Около 50% россиян поддерживают введение цензуры в Сети и готовы доверить спецслужбам и правительству регулирование интернета вплоть до его отключения. Таковы результаты исследования «Чего хочет общество: стремление россиян к контролю интернета», проведенного Университетом Пенсильвании на основании данных ВЦИОМ. По мнению Татьяны Становой, этот доклад может придать дополнительную легитимацию жестким инициативам российской власти в отношении свободы слова в Рунете.
Согласно результатам исследования, постоянными пользователями интернета в России являются 42% населения. Вовсе не пользуются интернетом (не подключались к Сети в течение полугода и более) 38% россиян, время от времени (несколько раз в неделю в течение последних полугода) выходят в сеть 20% респондентов. Заметим, что в сегодняшней России интернет является, по сути, единственным информационным полем, где все еще представлены альтернативные точки зрения на актуальные события, а для внесистемной оппозиции, практически полностью отлученной от телеэкрана и массовых печатных СМИ, он стал единственным доступным каналом распространения информации. Так, либеральный телеканал «Дождь» в прошлом году был отключен от кабельных сетей — по неофициальной версии, в соответствии с рекомендациями Кремля, и его вещание целиком переместилось в интернет.
Приведенные в докладе данные позволяют вывести закономерность: чем меньше россияне пользуются интернетом, тем больше опасности они в нем видят. О положительном влиянии интернета заявили 76% тех, кто пользуется им регулярно, и 21% тех, кто в Сеть не выходит. Негативное влияние отметили 55% не являющихся активными интернет-пользователями и лишь 15% постоянных пользователей. Это вполне объяснимо: те, кто не считает интернет важной частью своей жизни, легко готовы от него отказаться либо не придают ему особого значения.
Авторы исследования утверждают, что при определенных условиях более половины респондентов, 58%, готовы поддержать отключение интернета по инициативе правительства. 42% считают, что для этого не может быть никаких оснований. Столько же верит в то, что иностранные государства используют интернет во вред интересам России, 45% выступают за цензуру зарубежных новостных сайтов, 38% — за регулирование любых иностранных сайтов. Показательно, что за ограничение иностранных интернет-ресурсов высказалось больше респондентов, чем за запрет «разжигания расовой розни», пропаганду «радикальных политических идей», порнографии, криминальной деятельности и наркотиков. 81% опрошенных отрицательно относится к публикуемым в Сети призывам протестовать против правительства и сменить руководство страны. Все это — прямое следствие нагнетания атмосферы со стороны власти, которая на протяжении последних трех лет (и особенно в связи с украинским кризисом) в разговоре с населением активно использует военную риторику.
Отвечая на вопрос, кому можно доверить регулирование сетевого пространства, постоянные пользователи интернета назвали российские спецслужбы (37%), правительство (36%), а также частные компании и ученых (по 32%). Те, кто интернетом не пользуется, поручили бы выполнение этой задачи правительству (46%), спецслужбам (44%) и администрации президента (37%).
Как только демократические свободы начинают противоречить интересам частной и государственной безопасности или угрожать дестабилизацией, россияне демонстрируют готовность пойти на ограничения
Напрашивается вывод: больше, чем свобода слова, россиянам нужны порядок и защита, в то время как интернет воспринимается ими как источник личных и национальных угроз. Но так ли это на самом деле?
Начнем с того, что в представлении россиян свобода слова остается важнейшей демократической ценностью, о чем свидетельствуют последние опросы «Левада-центра». В 2015 году 39% респондентов назвали свободу слова главным признаком демократии. Отметим, что наивысший показатель, 47%, был зафиксирован в 2012 году, после оттепели, тогда как в 1995 году он составлял лишь 26%. Интересно также, что в 2015 году прямые выборы высших государственных руководителей назвали признаком демократии 20% опрошенных россиян, в то время как в 2005-м с этим были согласны 13%, а в 1995-м — только 7%. Косвенно такую динамику можно объяснить постепенным ростом интереса россиян к прямому избирательному праву. Важно и другое. Когда россиян спрашивают о «порядке», речь идет в первую очередь о соблюдении закона, обеспечении экономической и политической стабильности и борьбе с «разворовыванием страны». Иными словами, стремление к «порядку» не трактуется россиянами как сознательная поддержка политики «закручивания гаек». В этом контексте логично, что при противопоставлении порядка и демократии две трети оказываются на стороне первого.
Российское общество отличает любопытная особенность. Когда встает вопрос о свободе слова и политических правах, оказывается, что большинство граждан страны в той или иной степени их поддерживает. Но как только демократические свободы в их представлении начинают противоречить интересам частной и государственной безопасности или угрожать дестабилизацией ситуации в стране, россияне демонстрируют готовность пойти на ограничения.
Название доклада — «Чего хочет общество: стремление россиян к контролю интернета» — было расценено многими как попытка легитимировать тренд на ужесточение контроля над сетевым пространством. «Представители гражданского общества зачастую воспринимают общественное мнение как сдерживающий фактор авторитарного поведения и двигатель международных норм. Однако, как показывает исследование, все может быть наоборот. Общество может не ценить свои информационные права», — говорится в предисловии. Здесь же указывается и на то, что власть насаждает обществу чувство угрозы и нестабильности, направляя общественное мнение в нужное для нее русло. Также в предисловии подчеркивается, что исследование призвано показать взаимосвязь между насаждением общественных страхов и общественным мнением в отношении свободы выражения.
Проблема в том, что данные доклада можно интерпретировать по-разному. Сторонники регулирования Рунета, «охранители», могут использовать их для продвижения еще более жестких инициатив по усилению контроля власти над информационным пространством. Впрочем, это возможно лишь до тех пор, пока общество доверяет власти. Как только это доверие ослабнет, ценностные пирамиды и системы угроз станут восприниматься критически. Начнется процесс политизации отношения общества к действиям власти, а значит, и к границам собственных возможностей, иными словами — процесс возвращения общества в политику. Когда именно это произойдет — предмет отдельной большой дискуссии, но мало кто сомневается, что это лишь вопрос времени. Пока же страх остается важнейшим инструментом политического управления и конструирования архитектуры общественных предпочтений. А в атмосфере страха манипулировать всегда проще.
