5 апреля Тверской суд Москвы продолжит рассмотрение уголовного дела в отношении Сергея Магнитского. Скамья подсудимых в зале суда пуста – Магнитский умер в СИЗО «Матросская тишина» в 2009 году. Аналитик и публицист Александр Подрабинек напоминает, что этот судебный процесс – не только абсурдный и аморальный, но и незаконный.
В это трудно поверить, но суд над погибшим в 2009 году Сергеем Магнитским все-таки начался. Суд неизбежно закончится приговором. Таким образом, Магнитский будет приговорен посмертно. Кажется, это беспрецедентно. У России действительно свой особый путь. Еще никому не приходило в голову предъявлять уголовное обвинение покойнику, а затем судить его и выносить приговор.
Нельзя сказать, что в мировой практике не существует ничего даже отдаленно похожего. Что-то похожее бывает. Иногда судят заочно, когда подсудимый в бегах. Однако он может добровольно явиться в суд и отстаивать свою невиновность. Он может нанять адвокатов, защищающих его интересы в суде. Иногда судят заочно, когда подсудимый психически болен и находится в невменяемом состоянии. Однако и здесь у него могут быть законные представители и адвокаты. В тоталитарных странах и диктатурах практикуется заочный суд, дабы не тратить время и средства на доставку подсудимого в процесс и не усложнять процедуру, когда его судьба и так заранее решена. Но чтоб судить умершего…
До 2011 года в России действовала норма Уголовно-процессуального кодекса, в соответствии с которой уголовное дело прекращалось в связи со смертью подозреваемого или обвиняемого. Исключение из этого правила было только одно – когда дальнейшее расследование было необходимо для реабилитации умершего. Кто может в таких случаях ходатайствовать о реабилитации, закон не сообщал. Мнение родственников умершего закон не интересовало. В 2011 году ситуация изменилась.
У России действительно свой особый путь. Еще никому не приходило в голову предъявлять уголовное обвинение покойнику, а затем судить его и выносить приговор
25 февраля 2010 года на Ленинском проспекте в Москве произошла тяжелая авария, о которой все, конечно, помнят. «Мерседес» вице-президента «Лукойла» Анатолия Баркова столкнулся с «ситроеном», в котором находились Ольга Александрина и известный акушер Вера Сидельникова. Обе женщины погибли, а Барков отделался царапинами. Водитель и охранник не пострадали. По многим признакам виноват был выехавший на встречную полосу «мерседес», но полиция признала виновницей аварии погибшую Александрину. Уголовное дело закрыли в связи со смертью подозреваемой. Барков остался чист, как слеза комсомолки.
Такой исход дела не устроил родственников Александриной. Имя погибшей было опорочено признанием ее виновной в аварии. Снять это обвинение мог бы суд, но дело закрыли. К тому же, добавим от себя, если бы суд признал ее невиновной, то родственники могли бы требовать компенсации имущественного ущерба от настоящего виновника. И, что гораздо важнее, суд должен был бы определить: кто же действительно повинен в аварии со смертельным исходом, если не Александрина? Настоящий преступник не ушел бы от ответственности. Не в этом ли смысл правосудия?
Сергей Александрин, отец погибшей, прошел все судебные инстанции и обратился за защитой прав своей семьи в Конституционный суд. Он возражал против того, что уголовное дело закрыли без его согласия. Он возражал против соответствующей нормы Уголовно-процессуального кодекса. Он требовал расследовать дело до конца.
Конституционный суд согласился с Алексанриным – действующая норма УПК противоречит конституционным положениям, закрепляющим принцип охраны государством достоинства личности, право каждого на защиту своей чести и доброго имени, состязательность и равноправие сторон судопроизводства. 14 июля 2011 года КС принял постановление, в котором отмечалось, что «при законодательном закреплении гарантий защиты памяти об умерших и сохранения достойного к ним отношения… нельзя не принимать во внимание наличие у заинтересованных лиц, прежде всего близких родственников умершего подозреваемого (обвиняемого), настаивающих на продолжении производства по уголовному делу, законного интереса, оправдывающего дальнейшее рассмотрение дела». Суд указал, что этот интерес может заключаться «в желании защитить как честь и достоинство умершего и добрую память о нем, так и собственные честь и достоинство, страдающие ввиду сохранения известной неопределенности в правовом статусе умершего в случае прекращения в отношении него уголовного дела по нереабилитирующему основанию».
Таким образом, пункт 4 статьи 24 УПК РФ, предписывающий закрывать дело в случае смерти подозреваемых или обвиняемых, приказал долго жить. Но с одной существенной оговоркой – для того, чтобы дело продолжалось, родственники умершего обвиняемого должны потребовать этого в целях его реабилитации и защиты чести и достоинства его близких.
Тверской суд Москвы, где сейчас слушается уголовное дело по обвинению игнорирующего российское правосудие британского подданного Уильяма Браудера и погибшего более трех лет назад Сергея Магнитского, имеет все характерные черты «басманного» правосудия. Ничего удивительного, почти все российские суды таковы.
Сергей Магнитский был арестован после того, как раскрыл коррупционную схему с участием российских чиновников. По данным члена Совета по правам человека при президенте РФ Валерия Борщева, Магнитского забили насмерть резиновыми дубинками
Дабы обойти требование КС о необходимости согласия родственников на продолжение уголовного процесса в отношении умершего, прокурор в первый день суда заявил, что «дело возобновлено для решения вопроса о возможности реабилитации Магнитского». То есть прокуратура как бы озабочена реабилитацией несправедливо обвиненных Магнитского и Браудера, а вовсе не вынесением им обвинительного приговора. Потому что, если целью на ставится реабилитация, дело должно быть закрыто по крайней мере в отношении Магнитского, если против этого не будут возражать его близкие родственники. А никто из родственников Магнитского против закрытия дела не возражал.
Прокуратура могла бы закрыть дело в отношении Магнитского и продолжить его в отношении Браудера – тогда бы закон был формально соблюден. Но здесь правосудие подавлено политическим расчетом: Магнитский нужен властям в качестве «преступника», чтобы было чем ответить на «законы Магнитского» в США и Европе. Что им Браудер, в отношении которого, кстати, и приговор-то исполнить невозможно? Им нужен обвинительный приговор Магнитскому, чтобы сказать Западу: «Вы своими действиями защищаете криминал». Кто этому поверит – другой вопрос, но властям это нужно для самоуспокоения. Они ищут «симметричный» ответ. Опять же, когда нет хороших аргументов, годятся любые.
Теперь вопрос: как вяжется грядущий обвинительный приговор с заявленным желанием прокуратуры реабилитировать Магнитского? А никак! Суд придет к выводу, что оснований для реабилитации нет. А для обвинительного приговора – есть! Вот и вся нехитрая игра.
Однако игра эта шулерская. Уголовное дело по обвинению Магнитского было прекращено 30 ноября 2009 года в связи с его смертью. Расследование возобновили 9 августа 2011 года в соответствии с указанием Генпрокуратуры РФ, которая основывалась на решении Конституционного суда РФ от 14 июля 2011 года. По-другому начать дело о реабилитации было бы невозможно. Глава 18 УПК РФ, устанавливающая порядок реабилитации, вообще не оставляет права на реабилитацию за теми, кто умер во время следствия или дознания. Фактически именно это упущение и было устранено Конституционным судом в указанном постановлении. Но для того чтобы уголовное дело продолжилось в целях реабилитации, необходима воля близких родственников. Родственников, а не прокуратуры! Так установил Конституционный суд Российской Федерации, и это имеет силу закона.
Надо полагать, будущий приговор уже лежит у судьи Алисова в кармане
Несмотря на это, суд над покойным Сергеем Магнитским и недосягаемым для российского правосудия Уильямом Браудером продолжается. Скамья подсудимых пуста. Родственников подсудимых в зале нет. Их адвокатов тоже. Вместо этого суд от имени государства назначил подсудимым двух защитников, которые мучаются от неопределенности своего статуса, абсурдности ситуации и отсутствия контактов с подсудимым Браудером и родственниками Магнитского.
Один из них, назначенный представлять интересы Магнитского адвокат Николай Герасимов, отметил, что законные представители подсудимого еще на стадии следствия высказывали отрицательное отношение к делу и свое нежелание в нем участвовать. По мнению Герасимова, постановление Конституционного суда, разрешившего возобновлять преследование погибших, истолковано следствием неверно: суд разрешил это делать для реабилитации подсудимых, но для этого нужно согласие родственников, которые в данном случае его не давали. Герасимов предложил направить в КС запрос для разъяснения «в части порядка рассмотрения процесса» в сложившейся ситуации. В ответ на это прокурор обвинил защиту в затягивании дела, а ведущий процесс судья Игорь Алисов делать запрос отказался. Надо полагать, будущий приговор уже лежит у Алисова в кармане.
Роль судов в сегодняшней России в основном декоративная. Есть судебная ветвь власти и разветвленная судебная система, есть судьи и приставы, решения и приговоры, апелляционные и надзорные инстанции – все это призвано создать в стране видимость правосудия. Видимость создавать удается, а правосудия все равно нет. Есть некий суррогат, в котором деньги, телефонный звонок важного чиновника или политическая целесообразность с легкостью заменяют нормы закона и принципы права.
