Институт современной России

В переводе с латыни это означает «Кто предупрежден, тот вооружен». Это очень полезное наставление в отношениях с государством вообще и с нашим в частности. Понять на ранних стадиях, что задумывает власть, очень полезно. Кто-то может принять контрмеры, кто-то – спастись. Предупреждений на самом деле много – нужно только правильно их понять и по достоинству оценить.

Правительственная атака на некоммерческие организации поначалу, естественно, воспринималась как попытка власти поставить нежелательные общественные инициативы под свой контроль. Было понятно, что власть не может смириться с критикой в свой адрес. Выбранное для атаки оружие – клеймо «иностранного агента» – не было ни новым, ни особенно эффективным. Ну так и власть у нас без особых фантазий и приспособлена в основном для топорной работы. Ничего удивительного в ее поведении не отмечается.

Однако в последние дни ситуация с атакой на НКО заметно изменилась. Оказалось, что власть руками прокуратуры, Минюста и прочих надзорных инстанций выбрала себе в мишени не только последовательных критиков, но и вполне лояльные ей общественные организации. Это означает, что изначальные мотивы атаки были поняты нами неправильно. Какой смысл пытаться поставить под свой контроль тех, кто и так либо исправно под ним находится, либо не вступает с властью в принципиальные противоречия, не пересекаясь с ней в спорных вопросах? Какой был смысл клеить ярлык «иностранного агента» Муравьевскому орнитологическому парку в пойме Амура или подмосковной организации «Помощь больным муковисцидозом»? Чем провинилась перед властями Московская школа политических исследований, в руководство которой входят в числе прочих глава Россотрудничества единоросс Константин Косачев и омбудсмен Владимир Лукин? Уж точно не отсутствием лояльности!

Следовательно, причина проверок и давления на НКО не в их оппозиционности, а в чем-то другом. В чем именно, догадаться нетрудно. Все проверяемые НКО объединяет одна общая черта – они относительно независимы от российской власти, поскольку существуют на гранты западных благотворительных фондов. Таким образом, кампания против НКО – это удар не по оппозиционности общественных структур, а по их независимости; попытка лишить их самостоятельности и поставить в полную зависимость от государства. Очевидная цель этой кампании – изолировать любые общественные организации от зарубежной поддержки и любого иностранного влияния. Мотивы этой кампании оказались существенно шире, чем предполагалось вначале, когда казалось, что власть просто сводит счеты со своими обидчиками. Сейчас мы являемся свидетелями политических мер по восстановлению российского изоляционизма. И это, увы, не единственный пример новой (старой) политики.

Меры Кремля по изоляции России от остального мира – особенно меры законодательного характера – вводятся постепенно, почти незаметно. Сначала власть создает правовые прецеденты, по которым она не ожидает общественного возмущения. Так, сейчас законодательно ограничиваются права чиновников иметь банковские счета за границей (за этим, возможно, последует законодательный запрет и на зарубежную недвижимость). К большому сожалению, наше общество с воодушевлением встречает эти запреты, не понимая, что это только первый шаг на долгом пути. Вслед за этим будет гораздо легче ограничить в тех же правах и остальных граждан со ссылкой на конституционный принцип равенства граждан перед законом.

То же самое происходит со свободой передвижения. При равнодушном молчании и даже одобрении общества власть ограничивает право на выезд за границу для некоторых категорий граждан. Люди, попавшие под эти ограничения, в целом воспринимаются обществом с осуждением, что позволяет власти апробировать ограничительные меры, не опасаясь общественного негодования.

В соответствии со ст. 15 Закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» человек не имеет права выезжать за границу в случае неисполнения обязательств, наложенных судом. Суд может запретить выезд за неоплаченный налог или банковский кредит, непогашенный иск, алименты или даже задолженность по квартплате. С недавнего времени суды начали практиковать запрет на выезд за долги, сделанные за границей, – по медицинской страховке, за парковку и аренду автомобилей, штрафы за нарушение правил дорожного движения, за поставленные товары и оказанные услуги.

Можно понять, когда какое-либо государство закрывает должникам из другой страны въезд, но почему запрещается выезд? Каким правовым образом свобода передвижения увязывается с обязанностью по исполнению финансовых обязательств? Почему бы тогда не ограничить должников и в других правах, которые могут оказаться для них важными, – например, в правах на свободу слова, свободу совести или свободу уличных шествий и собраний? У государства есть нормальные, предусмотренные законом способы взыскания долгов – от производства по исполнительным листам до ареста и конфискации имущества. В этих случаях должник теряет то, что он должен отдать, – имущество или деньги. Но почему он должен отдавать свои свободы, никак с имуществом не связанные, с правовой точки зрения необъяснимо.

В советское время для выезда за границу требовалось получить разрешение комиссии райкома КПСС

Зато это объяснимо с точки зрения нынешней российской политики. Власть испытывает на отдельной части общества инструменты по ограничению свободы передвижения. Сегодня в выезде за границу может быть отказано должникам, носителям важных государственных секретов (предполагается, что по прибытии за рубеж они немедленно продадут все иностранным разведкам), подозреваемым, обвиняемым и осужденным, военнослужащим и сотрудникам ФСБ (предполагается, что за границей они немедленно перейдут на службу в ЦРУ). В дальнейшем же список категорий российских граждан, попадающих под запретительные меры, может быть расширен. Сначала туда попадут граждане с непогашенной судимостью; затем вообще когда-либо судимые уголовным или административным судом; потом те, кто состоит или когда-либо состоял в «экстремистских» организациях или НКО, признанных «иностранными агентами». Закончиться это может полновесным «железным занавесом» и возможностью выехать за границу только по рекомендации местного райкома партии «Единая Россия».

Долгая дорога всегда начинается с первых шагов. В прошлом году запрет выезжать из России  был наложен на 469 тыс. человек. За первые три месяца нынешнего года – на 141 тыс. В ряде случаев суды выносили решения о запрете выезда за границу заочно, в отсутствие ответчика; человек мог узнать, что ему запрещен выезд из страны, при прохождении пограничного контроля. Тут же у него изымался и заграничный паспорт.

Все это вполне укладывается в общую невеселую картину, если вспомнить, например, что за нарушения правил проведения уличных шествий и митингов или за невыполнение законодательства о деятельности НКО суды теперь вправе налагать немыслимые штрафы, несоразмерные средним доходам российских граждан. Законодательство, закрывающее российскую границу, меняется постепенно. Власть создает правовые и политические предпосылки для восстановления «железного занавеса». Едва ли она восстановит его в полном объеме, как во времена СССР, да и вряд ли ей это нужно, но осторожная работа по созданию отлаженно работающего «железного жалюзи» уже заметна.

Неслучайно в прошлом году Кремль проявил невероятную настойчивость, добиваясь отмены Конгрессом США действия поправки Джексона–Вэника в отношении России. Эта поправка, начавшая действовать в 1975 году, увязывала режим наибольшего благоприятствования в торговле со свободой эмиграции из стран с нерыночной экономикой – торговых партнеров США. Поправка в отношении России давным-давно не действовала и никакого практического значения не имела, хотя формально и сохранялась. Столь энергично добиваться ее отмены можно было только имея в виду ее возможное действие в будущем. К сожалению, Кремлю удалось добиться отмены для России поправки Джексона–Вэника, хотя ценой за это стало принятие «закона Магнитского». По поводу последнего и в России, и в США было сломано немало копий, но антикоррупционные санкции против криминальных российских чиновников уже начали действовать. Возможно, аналогичные законы будут приняты и в Европе. Хочется надеяться, что нам не придется когда-нибудь пожалеть, что за «законы Магнитского» пришлось заплатить отказом от поправки Джексона–Вэника.

Попытки свести в общую картину отдельные детали политической жизни всегда могут столкнуться с обвинениями в конспирологии. Это неизбежно. Будущее не очевидно и зависит от колоссального количества причин. Все вышеописанное можно рассматривать как одну из вероятных версий развития событий. С другой стороны, недооценивать детали тоже было бы неразумно. По поводу конспирологии есть хороший анекдот.

На зеленой поляне стадо коров пощипывает траву, и одна корова шепчет на ухо другой:
— Ты знаешь, говорят, нас специально так хорошо откармливают, чтобы потом убить и съесть наше мясо.
— Прекрати говорить глупости, — отвечает ей другая. — Все это теория заговора. Жуй травку!

Хорошо бы нам не уподобиться стаду, которое ведут на убой.