На этой неделе российские и западные эксперты активно обсуждали «прямую линию» Владимира Путина, отмечая общий примирительный тон и поворот к внутренней политике. Продолжился более глубокий разбор последствий «панамского досье» и возможных изменений во внешней политике Кремля. Между тем, западные эксперты анализировали значение Минских соглашений и тактику «гибридной войны», развязанной Кремлем. Об этом и многом другом в нашем традиционном обзоре СМИ.
Владимир Путин во время ежегодной прямой линии. Фото: Алексей Дружинин / ТАСС
Российские СМИ
Без авантюр. Какой теперь будет внешняя политика
Владимир Фролов, Slon.ru
Анализ очередной «прямой линии» Владимира Путина показывает, что российский президент в целом завершил серию внешнеполитических авантюр и готов вернуться к внутренней политике. Автор отмечает, что примирительные сигналы были посланы Турции и США, деакцентирована евразийская интеграция, снижен риск «размораживания» замороженных конфликтов на бывшей советской территории, включая Украину. Однако при этом особых изменений («прогибаний под изменчивый мир») во внешнеполитической линии России ожидать не стоит. Путин, очевидно, продолжит добиваться уважения и «общения на равных» от Запада, но, по мнению автора, остается неясным, что конкретно российский президент вкладывает в эти понятия. Речь, скорее всего, идет об исключительном статусе и привилегированных правах для России, но при этом непонятно, почему Запад должен предоставить их России. По мнению автора, нереалистичные цели внешней политики останутся для Кремля «источником фрустраций и обид».
Тектонический сдвиг: как «панамское досье» изменит Россию и мир
Сергей Медведев, Forbes.ru
Анализируя последствия «панамского досье», автор приходит к выводу: процесс распада традиционной модели глобального миропорядка уже запущен. Скандальные разоблачения коснулись многих стран и лидеров, но только в Исландии они привели к массовым протестам граждан и отставке премьер-министра. Это неслучайно: Исландия – родина одного из самых старых европейских парламентов; это страна, в полной мере и давно усвоившая демократические традиции. Сегодня именно через Исландию проходит тектонический разлом мировой политики, считает автор, и именно здесь формируется новая модель миропорядка. Ей свойственны три ключевые характеристики: сетевой активизм, запрос на нравственную политику и прямую демократию, которые «подрывают традиционные локусы власти и суверенитет национальных государств». В отличие от Исландии российские власти отреагировали на «панамское досье» чередой «уморительных гэгов», однако процесс делегитимации власти в стране уже не остановить, считает автор. Антикоррупционные расследования последнего времени четко показали, что Россия превратилась в распилочную фабрику, где «чекистский режим является завершением криминального проекта 1990-х». Прямых последствий для режима в ближайшее время ожидать не стоит, но когда и в какой форме произойдет его окончательный распад – всего лишь вопрос времени и исторической случайности.
Культурный детерминизм, или Гибкая реакция на события
Дмитрий Травин, «Ведомости»
Автор рассуждает о концепции «фатальности культуры», согласно которой россияне просто неспособны принять демократию и ключевые европейские ценности, поскольку в российской культуре заложена склонность к подчинению любой авторитарной власти. Автор оспаривает подобный пессимистический подход, отмечая, что у многих российских граждан отторжение идей демократии и рынка сформировалось в 90-е годы в ходе болезненного перехода от одного типа политической системы к другой. Если бы русским была столь свойственна склонность к авторитаризму, пишет автор, они бы приняли его еще в 1991 году во время путча ГКЧП. По мнению автора, нынешнее состояние общество можно объяснить историческими причинами – турбулентностью переходного периода, с которым у большинства сегодня ассоциируется демократия. Это означает, что перед новым поколением в определенный момент снова встанет проблема рационального выбора политической модели. И есть вероятность, что авторитаризм уйдет в силу тех же рациональных причин, по которым он изначально пришел в Россию.
Англоязычные СМИ
Путин смягчает свое ежегодное реалити-шоу
Леонид Бершидский, Bloomberg View
В ходе последней «прямой линии» тон ответов Владимира Путина и его поведение в целом оказались гораздо мягче, чем обычно, отмечает автор. Однако вряд ли речь идет о том, что российский президент готов к более спокойной и умиротворительной политике, скорее всего ему было просто скучно. Даже самый поверхностный фактчекинг показал как минимум несколько ошибок в ответах Путина и его не самую лучшую подготовку. По мнению автора, в этом выступлении проявился растущий разрыв между публичными выступлениями президента и политическими, экономическими и социальными реалиями России. Его оптимистичные прогнозы о росте цен на нефть не сбылись. Его враги продолжают жить только в его параноидальном воображении. Отсутствие плана по борьбе с кризисом говорит либо о его беспомощности, либо о сверхсамоуверенности. Автор делает вывод: учитывая, что 59% россиян сегодня не одобряют деятельность Госдумы, парламентские выборы в сентябре могут оказаться серьезным испытанием для режима.
Что означает Минск
Лилия Шевцова, The American Interest
Автор анализирует политический контекст Минских соглашений и интересы участников переговоров и приходит к выводу: существует вероятность, что в нынешнем виде они никогда не будет выполнены. «Минск-2» стал попыткой Запада найти компромисс между прямо противоположными интересами Киева (сближаться с Европой) и Москвы (удержать Украину в своей орбите). И эти соглашения стали тем максимум, которого Запад мог добиться в рамках своего подхода – «экономические санкции плюс дипломатия». Ключевой проблемой «Минска-2» заключается в том, что Москва и Киев интерпретируют условия соглашений по-разному. Кроме того, в них не заложены механизмы верификации и принуждения сторон к стабилизации ситуации в Восточной Украине. Автор отмечает, по этой причине переговоры зашли в тупик: Москва не вернет Киеву контроль над восточными границами до тех пор, пока Киев не признает российское понимание «специального статуса» ДНР и ЛНР. Но Киев никогда этого не сделает, поскольку для него это станет политическим самоубийством. По мнению автора, «заморозка» конфликта – неустойчивое решение, при котором Москва продолжит применять различные дестабилизационные тактики, перемежая войну и мир, чтобы добиться своего. Автор заключает, что украинский кризис остается не просто крупнейшим геополитическим, но и цивилизационным конфликтом нашего времени.
Война Путина из дыма и зеркал
Эрик-Ниильс Кросс, Politico Europe
Автор анализирует положения военной доктрины России, представленной главкомом ВС РФ Валерием Герасимовым за год до аннексии Крыма. В ней, в частности, отмечалось, что цель современной войны – не столько физическое уничтожение противника, сколько эрозия его внутренней готовности к бою, воли и ценностей. Поэтому пропаганда, экономический, гуманитарный и культурный саботаж в современной войне играют не менее важное значение, чем военные методы. Принципы этой доктрины Москва активно применяла в войне с Украиной: с одной стороны, психологически атакуя потенциального противника (НАТО), регулярно нарушая его воздушное пространство и проводя незапланированные военные учения, а с другой – официально отрицая сам факт войны. Задача подобной пропагандистской кампании – внушить Западу, что Кремль пытается найти дипломатическое решение кризису. И эта задача была успешно выполнена. Украинский кризис, по мнению автора, является всего лишь опосредованным («прокси») конфликтом России с Западом. Автор призывает Запад более внимательно изучить концепцию «нелинейной войны», используемую Россией, а также подчеркивает, что военные теоретики России – не более чем беллетристы. Поскольку ВВП России равен ВВП Италии, было бы заблуждением считать, что Россия представляет собой действительно «экзистенциальную угрозу» Западу.
В подготовке обзора принимала участие Анна Рида.
