Екатерина Мишина продолжает свой анализ непростых отношений между судами и прессой — с начала 90х по сегодняшний день.
Новый период взаимоотношений судов и прессы стал периодом взаимоотношений институтов, независимых, как минимум, de jure.
СМИ чем дальше, тем больше ощущали вкус свободы, и вскорости стало ясно, что пресса действительно обрела независимость — не только юридически, но и фактически. А осенью 1993 года мы получили убедительное свидетельство тому, что в России имеется еще и независимый суд:
21 сентября 1993 года, в период жесткого противостояния Бориса Ельцина и Верховного Совета, президент издал знаменитый Указ от № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». Той же ночью Конституционный суд России по собственной инициативе и в соответствии с законом рассмотрел этот указ на предмет соответствия Конституции и признал его неконституционным.
Политический аспект этого события неоднозначен и может быть оценен по-разному, но с юридической точки зрения, Конституционный суд России действовал безупречно: независимо и строго в рамках своей компетенции. Независимость эта аукнулась Конституционному суду незамедлительно: деятельность его была приостановлена, компетенция изменена. Но тот факт, что в описанной ситуации Конституционный суд проявил себя как полностью независимый орган, остается бесспорным.
Конституционный суд оказался лидером и в налаживании взаимоотношений с прессой. Руководитель пресс-службы КС Анна Малышева не только быстро и качественно сформировала журналистский пул, но и сделала так, что публикации позитивного характера о деятельности КС стали регулярно появляться в центральных СМИ, в том числе и в «Московском комсомольце». С учетом того, что, с точки зрения большинства журналистов, Конституционный суд как ньюсмейкер был крайне скучен и малопривлекателен, деятельность Малышевой была почти что подвигом. Да и сами конституционные судьи пошли на контакты с журналистами тоже благодаря Малышевой (наиболее охотно и с явным удовольствием это делал возглавивший Конституционный суд в феврале 1995 года Владимир Туманов).
Следующим серьезным успехом по налаживанию отношений между судами и прессой стало учреждение Гильдии судебных репортеров. Лучшие журналисты страны, специализирующиеся на освещении деятельности судов, в мае 1997 года подписали декларацию «О принципах честной работы в жанрах судебного очерка и репортажа, а также журналистского расследования». Время показало, что слова у членов Гильдии не расходились с делом: они не только писали хорошие статьи, но и всеми силами содействовали потеплению отношений между судами и прессой.
Этим список больших побед в деле улучшения взаимоотношений судов и СМИ исчерпывается. «Приступ независимости», приключившийся с Конституционным судом, довольно быстро прошел, и в середине 2000-х годов Конституционный суд уже демонстрировал требуемый уровень сервильности и политической благонадежности по отношению к власти. Поразительно, что и в 1993 году, и в середине 2000-х пост председателя КС занимал и поныне занимает один и тот же человек — Валерий Зорькин. На его магическое превращение из символа независимости суда в символ политической благонадежности потребовалось менее 15 лет.
Уклоняясь от контактов с прессой, судьи обычно ссылаются на строгие законодательные запреты. Основы взаимоотношений органов судебной власти и СМИ в России регулируются ФЗ РФ от 22 декабря 2008 года «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» и законом РФ «О СМИ» в последней редакции от 16 октября 2006 года. В этих актах определены права и ограничения в деятельности СМИ, а также права и обязанности органов судебной системы в предоставлении информации СМИ. Не последнюю роль играет и Кодекс судейской этики, утвержденный VI Всероссийским съездом судей 2 декабря 2004 года. Одной из важнейших статей данного Кодекса является статья 6: «Правила поведения судьи во взаимоотношениях с представителями СМИ». Данная статья устанавливает, что судья не вправе делать публичные заявления, комментировать судебные решения, выступать в прессе по существу дел, находящихся в производстве суда, до вступления в законную силу принятых по ним постановлений. Помимо этого, судья не вправе публично, вне рамок профессиональной деятельности, подвергать сомнению постановления других судов, вступившие в законную силу, и критиковать профессиональные действия своих коллег. Судья также не может препятствовать стремлению представителей средств массовой информации освещать деятельность суда, и, если это не будет создавать помех проведению судебного процесса или использоваться для оказания воздействия на суд, должен оказывать им необходимое содействие. Именно на эти положения и ссылаются судьи, отказывая журналистам во взаимности. При этом положения статьи зачастую трактуются судьями произвольно и непозволительно широко.
Нормы судейской этики — щит, которым судьи прикрывают свое пламенное нежелание общаться с прессой, и щит этот активно используется не только в России, но и во всем мире. Так, цитировавшийся уже в первой части статьи знаменитый канадский юрист Питер Соломон отмечает, что на сегодняшний день большое количество судей во всем мире по-прежнему негативно относятся к контактам с журналистам. Многие судьи опасаются, что тем самым они нарушат нормы судейской этики, устанавливающие запрет на обсуждение не только находящихся в производстве дел, но и вопросов, которые в перспективе могут стать предметом рассмотрения в данном судебном органе. Другие судьи, по мнению Соломона, попросту используют данные нормы (как надлежащим, так и ненадлежащим образом) для того, чтобы уклониться от общения с представителями СМИ. В определенной степени это происходит по той причине, что судьи имеют весьма нелестное мнение о журналистах.1
И все же, насколько жесткими являются ограничения, устанавливаемые нормами судейской этики? Возьмем в качестве примера США, где свой собственный свод правил судейской этики имеется в каждом штате, плюс на федеральном уровне. Большинство этих правил основываются либо находятся в соответствии с Каноном 3 (В)(9) Модельного кодекса судейского поведения Американской ассоциации юристов (активно использовавшегося при разработке проекта российского Кодекса судейской этики).
Положения указанного канона гласят, что в то время, когда дело находится на рассмотрении какого-либо суда, либо рассмотрение этого дело — вопрос не слишком отдаленного будущего, судья не имеет право делать какие-либо публичные заявления, которые могут обоснованно рассматриваться как способные оказать воздействие на исход данного судебного процесса либо нанести урон справедливости рассмотрения судом данного дела. Судья также должен воздерживаться от любых комментариев непубличного характера, которые могут создать существенные препятствия справедливому рассмотрению дела.2 При этом судьи должны требовать воздержания от совершения аналогичных действий и от находящихся в их подчинении сотрудников судов.
Очевидно, что положения данного канона не запрещают судье делать публичные заявления в ходе выполнения своих должностных обязанностей, нет запрета и на разъяснение общественности специфики судебных процедур. Но многие судьи фокусируют свое внимание именно на первой части данной нормы и толкуют ее таким образом, что, согласно данной норме, они не имеют права разговаривать с журналистами в период, когда конкретное дело находится на рассмотрении соответствующего суда. Но, по мнению того же Питера Соломона, это совсем не то, что сказано в данной норме: она не требует от судьи воздержания от любых разговоров, но просто устанавливает, что судья должен избегать заявлений, которые могут оказать воздействие на справедливость судебного процесса.
Более того, в положениях данного канона четко сказано, что судьи вправе делать публичные заявления в рамках исполнения своих должностных обязанностей и разъяснять интересующимся специфику судебных процедур. Разумеется, судья не должен публично высказываться по существу дела, находящегося в его производстве, а также сообщать журналистам в частной беседе, что лично он, судья, думает по этому поводу. При этом судья имеет полное право отвечать на вопросы процедурного характера, дабы помочь журналистам и почтеннейшей публике понять, что, собственно, происходит. Поступая таким образом (будь то на пресс-конференции или в ходе интервью), судьи помогают журналистам правильно освещать происходящее в данном судебном процессе и, соответственно, доводить до сведения аудитории достоверную информацию. Тем самым судьи убивают двух зайцев: задача оказания содействия журналистам в освещении деятельности судов, как правило, соседствует с деятельностью, направленной на улучшение информированности общественности о судах и ее доверия к судам. И здесь ключевая роль опять-таки принадлежит журналистам, являющимся информационными посредниками между судами и населением.
По последним данным ВЦИОМ, большинство россиян склонны верить, скорее, информации СМИ, чем тому, что говорят окружающие (53% против 33%, соответственно), а отношение граждан к судебной власти определяется той информацией о ее деятельности, которой они обладают.
По данным социологического опроса, проведенного Левада-центром в 2010 году, 85% взрослого населения России практически ничего не знают об устройстве и организации работы судов, 2% респондентов оценили свои знания по данному вопросу как очень хорошие, и еще 12% — как неплохие. 70% опрошенных полагают, что информация о деятельности судов по большей части недоступна или доступна лишь в ограниченной мере, 3% полагают, что такая информация полностью доступна, а еще 20% считают, что она доступна «в большой мере».
Основными источниками знаний о работе судов в России выступают новостные телевизионные программы (49,1% – по данным ИНДЕМа; 63% – по данным Левада-центра) и специализированные телепрограммы типа «Суд идет» и т.п. (59,6% – по данным ИНДЕМа; 57% – по данным «Левады»). Из печатных СМИ черпают информацию о судах 37,8% россиян (по данным ИНДЕМа) и 32% (по данным Левада-центра).
Общий уровень интереса граждан к судебной информации, по данным социологического опроса ИНДЕМа, проведенного в 2010 году, является очень низким: от 2% — у простых граждан, до 10% — у предпринимателей. По данным Левада-центра, лишь 53% опрошенных в целом доверяют суду. По данным последнего опроса ИНДЕМа, эта цифра составляет всего 45,6%.
Лишь 7% опрошенных Левада-центром считают, что судебная власть в нашей стране является полностью независимой. По данным ИНДЕМа, таковых вообще всего лишь 5%. При этом за последние 10 лет граждане все более активно прибегают к мерам судебной защиты, но делают это вынужденно.
25% граждан в качестве причин недоверия к судам указывают личный опыт или опыт близких, 14% опрошенных не доверяют никаким органам власти вообще (Левада-центр). Остальные, негативно высказываясь относительно коррупции в судебной системе, ее необъективности и зависимости, как правило, опираются на сведения, почерпнутые из СМИ. Даже если респонденты не имеют конкретного интереса к судебной тематике, обилие новостей о подробностях резонансных судебных процессов формирует определенное отношение граждан к судебной системе в целом.
Ключевая роль прессы в обеспечении граждан информацией о деятельности судов и повышенный спрос на эту информацию демонстрируют потребность в достаточном количестве журналистов, способных и желающих грамотно освещать деятельность судов. Но этим журналистам придется крайне туго без достаточного же количества квалифицированных и контактных пресс-секретарей судов, которые будут предоставлять журналистам необходимую информацию.
Актуальность проблемы стимулирует углубленное изучение этой сферы. В 2010-2011 гг. в рамках инициативы Всемирного банка «Исследование и оценка эффективности взаимодействия судов и СМИ» были проведены исследования и анализ взаимодействия судов и СМИ в России и ряде зарубежных стран. В частности, большой интерес представляют результаты социологических опросов, проведенных в ряде российских регионов, характеризующихся разной степенью эффективности взаимодействия судов и прессы. Анализ полученных данных показал, что в большинстве опрошенных региональных изданий есть журналисты, специализирующиеся по судебной проблематике. Там, где их нет, эту тему освещают сотрудники общественно-политической редакции, совмещая ее с остальными социально значимыми направлениями работы. Лишь в 13% изданий судебной проблематикой занимаются новостные редакции, то есть о судах пишут только в том случае, если оттуда приходит информация, которую можно «подать» как новость.
Для того, чтобы узнать мнение журналистов об открытости судебной системы, респондентам было предложено оценить степень открытости разных государственных органов по 100-процентной шкале, где за 100% принималась абсолютная открытость. Полученные данные показали, что наиболее открытыми журналисты считают арбитражные суда, суды общей юрисдикции и местные органы власти получили практически равные оценки, а самыми закрытыми для журналистов являются правоохранительные органы.
Половина респондентов затруднилась ответить на вопрос о том, являются ли судьи независимыми при вынесении решений. 37% считают, что судьи совершенно свободны в своих решениях, и лишь 12% считают, что они испытывают давление. Причем 75% из тех журналистов, кто считает, что судьи несвободны, указывают на руководство суда как на источник давления на судей.
Следует отметить, что независимо от того, как складываются отношения между судами и журналистами, последние предпочитают писать негативные статьи о судебной системе. По свидетельству 70% опрошенных журналистов, читателей больше интересует негативная информация про государственные органы вообще и про суды, в частности. И журналистов, и их читателей, больше всего интересуют уголовные дела. Сделать так, чтобы люди с интересом читали материалы, содержащие не кровавые подробности, а положительную оценку деятельности судов, сложно, но возможно. Для этого требуется как минимум, чтобы журналистом своевременно предоставляли необходимую информацию, а те, в свою очередь, адекватно бы ее освещали. И выиграли бы от этого все заинтересованные стороны. Но для реализации этой мечты нужно, чтобы и судьи, и журналисты постарались преодолеть взаимную неприязнь и предрассудки, чтобы между ними установилось эффективное взаимодействие. Ключевую роль в этом должны сыграть те, на кого по должности возложена миссия посредников между судами и СМИ, — пресс-службы судебных органов.
На сегодняшний день взаимоотношениям судов и СМИ в России присущи:
• традиционно низкое общественное мнение о судах;
• ограниченный доступ населения и журналистов к информации;
• взаимная подозрительность и предубежденность судей и журналистов (основные взаимные претензии — недостаточно высокая квалификация, предвзятость и продажность. При этом судьи зачастую попросту боятся журналистов и поэтому всячески «отсекают» их от информации);
• создавая препятствия для журналистов в освещении судебных процессов, судьи, ссылаясь на существующие запреты, трактуют их чрезмерно расширительно;
• отрицательный уклон в освещении работы судов;
• недостаток квалифицированных пресс-секретарей, умеющих правильно работать с журналистами.
Подводя итоги, следует отметить, что основной проблемой взаимоотношений судов и СМИ остаются взаимная предубежденность и недоверие. Эту проблему можно начать конструктивно решать при наличии желания и совместных усилий судов и СМИ и, самое главное, политической воли. Отношение судов к прессе не только одно из проявлений отношения власти к независимым СМИ и свободе слова, но и зеркало того, что происходит со свободой слова в сегодняшней России, где СМИ подвергаются многочисленным ограничениям и преследуются за объективное освещение происходящего во властных структурах. А ведь еще Гоголь на зеркало пенять очень не советовал.
1 Hengstler (2007).
2 Model Code of Judicial Conduct, 2000. – ABA Book Publishing, American Bar Association. Chicago, Illinois.
