выводу, что весьма часто, возлагая вину за нынешние напряженные отношения с Москвой на Запад, они играют на руку Кремлю. К этой группе экспертов автор относит Самуэля Чарапа, Пола Сандерса, Джона Миршаймера, Стивена Коэна, Эндрю Вайса и других. В своем анализе ситуации в России эти эксперты подчеркивают, что агрессивные действия России – это ответная реакция на ошибки Запада, в частности на расширение НАТО. Или что режим пользуется широкой поддержкой населения. Однако автор категорически не согласна с подобными утверждениями, отмечая (в том числе ссылаясь на аргументацию других западных экспертов, таких как Майкл Макфол, Стивен Сестанович, Энн Аппельбаум), что на самом деле режим слаб, а Запад долгое время пытался всеми возможными способами интегрировать Россию в сообщество западных демократий. И если Западу это не удалось, то только потому, что это было невозможно из-за авторитарной природы российского режима.
