Кремль определенно идет по пути ужесточения политики в отношении независимых и оппозиционных структур гражданского общества. Ужесточен закон о митингах, в домах оппозиционных лидеров проведены обыски, начались первые аресты. Дело дошло и до президентского Совета по развитию структур гражданского общества и правам человека, показавшегося Кремлю недостаточно лояльным. Пропасть между властью и обществом, кажется, становится непреодолимой. Хитросплетения отношений власти и участников Совета разбирает глава аналитического департамента Центра политических технологий Татьяна Становая.
Похоже, Кремль принял решение ликвидировать последний внутривластный институт, способный высказывать авторитетное мнение, противоречащее точкe зрения власти. Речь идет о президентском Совете по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ). В силу различных причин из сорока членов уже 17 человек заявили о своем решении или намерении выйти из Совета. Если поступят еще три заявления, Совет лишится кворума и будет распущен. Это не самый выгодный для Кремля сценарий, так как сейчас предпринимается попытка обновить состав в соответствии с новой процедурой, дающей право окончательного кадрового решения президенту Владимиру Путину. В итоге, Совет может оказаться полностью подчиненной структурой, выступающей «адвокатом» Кремля.
Политическая жизнь СПЧ началась в 2002 году, когда его возглавила Элла Памфилова, известный политик-демократ и общественный деятель. На тот момент Совет назывался Комиссией, а его основным профилем правозащитная деятельность по ряду ключевых направлений: миграция, преступность, а также создание ювенальной юстиции. Политические проблемы тогда были локальными: разгром независимого НТВ, выдворение из страны ряда олигархов — Борис Березовский и Владимир Гусинский. Однако большого политического сопротивления со стороны оппозиции на тот момент эти проблемы не получили. Либералы учились играть по новым, едва начавшим формироваться правилам, заключавшимся в том, что Кремль устанавливал границы допустимого и расставлял «буйки», за которые заплывать не рекомендовалось. Демократическая оппозиция в лице СПС и «Яблока» эти правила принимала в добровольно-принудительном порядке: ведь тогда, как казалось, у них были шансы избрания в нижнюю палату парламента. Впоследствии эти надежды так и не оправдались. Зато амбиции у Комиссии тогда уже были большими. Элла Памфилова уверяла, что Комиссия сможет достучаться до власти и «сдвинуть с мертвой точки сложившуюся ситуацию с правами человека в России». Слова звучали пафосно, но в реальность подобных планов пресса уже не верила, будучи уверенной, что гражданское общество заставят ходить строем.
В новейшей политической истории России, особенно при Владимире Путине, складывается следующая тенденция: чем больше ущемляются права человека, тем больше появляется при власти институтов, призванных эти права защищать. Достаточно вспомнить, что в 2004 году, после теракта в Беслане, за которым последовало значительное ужесточение партийного и выборного законодательства, а также закона о деятельности НКО, Комиссия по правам человека была повышена в статусе и превращена в Совет при президенте. Одновременно появилась Общественная палата, призванная самим фактом своего существования подтверждать, что гражданское общество в стране имеется.
Режим Путина тогда остро нуждался в дополнительных мерах по легитимации своих весьма спорных действий, направленных на сворачивание демократических институтов. В 2004-2006 годах были отменены прямые выборы губернаторов, введена пропорциональная система выборов в Госдуму, поставлена под контроль деятельность независимых некоммерческих организаций, против которых в публичном пространстве была развернута настоящая информационная война. Достаточно вспомнить историю со шпионским камнем, найденным сотрудниками ФСБ, который на самом деле оказался замаскированным устройством по передаче информации. Собственно, тогда некоммерческие организации, заклеймленные государственными СМИ как инфраструктура шпионской сети западных спецслужб внутри России, были неофициально признаны чуть ли не главной угрозой национальной безопасности и инструментом влияния западных стран с целью подрыва «демократического путинского режима».
В то сложное время Совет по правам человека выполнял, скорее, декоративные функции. В чем-то ему удавалось добиться успеха: например, при его участии был смягчен закон о НКО. На днях в интервью Би-Би-Си Элла Памфилова сообщила, что Совету многое удалось сделать: «2002 год, когда удалось предотвратить насильственное возвращение беженцев в Чечню; драконовский закон о миграции, который нам удалось облегчить, когда много людей в странах бывшего Советского Союза оказались в нелегальном положении без гражданства, нам удалось помочь более 1,5 млн человек получить гражданство. И много чего другого».
«Мне никто не мешал. Я пригласила того, кого считала нужным. И Путин полностью согласился с этим составом. Ни одного предложения, или возражения, или замечания со стороны президентской администрации не было в то время», — отметила Памфилова. Конечно, тогда для Кремля это были периферийные и не сильно политизированные темы, а сам факт взаимодействия с Советом работал на улучшение имиджа президента. Зато в политических темах Совету трудно похвастаться результатами. Тут он выступал на стороне власти. Например, Элла Памфилова никогда не называла «дело ЮКОСа» политическим (хотя выступала за освобождение Светланы Бахминой), защищала Путина от обвинений в причастности к убийству Анны Политковской. В 2005 году, когда Памфилова боролась против драконовского закона о НКО, она называла его «ущербным» и прямо апеллировала к президенту как «последней надежде». Но уже в 2006 году ее оценка изменилась: «Я не поддерживаю эту истерику. Надо без эмоций подходить ко всему, основываясь на фактах. Поэтому я говорю, что никакой тенденции по закрытию НКО нет», — заявила Памфилова в интервью «Коммерсанту».
Кремлю сильно не понравились попытки Федотова предложить президенту список кандидатов из лидеров оппозиции и симпатизирующих ей людей
На втором президентском сроке Путина, когда «вертикаль власти» уже была выстроена, роль Совета значительно снизилась — он стал «спящим», как и само гражданское общество. Высшим благом тогда считалась встреча с президентом, воспринимавшимся как «хороший царь» среди «плохих бояр». При каждом органе власти стало модно иметь собственный общественный совет. Советы эти редко работали эффективно, зато часто использовались для легитимации чиновничьих привилегий. Например, теперь уже бывший глава Общественного совета при министерстве обороны и главный патриот отечественного кинематографа Никита Михалков использовал свою «общественную нагрузку» как обоснование права на передвижение по Москве в машине со спецсигналами.
Как только какой-либо общественный совет начинал выходить за негласные политические рамки допустимого, его состав «зачищался». Так было, к примеру, с общественным советом при ГУВД Москвы. При старом составе, включающем в себя ряд видных общественных деятелей (в частности, главного редактора «Эха Москвы» Алексея Венедиктова, главного редактора «Новой газеты» Дмитрия Муратова, заместителя гендиректора телекомпании НТВ Татьяну Миткову, руководителей Московской Хельсинкской группы Людмилу Алексееву и Валерия Борщева, ректора Высшей школы экономики Ярослава Кузьминова и др.), Совет громко заявлял о неприятных для власти темах — например, о противоправных действиях столичных милиционеров во время акций оппозиции. На сегодняшний день из всех упомянутых выше фигур в Совете остается только Венедиктов, зато новым главой Совета назначена Ольга Костина — свидетель обвинения по делу Михаила Ходорковского.
Нечто аналогичное теперь, вероятно, предстоит пережить и президентскому Совету по правам человека. При Медведеве, надо отдать должное, Совет в значительной степени «ожил», пытаясь поднимать острые темы: указывать на ответственность следователей и конфликт интересов при расследовании «дела Магнитского» или поднимать вопрос о наличии политической составляющей в «деле ЮКОСа». Президентский Совет также рекомендовал Путину наложить вето на недавно принятый закон об ужесточении ответственности за участие в и организацию несанкционированных акций протеста. В ответ на это Путин жестко отчитал главу Совета Михаила Федотова за то, что тот высказал свое суждение публично.
За последние полгода Совет по правам человека покинули (или заявили о своем намерении покинуть его) 17 членов. Такого не было ни разу за все годы существования сначала Комиссии, а потом Совета. В знак протеста против масштабных фальфикаций на выборах в Госдуму, а точнее, бездействия властей в этом вопросе, в декабре 2011 года президентский Совет покинули Ирина Ясина и Светлана Сорокина. В мае 2012 года заявления о выходе из Совета подали еще 11 членов: Федор Лукьянов, Ида Куклина, Александр Аузан, Светлана Ганнушкина, Юрий Джибладзе, Татьяна Малева, Дмитрий Орешкин, Эмиль Паин, Елена Панфилова, Леонид Радзиховский и Алексей Симонов.
Наконец, недавно стало известно, что Совет покинул и вице-президент РСПП Игорь Юргенс. Кремль сразу обвинил его в том, что это проявление обиды за то, что Юргенса не назначили на пост уполномоченного по правам бизнесменов (это, кстати, отдельная история). Вместо того, чтобы проводить структурные реформы, избавляться от «басманного правосудия», снижать административное давление на бизнес, власть предпочитает и дальше плодить структуры и институты, которые вопреки общепринятым законам функционирования государственной власти решают проблемы в режиме «ручного управления». Но даже на такие институты-симулякры тщательно подбираются «правильные кадры». Проблема Юргенса была в том, что он активно выступал за второй срок президента Медведева, а после провала своей политической надежды, вероятно, сам будет предан забвению — при власти Игоря Юрьевича уж точно никто видеть не хочет.
Вслед за выходом 17 членов совета, на главу СПЧ Михаила Федотова началась самая настоящая информационная атака. Кремлю, вероятно, сильно не понравились попытки Федотова воспользоваться своим правом и предложить президенту список кандидатов на вакантные места в Совет, в котором присутствовали лидеры оппозиции или симпатизирующие ей люди. В список, по данным «Ведомостей», были включены писатель Григорий Чхартишвили, координатор «Общества синих ведерок» Петр Шкуматов, врач Елизавета Глинка, тележурналист Леонид Парфенов и публицист Юрий Сапрыкин. В итоге, Федотова снова отчитали за неподобающее поведение, — на этот раз в газете «Известия». А администрация президента быстро пересмотрела порядок формирования Совета, значительно снизив роль его председателя.
В Кремле сочли неправильным, что глава Совета обладает исключительными полномочиями предлагать главе государства кандидатуры. «Вообще непонятно, как Федотов протолкнул нынешнее положение о совете. Почему узурпировал право предлагать президенту кандидатуры?» — говорил «Известиям» знакомый с ситуацией источник.
Буквально через несколько часов после появления статьи в «Известиях», источник «Интерфакса» в Кремле заявил, что администрация президента предлагает формировать Совет по правам человека по новой схеме: сперва выдвижение кандидатов заинтересованными общественными организациями, затем рейтинговое голосование по кандидатурам в интернете с отбором трех, набравших наибольшее число голосов, и лишь потом предложение их на рассмотрение президенту. Именно этот новый порядок стал причиной выхода из совета легендарной правозащитницы Людмилы Алексеевой. «Я себе представила, что я окажусь в окружении совершенно чуждых мне людей, которых не интересует развитие гражданского общества и соблюдение прав человека, а интересует, наоборот, удушение гражданского общества. Для чего я там буду сидеть? Для ширмы?» — заявила она в интервью телеканалу «Дождь». «Кооператив "Озеро" — тоже общественная организация», — сыронизировала правозащитница.
Бывший глава Совета по правам человека Михаил Федотов (слева) и бывший член Совета, известная правозащитница Людмила Алексеева
На протяжение последних двух недель Федотов безуспешно боролся за сохранение прежнего порядка (скорее всего, опираясь на чью-то политическую поддержку в Кремле). При этом сторонники «демократии» активно противостояли ему. На днях стало известно, что новый порядок утверждения членов Совета через интернет-голосование все-таки одобрен окончательно.
Впрочем, в происходящем есть и крупица позитива. Кремль пытается сыграть в демократию там, где у него нет очевидного преимущества, — в Интернете. Администрация президента намерена использовать рейтинговое голосование за кандидатуры, которые могут выдвигаться любыми общественными организациями. Тут сразу возникает масса вопросов: как Кремль будет пытаться «зачистить» список претендентов еще на начальном этапе? Что делать, если в число фаворитов попадут критики власти? Решится ли Путин в своем итоговом решении проигнорировать результаты голосования, если «правильные фигуры» при рейтинговом голосовании проваляться? Оппозиции стоит воспользоваться шансом и организовать свое собственное альтернативное голосование. Федотов, как, впрочем, и весь нынешний президентский совет, был достаточно конструктивным критиком: он не выходил за рамки политкорректности и не критиковал политических лидеров персонально. Теперь же власть сама создает себе проблемы, стремясь заменить авторитетных деятелей на более «надежные кадры».
Для достижения этой цели власть пытается апеллировать именно к той части общества, которая еще пока сохранила определенную степень лояльности. По крайней мере, итоги голосования в интернете за новых членов Совета будет преподнесены именно как адекватное отображение запросов «снизу». Понятно, что новый Совет должен будет отображать «конструктивное большинство», а не интересы «иностранных агентов», к коим власть относит практически всех своих жестких критиков. Так, будущий состав Совета, скорее всего, окажется заметно менее авторитетным, а пропасть между властью и оппозицией — уже непреодолимой.
