Институт современной России

РОССИЯ И ЗАПАД 

1. Путин, мост, Сирия

Западные СМИ и аналитики продолжают обсуждать деятельность российского президента. Значительная часть новостей на этой неделе была посвящена открытию Керченского моста и параметрам четвертого президентского срока Путина.

Мост как символ

• CNN: Мост через Керченский пролив, соединивший Краснодарский край с Крымом, является метафорой путинского правления и символом нынешней международной изоляции России.
• Washington Post: Мост демонстрирует одновременно и силу, и слабость режима Путина. Прокат Путина по мосту – пиар-мероприятие, специально подготовленное для телетрансляции, чтобы показать россиянам решительный настрой и власть президента. Это мероприятие также призвано подчеркнуть необратимость аннексии Крыма. Но сам мост – эпитомия путиноцентричной системы российской политики и экономики, коррупции и непотизма.
• Washington Examiner: Мост – оскорбление Украины как нации, и ей следует нанести по нему авиаудары. Такой шаг, безусловно, может повлечь за собой эскалацию, но она все равно неминуема в ближайшие месяцы.
• Российская реакция на статью в Washington Examiner оказалась бурной: ее раскритиковали в Совете Федерации, Госдуме и в государственных СМИ. Так,  главный редактор RT Маргарита Симоньян заметила: «Американское СМИ призывает нанести удары с воздуха по нашему мосту. Автор даже подробную инструкцию дает, как лучше нанести удар…»
• Контекст: Автор статьи – Том Роган, политический корреспондент Washington Examiner, регионального консервативного журнала, который издается в Вашингтоне тиражом 45 тыс. экземпляров. В преломлении к американской действительности замечание Симоньян было бы равноценно комментарию главного редактора CNN Мередит Артли о не менее радикальных идеях, высказываемых на страницах газеты «Завтра». 

Что ожидать от Путина 4.0?

• Анджела Стент, Институт Брукингса: пока очевидным является намерение Путина продолжать политический курс, взятый во время его предыдущего президентского срока.Очевидно также, что амбициозные экономические цели, поставленные Путиным в послании Федеральному собранию, невыполнимы, однако это не мешает России продолжить наращивание военной силы.
• Другие внешнеполитические задачи: укрепление связей с Китаем, усиление позиций России как великой державы на Ближнем Востоке. Приоритетом останутся отношения с ближайшими соседями: Москва, очевидно, намерена все-таки разрешить украинский конфликт, а до тех пор отношения с США и Европой останутся натянутыми. [National Interest]
• Джэксон Дил, замредактора отдела мнений Washington Post: Подъем региональных оппозиционных движений в России говорит о том, что Путину не удается воссоздать авторитарную модель управления образца XXI века. Протесты, особенно среди молодежи, нарастают, хотя в западных СМИ им не уделяется много внимания.

Post-scriptum: почти незамеченным СМИ и политологами на этой неделе оказался важный доклад Центра по изучению терроризма Информационной группы Jane’s (Jane's Terrorism and Insurgency Centre).

• Исследования Центра показали, что после российской интервенции в Сирию в сентябре 2015 года частота авиаударов, наносимых сирийскими и российскими войсками, возросла почти втрое: 6833 с момента российского вторжения по апрель текущего года против 2735 в предыдущий период – с апреля 2013-го по сентябрь 2015-го.
• В итоге, благодаря помощи России, силам Асада удалось втрое увеличить площадь контролируемых территорий и значительно подавить силы сирийской оппозиции
• В докладе также отмечается, что только 14% из ударов, произведенных сирийскими и российскими силами, были нанесены по ИГИЛ. Две трети ударов пришлись на территории вокруг Алеппо, Идлиба и Дамаска, где практически не было террористов ИГИЛ.
• Напомним, что российская позиция не проводит различий между различными сирийскими группировками, признавая террористами всех, кто борется против Асада, которого Кремль рассматривает как единственного легитимного лидера страны).

КАРТИНА МИРА 

2. Американское посольство переехало в Иерусалим

Что произошло?

• 14 мая, следуя очередному предвыборному обещанию Дональда Трампа, представители администрации США официально перенесли американское посольство из Тель-Авива в Иерусалим (о решении было объявлено 10 декабря 2017 года). На церемонию открытия в Иерусалиме приехали министр финансов США Стивен Мнучин, замгоссекретаря Джон Салливан, а также дочь и зять президента – Иванка Трамп и Джаред Кушнер.
• Открытие посольства сопровождалось протестами в Палестинской автономии и жесткими беспорядками в секторе Газа, в результате которых, по последним данным, погибли 58 палестинцев, более 2700 получили ранения. [New York Times]

Что это значит?

• Перенос посольства США, состоявшийся в 70-ю годовщину образования Израиля, знаменует собой официальное признание Иерусалима его столицей и потенциально меняет динамику переговоров по урегулированию палестино-израильского конфликта.
• В Палестине 15 мая – день, следующий после Дня независимости Израиля, – известен как «накба» («катастрофа»), символизирующая исход сотен тысяч палестинцев с принадлежавших им территорий в 1948 году. Оба события определили национальную идентичность палестинцев, которая сегодня сводится к двум проблемам: «безгосударственности и оккупации» [Atlantic]
• Нынешнее обострение затруднит мирные переговоры при американском посредничестве, ведение которых вверено Джареду Кушнеру.
• Ричард Хаасс, Совет по международным отношениям: многие говорят, что у США было право перенести посольство в Иерусалим. Конечно, это так. Но иметь право не означает быть правым. [У этого решения] нет очевидных преимуществ, но есть значительный недостаток: США выложили важную карту ни за что, ослабив свои позиции как честного посредника, и способствовали разжиганию насилия [Twitter]
• Аарон Дэвид Миллер, Центр Вудро Вильсона: если раньше о мире на Ближнем Востоке можно было сказать «миссия невозможна», то теперь это «миссия невозможна на стероидах».
• Джим Филипс, фонд «Наследие»: символичный шаг по переносу посольства -- это восстановление исторической справедливости. Он шокирует палестинцев и других арабских лидеров, заставляя их наконец признать существование израильского государства. [New York Times]
• Халид Элгинди, Институт Брукингса: проблема в том, что процесс мирного урегулирования под эгидой США сфокусирован на Палестинской автономии, оперирующей на Западном берегу реки Иордан, но при этом игнорирует ситуацию в секторе Газа и Восточном Иерусалиме (первый контролируется движением «Хамас», признанным террористической организацией; второй – слишком чувствительная тема для Израиля).
• Однако именно эти две территории являются основным очагом политических протестов, и это плохие новости для Израиля, Палестинской автономии и, возможно, для двухгосударственного решения (образования палестинского государства наряду с израильским) [Foreign Affairs] 

Контекст:

• Обострение ситуации происходит на фоне смены приоритетов среди большинства крупных игроков в регионе: США, Израиля, Саудовской Аравии, Египта, ОАЭ. Ближневосточный мир сегодня не является для них геополитической проблемой номер один – гораздо большую опасность они видят в угрозе, исходящей со стороны Ирана.
• Хотя арабские лидеры резко раскритиковали перенос американского посольства в Иерусалим, их гнев пока ограничивается риторикой. Об их реальных приоритетах можно судить, например, по редакционной статье в саудовской газете «Эр-Рияд», заявившей, что арабские страны «должны осознать, что Иран для них представляет большую опасность, чем Израиль». [Arabian Business]

При чем тут Россия?

• Глава МИД РФ Сергей Лавров выразил негативное отношение России к переносу посольства, подчеркнув, что такие вопросы не должны решаться в одностороннем порядке, и напомнил, что Россия неоднократно предлагала предоставить платформу для диалога между Израилем и Палестиной. [ТАСС]
• На фоне нестабильной Сирии и выхода США из ядерной сделки с Ираном ситуация на Ближнем Востоке может резко обостриться в любой момент. Однако жесткая политика Дональда Трампа и Биньямина Нетаньяху не позволяет надеяться на то, что им удастся предотвратить эскалацию в регионе.
• На сегодня единственной страной, установившей диалог и с Израилем, и с Ираном, является Россия. Какими бы ни были мотивы Владимира Путина, у него больше шансов на заключение перемирия в Сирии и сдерживание Ирана и «Хезболлы». [Financial Times]

ТЕНДЕНЦИИ

3. Роботы среди нас

• Wired рассказывает о современных роботах – «машинах, которые, как ничто иное, вызывают у людей восторг, восхищение и ужас». Люди хотят, чтобы роботы сделали их жизнь проще, но при этом не могут полностью им довериться. Автоматизация неизбежна, но страх того, что роботы отнимут у людей рабочие места, иррационален.
• Само слово «робот» впервые появилось в пьесе чешского писателя Карела Чапека «Россумские универсальные роботы» в 1920 году. Именно оттуда берет начало идея о недоверии к машинам. С тех пор определения термина «робот» варьировались, но основными характеристиками неизменно оставались интеллект, сенсорика и автономность.
• Первый физический робот по имени Шейки был создан в Кремниевой долине в 1960-х, положив начало революции робототехники. Сегодня умные роботы используются везде благодаря развитию трех технологий: сенсоров, исполнительных устройств (систем автоматического управления) и искусственного интеллекта (AI).
• Одной из последних разработок Boston Dynamics является человекоподобный робот по имени Атлас, который на сегодня настолько мобилен, что может исполнить обратное сальто. Продвинутые сенсоры делают роботов более чувствительными, чем люди, их корпуса более надежны, чем человеческое тело, а благодаря развитию AI роботы становятся все более умными и самостоятельными.
• Так, робот Бретт в лаборатории Калифорнийского университета в Беркли сам научился складывать паззлы, и это один из признаков очередной революции в робототехнике: в скором будущем людям не нужно будет постоянно присматривать за роботами (пока они периодически теряются, падают в фонтаны и т.п.).
• В отношениях людей и роботов есть и другой аспект: не только машине необходимо научиться интеракции с человеком, но и человека нужно обучить правильному обращению с роботом.
• Пока проблема превосходства роботов над людьми остается вопросом отдаленного будущего, но думать о том, какую долю работы, власти и контроля человечество готово делегировать машинам нужно уже сейчас. Несмотря на драматичные примеры из литературы и кино, наиболее вероятным сценарием все-таки будет мирное сосуществование людей и роботов, поскольку именно это уже происходит здесь и сейчас. 

плюс:

• «Сергей Скрипаль вышел на пенсию, но оставался в игре. По этой причине его отравили?»: New York Times пытается ответить на этот вопрос.
• «Россия-гейт – история не про Россию»: Дэвид Клион пишет в Buzzfeed, что на самом деле расследование Роберта Мюллера обнажает масштабы повседневной коррупции в американской политике и бизнесе.
• «Кто потерял Россию?» – вопрос, которым часто задаются американские академики. Леонид Бершидский комментирует в Bloomberg View недавнюю дискуссию между Стивеном Коэном и Майклом Макфолом, отмечая, что ответ на него может помочь американским политикам.
• «Российско-германские отношения в свободном падении»: Лайл Голдштейн в статье для National Interest анализирует ситуацию в рамках треугольника: США-Германия-Россия.