В России к природным катастрофам, как правило, никто не готов, население ни о чем не предупреждается, власти не могут признать масштабы бедствия или взять на себя политическую ответственность, опасаясь за свой рейтинг. Именно так происходит на Дальнем Востоке, где от наводнений страдают сотни тысяч людей. О реакции российских властей на стихийное бедствие рассуждает политолог Татьяна Становая.
Уже больше месяца в регионах Дальнего Востока и в Челябинской области складывается катастрофическая ситуация в связи с наводнениями. Министерство чрезвычайных ситуаций (МЧС) России отмечало, что зона бедствия простирается более чем на 2 тыс. км с запада на восток. Ущерб, нанесенный стихией, пока не подсчитан, но власти называют его «колоссальным». Заместитель полномочного представителя президента на Дальнем Востоке Владимир Пысин уже заявил, что ущерб может превысить 30 млрд руб. На заседании правительственной комиссии по чрезвычайным ситуациям чиновник признал, что в трех регионах Дальнего Востока – Амурской области, Еврейской автономной области и Хабаровском крае – от паводка пострадали 190 населенных пунктов и более 9 тыс. жилых домов.
В России любая катастрофа – это трагедия для одних и новые возможности для других, хороший повод продвинуть те или иные интересы или идеи. Например, в СМИ появились слухи, что министр обороны Сергей Шойгу предложил Владимиру Путину подумать над идеей слияния оборонного ведомства и МЧС. Точнее, речь идет о поглощении МЧС, которое ранее возглавлял сам Шойгу. Поводом для этого стали совместные действия спасателей и военных в районе катастрофы. Как писала «Независимая газета», решение по этому поводу может быть принято после анализа действий армии и спасателей по ликвидации последствий наводнения. Аппарат МЧС сократят и реорганизуют в службу при Минобороны. При этом основные структурные подразделения МЧС, в том числе пожарные, в регионах останутся, но будут тесно контактировать с воинскими подразделениями. Армия, в свою очередь, получит новые функции, связанные со стихийными бедствиями. Подразделения гражданской обороны усилят – в основном за счет перераспределения функций, которые возьмут на себя вооруженные силы.
В России любая катастрофа – это трагедия для одних и новые возможности для других
Во время наводнений Шойгу де-факто стал куратором мероприятий по управлению ситуацией. МЧС остается под его неформальным патронажем: главой ведомства является его старый соратник Владимир Пучков. Показательно, что меры по спасению ситуации в регионах Дальнего Востока Путин обсуждал именно с Шойгу. В свое время, будучи главой МЧС, Шойгу активно сопротивлялся попыткам Минобороны ликвидировать самостоятельность своего ведомства: традиционный корпоративный интерес основан на сохранении автономии. Однако сейчас сложились политические условия, при которых интеграция МЧС в оборонное ведомство могла бы пройти наиболее безболезненно. Тем более что именно МЧС стало тем ресурсом, которое помогло Шойгу приобрести высокую популярность в стране.
Наводнение – удобный момент для создания мегаминистерства, во главе которого окажется Сергей Шойгу. А он, как известно, является негласным претендентом на роль преемника Владимира Путина.
Еще один потенциальный бенефициар наводнения – глава «Роснефти» Игорь Сечин. После ухода с поста вице-премьера по ТЭКу Сечин де-факто остался куратором российской энергетики, электроэнергетики и гидроэнергетики. Он продолжает участвовать во всех президентских совещаниях, оказывая непосредственное влияние на развитие энергетических отраслей. Так, в конце августа Владимир Путин провел совещание на Саяно-Шушенской ГЭС, на которой четыре года назад случилась одна из крупнейших техногенных катастроф. Тогда погибло 75 человек. Комиссией по ликвидации последствий аварии руководил Сечин, сохранивший (что беспрецедентно) этот пост и после ухода из правительства. Глава крупнейшей нефтяной компании России оказывается официальным участником президентского совещания с влиянием, превышающим влияние всех министров вместе взятых.
Интерес у Сечина вполне конкретный. После возвращения Путина на пост президента он захотел выстроить энергетическую империю под «крышей» «Роснефтегаза», главой совета директоров которой он сам и стал. В рамках «Роснефтегаза» планировалось консолидировать активы в гидроэнергетике и электроэнергетике. Однако битву за контроль над «РусГидро» Сечин в конце 2012 года проиграл. Он хотел провести докапитализацию компании по схеме, в соответствии с которой часть акций «РусГидро» перешла бы под контроль «Роснфетегаза», но правительство Дмитрия Медведева выступило против этого, и схема была заблокирована.
Теперь, на фоне наводнений, очень удобно поднимать вопросы об эффективности гидростанций, о строительстве новых объектов, о повышении эффективности управления российской гидроэнергетикой. И Сечин оказывается тут как тут. Будучи одним из основных докладчиков на августовском совещании у Путина по вопросам развития энергетики Сибири и Дальнего Востока, Сечин стал ключевой фигурой в реализации госполитики в области энергетики. По словам Путина, чтобы избежать повторения таких масштабных паводков, на Дальнем Востоке необходимо создать систему регулирования водных ресурсов, а при необходимости построить новые ГЭС. «Уже сейчас понятно, что требуется разработка и осуществление комплекса системных мер и системных решений, предусматривающих в том числе создание новой системы регулирования водными ресурсами всего региона», – сказал президент. Как нельзя кстати возникла просьба компании «РусГидро» выделить ей 100 млрд руб. из пенсионных накоплений на строительство гидростанций на Дальнем Востоке. Главное – вовремя попросить.
Сергей Шойгу (слева) и Игорь Сечин пытаются использовать стихийное бедствие для продвижения своих интересов
В то же время власти пытаются минимизировать политические последствия наводнений: недовольство населения в районах катастрофы растет. Владимир Путин заявил, что в регионах Дальнего Востока будет приостановлен рост тарифов на электроэнергию. Роспотребнадзор обратился к банкам с просьбой простить долги пострадавшим от наводнения. При этом в действительности это заявление стало реакцией на попытки ряда кредитных организаций потребовать досрочного погашения долгов. На интернет-форумах и в социальных сетях появляются фото- и видеосвидетельства катастрофических ситуаций. Актер Гоша Куценко, приехавший в регион для оказания помощи, заявил, что «никто никогда не спасал десятки тысяч людей, которые сидят на огромных территориях. Это настоящая социальная катастрофа. Это бомба замедленного действия. Если, к великому ужасу, в Крымске пострадали, погибли люди, поэтому все отреагировали быстро, все быстро вспыхнули и подключились к помощи, то здесь пока явных жертв нет. А они могут возникнуть. Начинаются холода, а там люди сидят в воде! И дома их не просохнут. Там уже холодает, и там будет очень холодно в октябре, а к октябрю дома будут влажные. Не говоря уже про тот ил, который там осядет».
В пострадавших регионах учащаются случаи мародерства, введен запрет на продажу спиртного, под особый контроль взяты колонии и тюрьмы, а также бывшие заключенные и «другие лица, склонные к хищению имущества». «За последние два дня ситуация резко ухудшилась. Вода затопила скотомогильники, в том числе с сибирской язвой. И это уже попало в воду. К этому добавляется огромное количество затопленных ям с фекалиями, отходами... Все это всплывает. Поэтому люди начинают активно делать прививки. Стараются не использовать воду из водоемов, даже животных нельзя ею поить. Все уповают на то, что вода уйдет и не произойдет инфицирования территории», – сказал украинскому изданию «Сегодня» журналист Алексей Козлов, который находится в Хабаровске.
Власть не только сама не справляется со своими обязанностями, но и не дает ничего делать другим
Действия федеральных властей выглядят запоздалыми. Спустя более чем месяц после начала наводнений Владимир Путин заявил о необходимости создания правительственной комиссии для предупреждения и ликвидации последствий паводков и наводнений на Дальнем Востоке. Почти неделю глава государства готовился к поездке в Хабаровск. В итоге он туда прибыл с половиной членов правительства, которые до этого публично занимались больше второстепенными вопросами. Пока люди спасаются на крышах, премьер Медведев жалуется, что наводнение на Дальнем Востоке уничтожило почти половину урожая, прогноз сбора посевов в России снижен до 90 млн тонн. Он потребовал обеспечить поставки продовольствия в затопленные регионы Дальнего Востока по приемлемым ценам и призвал аграриев активнее страховать посевы от сезонных рисков.
Интересно, что волонтерское движение в этом году оказалось гораздо менее активным. Вероятно, это связано отчасти с негативной реакцией Кремля на прошлогоднюю деятельность волонтеров в Крымске (где произошло беспрецедентное затопление). В Госдуму был внесен законопроект, который должен быть рассмотрен в первом чтении во время осенней сессии и который требует от добровольцев заключать с юридическими организациями письменные договоры. Получается, что без такого договора любой доброволец оказывается вне закона. При этом лагеря волонтеров в Крымске подвергались серьезному давлению со стороны властей. МЧС жаловалось на нарушение порядка, правоохранительные органы арестовывали добровольцев за то, что они якобы распространяли недостоверные слухи о катастрофе. С таким подходом любой призыв о помощи становится чуть ли не подсудным делом.
Зачастую оказывается, что власть не только сама не справляется со своими обязанностями, но и не дает ничего делать другим: любое проявление гражданской активности, даже если она направлена на защиту жизни и здоровья людей, воспринимается как вызов. Нейтрализация социально-политических последствий оказывается важнее реализации прямых обязанностей государства по ликвидации последствий катастроф и помощи людям. Наводнение на Дальнем Востоке – одно из самых трудных испытаний для российского государства, и именно в таких ситуациях становится понятно, в какой степени оно дееспособно.
