В конце июня рок-музыкант Мэрилин Мэнсон, известный своим эпатажным имиджем, должен был выступить на рок-фестивале в Москве. Однако концерт был сорван из-за сообщения о якобы заложенной бомбе. Его второй концерт в Новосибирске был отменен по требованию православных активистов. Эксперт ИСР Екатерина Мишина и Элис Никитинская, студентка Skyline High School (Энн-Арбор, шт. Мичиган), проводят параллели между этим инцидентом и делом Pussy Riot.
По сообщениям СМИ, концерт Мэрилина Мэнсона в Новосибирске был отменен из опасений, что его выступление оскорбит чувства православных верующих, поскольку оно продвигает садомазохизм. Фото: virginmedia.com
Бог мертв (с) Ницше, 1882
Ницше мертв (с) Бог, 1900
Вероятность того, что выступление Мэрилина Мэнсона не обойдется без скандала, существует всегда. Мэнсон эпатажен, тексты его действительно порой довольно грубы (практически ни одна песня не обходится без отборного мата или хотя бы краткого и печального shit). И, в конце концов, все люди имеют полное римское право на то, чтобы им что-то не нравилось. А вот как именно объективируется вовне это «не нравится» – уже совсем другое дело. И то, что предприняли активисты православного общественного движения «Божья воля» в отношении иностранных музыкантов, приемлемым нельзя назвать никак.
27 июня 2014 года выступление Мэрилина Мэнсона в рамках проходившего в Москве фестиваля Park Live было сорвано. Причиной стала поступившая угроза о якобы заложенной бомбе. Накануне музыканты группы Мэнсона были атакованы православными активистами, швырявшими в них яйца и стремившимися окропить их святой водой. Об этом с чувством выполненного долга поведал в своем микроблоге лидер «Божьей воли» Дмитрий Энтео, возжелавший проучить иностранного пакостника, богохульника и сатаниста. С обоснованностью данных эпитетов, правда, получилась неувязочка.
Обвиняя Мэнсона в разврате и пропаганде дьявольщины, православные активисты продемонстрировали, что они совершенно не знакомы ни с творчеством Брайана Уорнера (таково настоящее имя музыканта), ни с концепцией сатанизма. А это значит, что им есть чему поучиться у Мэнсона, который с уважением относится к людям, принявшим религию, которую он отрицает. Мэнсон также не хулит христианство, как хулят его и его творчество православные активисты.
Возьмем, к примеру, хотя бы то, что, сколько бы русские, американские и европейские активисты ни швырялись в него яйцами, он не атаковал их в ответ, хотя располагает необходимыми для этого средствами и возможностями. И, несмотря на «теплый прием» в Москве, пообещал своим фанатам, что вернется снова.
Что же, собственно, не нравится в Мэнсоне православным активистам? Они утверждают, что, мол, он будит в «невинных детках настойчивое желание резать курочек, кошечек и маленьких девочек», ибо поклоняется Мэнсон Сатане. Так обратимся же к первоисточнику, а именно к «Сатанинской библии» Энтони Лавея, из которой следует, что сатанизм прямо не призывает к кровопролитию и насилию. Концепция сатанизма в целом противоположна концепции христианства. Если христианство опирается на сострадание и помощь ближнему, сатанизм ориентирован на саморазвитие, утверждая, что человек и есть бог. Именно мысль о человеке как о боге и соотносится с первоначальным образом Сатаны: за желание стать равным Создателю Люцифер был низвергнут в ад. Разумеется, сатанист может быть убийцей или извращенцем, но убийцы и извращенцы также встречаются среди последователей любой религии и среди убежденных атеистов.
А что говорит сам Мэнсон? «Я никогда не ненавидел истинного бога, / Я ненавидел бога людей, которых я ненавижу», – поет он в сингле Disposable Teens, и одна эта фраза уже способна все объяснить. Еще более интересным является его интервью журналу «Гибрид.Ру», в котором Мэнсон говорит, что единственная вещь, которую он не любит в религии, «это путь, которым люди заставляют поверить в бога других людей…»
Стоит заметить, что, когда в 2006 году разразился скандал с сатанисткой из Одессы Дианой Семенухой, православные активисты были существенно сдержаннее, нежели перед концертом Мэнсона. Между тем Семенуха насильно удерживала в квартире нескольких беспризорников, вводила им наркотики, периодически пуская и выпивая их кровь. Очевидно, что она причинила несопоставимо больше зла детям, нежели скачущий по сцене Брайан Уорнер. При этом за свои действия она получила два года условно. Вывод напрашивается простой: возмущение православных активистов – скорее показуха, нежели оскорбленные чувства верующих.
Драма Pussy Riot и злоключения Мэрилина Мэнсона позволяют сделать важный вывод о состоянии общественно-правовой среды в России. В случае с Мэнсоном речь идет об агрессии против «не таких, как мы», которая подменяется праведным гневом за оскорбление чувств верующих. В случае с Pussy Riot мы имеем дело с двойными стандартами наказуемости
В истории с Мэрилином Мэнсоном напрашиваются параллели с другим конфликтом верующих и музыкантов, а именно с историей Pussy Riot. За то, что участницы этой группы провели так называемый панк-молебен в храме Христа Спасителя в Москве в феврале 2012 года, они были арестованы и в итоге приговорены к двум годам лишения свободы.
Идея проведения панк-молебна в церкви, как и в костеле, синагоге, мечети, буддистском храме и любом ином месте, куда приходят верующие для совершения молитв и обрядов, может многим не нравиться. Но, несмотря на личные вкусы и отношение к выступлению группы, правовые последствия для участниц панк-молебна не должны были быть столь негативными. Тем более что против них была использована тяжелая артиллерия – асфальтовый каток российского правоприменения.
Если бы поступок участниц из Pussy Riot был квалифицирован должным образом, а не в лучших традициях российского правосудия, им бы пришлось заплатить максимум по тысяче рублей штрафа. Этим бы наказание ограничилось. Именно такая санкция была предусмотрена действовавшей на момент события правонарушения редакцией ч. 2 статьи 5.26 Кодекса административных правонарушений (КоАП) РФ за «оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики». Именно это деяние было совершено Pussy Riot в храме Христа Спасителя, а никакое не хулиганство, за которое были осуждены участницы панк-молебна. Иными словами, имело место административное правонарушение, т. е. противоправное, виновное действие, характеризующееся существенно меньшей степенью общественной опасности, нежели преступление.
Но в данном случае принципиально важно не то, что именно было совершено, а кем именно и как именно. И российская судебная машина совершила акт правоприменения в строгом соответствии с положениями статьи 24 печально известного советского Уголовного кодекса 1922 года, которая гласит: «при определении меры наказания учитывается степень и характер опасности как самого преступника, так и совершенного им преступления. Для установления этого изучается обстановка совершенного преступления, выясняется личность преступника, поскольку таковая выявилась в учиненном им преступлении и его мотивах и поскольку возможно уяснить ее на основании его образа жизни и прошлого, а также устанавливается, насколько само преступление в данных условиях времени и места нарушает основы общественной безопасности».
Некорректная квалификация, одностороннее и предубежденное исследование доказательств вкупе с заявлением судьи Марины Сыровой о том, что поведение обвиняемых в зале суда должно толковаться как еще одно доказательство их виновности, обеспечили требуемый результат: участницы Pussy Riot были признаны виновными не за то, что они, собственно, сделали, а в лучших традициях ранней советской уголовной юстиции – как социально опасные лица.
И здесь стоит снова вернуться к Мэнсону и вопросу об оскорблении чувств верующих, которые защищали православные активисты «Божьей воли». Дело в том, что их действия в отношении музыкантов как раз образуют состав преступления, предусмотренного статьей 213 УК РФ и именуемого «хулиганство», однако никто из представителей этой организации, бросавших яйца в Мэнсона, к уголовной ответственности привлечен не был. И даже к административной ответственности в соответствии с положениями статьи 20.1 «Мелкое хулиганство» КоАП РФ.
Приведенные примеры – и драма Pussy Riot, и злоключения Мэрилина Мэнсона, и дело Дианы Семенухи – позволяют сделать несколько важных выводов о состоянии общественно-правовой среды в России. В случае с Мэнсоном речь идет об агрессии против «не таких, как мы», которая подменяется праведным гневом за оскорбление чувств верующих. И это подтверждается отсутствием какой-либо реакции на дело одесской сатанистки, которому православным активистам стоило бы уделить больше внимания. В случае с Pussy Riot мы имеем дело с двойными стандартами наказуемости.
Избирательным в России стало не только правоприменение, но и христианские добродетели в понимании отдельных православных активистов. Раз в соответствии с ч. 2 статьи 14 Конституции России религиозные объединения отделены от государства, негоже им использовать не истребленную по сей день советскую методику травли «не таких, как мы» просто потому, что они «не такие». Как-то это не по-христиански.
