23 февраля истек срок ультиматума, предъявленного членам партии «Справедливая Россия» Геннадию и Дмитрию Гудковым. Лидер «эсеров» Сергей Миронов потребовал от своих коллег сделать выбор между участием в работе Координационного совета (КС) оппозиции и членством в партийных органах. Поскольку оба политика отказались покинуть КС, они будут исключены из руководящих органов «Справедливой России». О значении этого ультиматума для самой партии и для политической ситуации в России депутат Государственной думы Дмитрий Гудков рассказал аналитику ИСР Ольге Хвостуновой.
Ольга Хвостунова (О.Х.): Как вы отнеслись к этому ультиматуму?
Дмитрий Гудков (Д.Г.): Я считаю, что разговаривать с коллегами на языке ультиматумов некорректно и неприлично. Это первое. Второе: я не выйду ни из партии, ни из Координационного совета, потому что считаю, что моя работа в совете не препятствует работе партии, а наоборот, помогает набирать ей политический капитал.
О.Х.: Каким образом?
Д.Г.: На думских выборах 4 декабря 2011 года многие люди голосовали против жуликов и воров. Так получилось, что «Справедливая Россия» была единственной более или менее приличной партией, имевшей шансы набрать нужное количество голосов, чтобы пройти в Думу. В итоге протестные голоса позволили ей получить 13,2%. И хотя партия не выражала интересы среднего класса, многие голоса именно среднего класса были отданы ей. Когда эти люди поняли, что их голоса были украдены, что выборы были сфальсифицированы, они вышли на улицы, а «Справедливая Россия» пообещала их поддержать. Свое обещание мы сдержали: съезд партии официально делегировал нас на митинг 10 декабря [2011 года]. Затем Геннадий Гудков получил задание представлять интересы партии в оргкомитете движения «За честные выборы». Когда Сергей Миронов стал кандидатом в президенты, он официально поддержал требования протеста: пообещал распустить нелегитимную Думу, стать президентом переходного периода, чтобы за полтора года провести реформы и затем уйти в отставку, после чего можно было бы провести новые честные выборы.
О.Х.: То есть тогда руководство «Справедливой России» не видело расхождений между задачами партии и целями протестного движения?
Д.Г.: Сначала да, однако потом позиция руководства партии почему-то изменилась. Понятно, что на «Справедливую Россию» идет сильнейшее давление из Кремля, который пытается разделить всех на «системных» и «несистемных», на парламентских и непарламентских. Принцип этот – «разделяй и властвуй». Но моя позиция при этом не изменилась. КС по-прежнему поддерживает все требования Болотной площади, и в его программном заявлении написано, что главная цель КС – выполнение резолюций всех первых митингов. И это абсолютно идентично программе кандидата в президенты Сергея Миронова.
Если меня исключат, это будет означать полную капитуляцию партии перед Кремлем
О.Х.: По вашим прогнозам, вас исключат из партии?
Д.Г.: Вы знаете, я надеюсь, что здравый смысл победит, а эмоции, вызванные нашим участием в «Марше против подлецов» [13 января], утихнут. Формально меня может исключить бюро президиума партии, но более важную роль играет решение съезда, который состоится в сентябре. Съезд – это высший орган партии, в которой много активных людей, поддерживающих нашу с Геннадием Гудковым позицию. Если меня исключат, это будет означать полную капитуляцию партии перед Кремлем. И такая ситуация вряд ли устроит многих членов партии – если не большинство, – потому что результаты партии на ближайших выборах сразу снизятся. И это уже может привести к серьезным революционным переменам внутри «Справедливой России».
О.Х.: Несколько членов «Справедливой России» были так или иначе лишены депутатских привилегий. В сентябре прошлого года Ваш отец Геннадий Гудков был лишен депутатского мандата. В феврале депутатской неприкосновенности лишили «эсера» Олега Михеева. С чем это связано?
Д.Г.: Все достаточно просто. После того как Геннадия Гудкова лишили депутатского мандата без суда и следствия, всего лишь на основании ксерокопии несуществующего документа, в России началась кампания внесудебной политической расправы. Сегодня власть пытается пресечь проявления самостоятельности или независимости в Государственной думе любыми способами, в том числе задействовав весь набор инструментов Следственного комитета и Генеральной прокуратуры. По сути, это произвол, потому что сегодня любого политика можно лишить депутатского мандата или неприкосновенности просто решением думского большинства. То есть если партию власти кто-то из оппозиционеров не устраивает, она спокойно может его нейтрализовать, проголосовав на пленарном заседании. А Следственный комитет может придумать любой повод. В некотором смысле мы наблюдаем возвращение принципа Вышинского: был бы человек, а статья найдется. Что касается Михеева, то он – выходец из крупного бизнеса. Компания, которую он возглавлял до прихода в политику, вступила в имущественный спор с бизнес-структурой, возглавляемой сенатором Дмитрием Ананьевым. Я думаю, что Следственный комитет и Генеральная прокуратура были использованы как инструменты влияния на судебный процесс.
О.Х.: Атака на оппозиционных депутатов идет параллельно с принятием ужесточающих законов: о штрафах на митингах, о клевете и государственной измене, о запрете на усыновление российских детей американцами. Как вы оцениваете эти действия власти?
Д.Г.: Все это попытки власти остановить протест при помощи репрессивных мер. Эти законы призваны воспрепятствовать уличной и митинговой активности. Но на самом деле все запреты и ограничения – это просто агония власти. А «закон Димы Яковлева» – вообще беспредел. Хотя власть пытается бороться с протестом путем репрессий, многие ее бояться уже перестали. Несмотря на все риски, аресты, большие штрафы, люди все равно выходят на улицы, потому что дальше так жить невозможно.
Дмитрий Гудков был одним из восьми депутатов Государственной думы, проголосовавших против запрета на усыновление российских сирот гражданами США. В поддержку законопроекта в третьем чтении высказались 420 депутатов
О.Х.: Вам не кажется, что Ваши коллеги не станут Вас поддерживать, также опасаясь расправы?
Д.Г.: Вы знаете, я в любом случае буду призывать коллег и руководство партии следовать здравому смыслу и прежде всего прекратить общаться с нами в ультимативной форме. 23 февраля, когда истек срок ультиматума, исполнилось ровно шесть лет с того момента, как мы с Геннадием Гудковым пришли в партию. За это время мы многое пережили: отставку Миронова [с поста спикера Совета федерации], голодовку Олега Шеина, итальянскую забастовку, или «филибастер»1. У нас было много побед и немало поражений. Мне кажется, партия не должна разбрасываться своими людьми, тем более что – подчеркиваю – у тех депутатов, политиков и членов партии, которые участвовали и продолжают участвовать с нами в протестных акциях, появилась серьезная поддержка в массах. Для партии было бы просто самоубийством отказаться от этой поддержки, чтобы угодить Кремлю.
Несмотря на все риски, аресты, штрафы, люди все равно выходят на улицы, потому что дальше так жить невозможно
О.Х.: Вообще говоря, «Справедливая Россия», как и многие другие партии, в свое время создавалась искусственным образом – с разрешения Кремля. И критики партии ее часто называют «кремлевской марионеткой». Насколько это соответствует действительности?
Д.Г.: Надо понимать, что в политической системе, сложившейся в России, все политические партии в той или иной степени создавались либо по инициативе Кремля, либо при его поддержке. Все парламентские партии так или иначе вынуждены с Кремлем сотрудничать. Степень оппозиционности у партий может быть разной, но она сильно ограничена. Но также нужно понимать, что одно дело – большие политические игры на федеральном уровне в Москве, а другое – ситуация в регионах. Руководство партии может появиться на экранах телевизоров, о чем-то договориться с Кремлем в Москве, а потом на заседаниях Думы или на митингах говорить о борьбе против жуликов и воров или защищать какие-то социальные и экономические программы. Люди в регионах, рядовые члены партии эти игры плохо понимают, они все воспринимают всерьез. Ведь у них перед глазами проблемы ЖКХ, коррупция, и они действительно хотят с этими проблемами бороться. Но когда сомнительные договоренности руководства партии с Кремлем выплескиваются наружу и доходят до рядовых членов, то, конечно, многие из них разочаровываются.
О.Х.: А как Вы, будучи оппозиционером, ощущаете себя внутри такой партии?
Д.Г.: Вы знаете, в «Справедливой России» собрались разные люди. Одно дело – Сергей Миронов и его отношения с Путиным. Они давно друг друга знают, может, дружили когда-то или дружат до сих пор. Другое дело – группа людей, которая пришла из Народной партии: мы с Геннадием Гудковым, Валерием Зубовым и Анатолием Аксаковым. В итоге в «Справедливой России» сложился такой политический винегрет из лояльных власти людей и оппозиционеров. До объявления ультиматума у нас в партии всегда была свобода дискуссии. Мы могли голосовать не так, как фракция. Даже в последнее время, если посмотреть, кто как голосует, можно увидеть, что голоса часто распределяются 50 на 50: одна половина «за», а другая половина «против» или не голосует вообще.
О.Х.: Возможно, то, что в партии собрались столь разные люди, и стало причиной кризиса?
Д.Г.: В партии существуют разные стратегии и разные подходы. Пока она пытается усидеть на двух стульях: одновременно быть и в оппозиции, и лояльной Кремлю. Но в парламенте она находится благодаря тому, что сумела убедить людей в своей оппозиционности. Сегодня перед ней встала проблема выбора. То есть не Гудковы должны сделать выбор между партией и КС, а партия должна сделать выбор: будет ли она отстаивать интересы городского класса и пытаться стать настоящей социал-демократической партией или начнет договариваться с Кремлем и постепенно вливаться в «Народный фронт» Путина. Я убежден, что если партия займет позицию, лояльную президенту и его администрации, то от нее ничего не останется уже к следующему избирательному циклу.
Пока власть контролирует политический процесс, но эта ситуация сохранится год-полтора, не больше
О.Х.: На ваш взгляд, в каком направлении нужно двигаться «Справедливой России»?
Д.Г.: Российское общество сегодня поделилось на «телеграждан» (это аудитория федеральных телеканалов) и «сетеграждан» (аудитория интернета). Собственно, за голоса «телеграждан» пока конкурируют парламентские партии. Однако с учетом развития политической ситуации, снижения рейтинга Путина и «Единой России» количество «телеграждан» будет уменьшаться, и уже следующие выборы пройдут в другой конкурентной борьбе. Поэтому «Справедливая Россия» должна конкурировать за голоса «сетеграждан». Это средний или городской класс, люди информированные, образованные. Вот наша аудитория и наши избиратели.
О.Х.: Как быстро изменения в обществе превратятся в политические изменения?
Д.Г.: Сегодня в России интернетом каждый день пользуются 45 млн человек. Учитывая, что прирост составляет 10–12% в год, в основном за счет регионов, уже через два года аудитория интернета догонит телевизионную. Информационное пространство меняется очень быстро. Сегодня у нас можно зарегистрировать много партий. Начался процесс реальной политической конкуренции, которую власть еще пытается ограничить, но у нее это вряд ли получится. Пока власть контролирует политический процесс, но эта ситуация сохранится год-полтора, не больше. В обществе возник запрос на новых лидеров, новые партии – на перемены, одним словом. Чем больше «сетеграждан» появляется в стране, тем быстрее этот запрос даст результаты.
1 5 июня 2012 года при обсуждении в Думе законопроекта об увеличении штрафов за участие в митингах Дмитрий Гудков и Илья Пономарев внесли несколько сотен поправок, затянув пленарное заседание на 11 часов.
