Институт современной России

Постановление по делу об исполнении решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) на территории РФ, провозглашенное Конституционным судом России 14 июля, взбудоражило умы и сердца. Новостные ленты запестрели заголовками в духе: «КС разрешил России не исполнять решения ЕСПЧ», «Конституционный суд РФ признал необязательным исполнение решений ЕСПЧ» и пр.

16 июля последовала реакция Совета Европы: председатель ПАСЕ Анн Брассер заявила, что все страны, подписавшие Европейскую конвенцию по правам человека (Конвенцию о защите прав человека и основных свобод), обязаны исполнять решения ЕСПЧ. Глава ПАСЕ выразила озабоченность постановлением КС РФ, согласно которому Россия может буквально отказаться следовать решениям Страсбургского суда, если ЕСПЧ даст трактовку Европейской конвенции, противоречащую Конституции РФ.

Накал страстей был столь силен, что вполне можно было подумать, будто раньше мы ничего подобного не слышали. Но ведь слышали же и читали неоднократно в статьях и интервью председателя КС Валерия Зорькина, а также в законопроектах и актах Конституционного суда. Надо признать, что суверенитет России председатель КС блюдет столь же рьяно, сколь иная барышня — свою девичью честь. И посягательств на суверенитет страны он ждет именно со стороны злого и неприятного Страсбургского суда.

Нехорошие подозрения в отношении ЕСПЧ возникли у КС после того, как 7 октября 2010 года палата ЕСПЧ вынесла постановление по делу российского военнослужащего Константина Маркина, разведенного отца троих детей, которому было отказано в праве на отпуск по уходу за младенцем. Перед этим Маркин пытался добиться защиты своих прав, используя национальные средства правовой защиты, и в итоге дошел до Конституционного суда. Результатом этого стало принятие отказного определения от 15 января 2009 года № 187-О-О, в коем отмечалось, что КС не усмотрел нарушения конституционных прав заявителя в его конкретном деле.

Палата ЕСПЧ с выводами КС не согласилась и сочла, что были нарушены ст. 8 и 14 конвенции в форме дискриминации по гендерному признаку в пользовании правом на уважение частной и семейной жизни лица. Обидные слова ЕСПЧ огненными стрелами ожгли сердце председателя КС, и 29 октября 2010 года «Российская газета» опубликовала его статью «Предел уступчивости». В этой статье его честь охарактеризовал постановление ЕСПЧ от 7 октября 2010 года по делу «Константин Маркин против России» как поворотный пункт во взаимоотношениях между КС РФ и ЕСПЧ, отметив, что «впервые Европейский суд в жесткой правовой форме подверг сомнению решение Конституционного суда РФ». Более того, данное постановление председатель КС воспринял как посягательство на суверенитет России: «Может ли, однако, Европейский суд, исходя из статьи 46 конвенции, в решении по конкретному делу рекомендовать (а фактически указать) государству-ответчику внести необходимые изменения в законодательство — при том что суд неоднократно подчеркивал в своих же решениях приоритет государства-ответчика в выборе необходимых мер для исправления нарушения? Не является ли такое указание суда прямым вторжением в сферу национального суверенитета [жирный шрифт мой. — Е.М.], явно выходящим за рамки предусмотренных конвенцией прав и полномочий и с этой точки зрения явно выходящим за рамки компетенции, установленной конвенцией?»

Данные вопросы подразумевали исключительно положительные ответы, о чем свидетельствует нижеследующая цитата из той же статьи: «Каждое решение Европейского суда — это не только юридический, но и политический акт. Когда такие решения принимаются во благо защиты прав и свобод граждан и развития нашей страны, Россия всегда будет неукоснительно их соблюдать. Но когда те или иные решения Страсбургского суда сомнительны с точки зрения сути самой Европейской конвенции о правах человека и тем более прямым образом затрагивают национальный суверенитет, основополагающие конституционные принципы, Россия вправе выработать защитный механизм от таких решений. Именно через призму Конституции должна решаться и проблема соотношения постановлений КС и ЕСПЧ. Если нам навязывают внешнее „дирижирование“ правовой ситуацией в стране, игнорируя историческую, культурную, социальную ситуацию, то таких „дирижеров“ надо поправлять. Иногда самым решительным образом».

В ноябре 2010 года, выступая на XIII Международном форуме по конституционному правосудию, его честь вновь вернулся к наболевшему вопросу и сообщил, что «Россия признает обязательность решений Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), его приоритет в толковании Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, но при условии сохранения суверенитета РФ». В этом же выступлении он напомнил, что, хотя Россия подписала Европейскую конвенцию, а также ряд протоколов к ней, признав тем самым юрисдикцию ЕСПЧ и обязавшись исполнять его решения, «если Россия захочет, она может выйти из-под юрисдикции ЕСПЧ».

Одновременно с этим судьи КС объявили о введении «механизма защиты национального суверенитета», позволяющего российским властям не исполнять решения ЕСПЧ, отличающиеся от позиций КС. При этом Зорькин подчеркнул, что не является сторонником конфронтации с ЕСПЧ: «Мне не хочется, чтобы КС пришел к такому столкновению с ЕСПЧ, которое бы подтолкнуло тех в России, кто желает воспользоваться любым предлогом и захлопнуть дверь в Европу».

Зерна гнева в отношении Страсбургского суда пали на плодороднейшую почву, и соблазнительная идея выборочно исполнять решения ЕСПЧ, прикрываясь национальным суверенитетом России, овладела умами ряда высокопоставленных граждан. К обсуждению вопроса подключились и политики, и специалисты по конституционному праву, горячо поддержавшие председателя КС. В 2011 году в первом чтении был принят небезызвестный законопроект Александра Торшина, речь в котором шла о том, что Россия может не выполнять свои обязательства по Европейской конвенции до тех пор, пока с решениями ЕСПЧ не согласится КС. Второй не менее знаменитый законопроект Торшина предлагал создать некий аналог Страсбургского суда, который действовал бы для стран СНГ и позволил сократить поток жалоб российских граждан в ЕСПЧ. Рассмотрение этих законопроектов было отложено, но поскольку принцип дисконтинуитета в российском парламенте не действует, данные законодательные инициативы могут быть реанимированы в любой момент.

В конце 2013 года вопрос об обязательности исполнения решений ЕСПЧ обострился вновь в преддверии вынесения КС решения по второму делу Маркина. Долгожданный акт был оглашен 6 декабря 2013 года и вызвал полнейшее смешение чувств, среди которых присутствовали чувство недоумения (ибо Маркина отправили решать свои проблемы дальше, сообщив, что в его случае возможности судебной защиты не исчерпаны), чувство облегчения (ибо КС уклонился от прямой конфронтации со Страсбургским судом) и чувство восхищения высоким пилотажем юридической казуистики, ибо данное постановление было сформулировано таким образом, что устраивало практически всех.

При этом КС недвусмысленно дал понять, за кем останется последнее слово в решении вопроса об исполнении постановлений Страсбургского суда: «Постановления Европейского суда по правам человека являются основанием для пересмотра гражданского дела по новым обстоятельствам. В процессе производства по такому делу суд может прийти к выводу о невозможности исполнения постановления ЕСПЧ в рамках действующего российского законодательства. Поскольку Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод по существу признает те же ценности, что и Конституция Российской Федерации, такой вывод приводит к необходимости проверки конституционности нормы, затронутой постановлением ЕСПЧ. Подобный вопрос может быть разрешен исключительно Конституционным судом Российской Федерации».

В июле 2014 года в ФКЗ о Конституционном суде был внесен ряд поправок, в том числе следующая: «Суд при пересмотре... дела в связи с принятием межгосударственным органом по защите прав и свобод человека решения, в котором констатируется нарушение в Российской Федерации прав и свобод человека..., придя к выводу, что вопрос о возможности применения соответствующего закона может быть решен только после подтверждения его соответствия Конституции Российской Федерации, обращается с запросом в Конституционный суд Российской Федерации о проверке конституционности этого закона». Данная норма представляет собой попытку создать внутригосударственный правовой механизм неисполнения постановлений ЕСПЧ, формально основанный на запросах судов в отношении конкретных актов Страсбургского суда, а по сути приводимый в действие соображениями политической целесообразности с учетом степени личной независимости большинства российских судей, которых несложно будет убедить инициировать такой запрос.

Запрос о проверке конституционности положений ряда законодательных актов, регулирующих вопросы исполнения постановлений ЕСПЧ в России, был внесен в КС 93 депутатами федеральной легислатуры и рассмотрен 1 июля 2015 года. Постановление КС РФ, оглашенное 14 июля, стало воплощением идеи об обеспечении верховенства Конституции и продолжением законодательных изменений 2014 года.

В концентрированном виде позиция КС по данному вопросу была отражена в официальном пресс-релизе следующим образом: участие РФ в международном договоре не означает отказа от государственного суверенитета, поэтому Европейская конвенция и основанные на ней правовые позиции ЕСПЧ не могут отменять приоритет Конституции. Их практическая реализация в российской правовой системе возможна только при условии признания за Основным законом России высшей юридической силы. Конституция РФ и Европейская конвенция основаны на общих базовых ценностях, и коллизии, как правило, не возникают, но могут возникнуть, если ЕСПЧ даст трактовку конвенции, противоречащую Конституции РФ. В такой ситуации в силу верховенства Основного закона Россия будет вынуждена отказаться от буквального следования постановлению Страсбургского суда.

В постановлении говорится, что верховенство Конституции может быть обеспечено исключительно Конституционным судом в рамках одной из двух процедур:

• о проверке конституционности законодательных норм, в которых ЕСПЧ обнаружил изъяны. Соответствующий запрос обязан направить суд общей юрисдикции или арбитражный суд, осуществляющий процедуру по пересмотру дела на основании решения ЕСПЧ;
• о толковании Конституции по запросу президента или правительства РФ, когда органы власти сочтут конкретное постановление ЕСПЧ в отношении России неисполнимым без нарушения Основного закона.

В постановлении также предусмотрено правомочие федерального законодателя создать для Конституционного суда РФ специальный правовой механизм обеспечения верховенства Конституции при исполнении постановлений ЕСПЧ.

Так что сенсации не произошло: была сформулирована правовая позиция, ставшая логическим воплощением весьма популярной точки зрения, согласно которой окончательное решение об исполнении постановлений ЕСПЧ должен принимать Конституционный суд, обеспечитель верховенства Конституции и оберегатель национального суверенитета. Политическая воля на создание механизма, позволяющего не исполнять несимпатичные нам постановления Страсбургского суда, была услышана и закреплена в судебном акте, являющемся окончательным и не подлежащим обжалованию. А как именно будут работать предусмотренные постановлением процедуры, покажет время.