В последние недели дело Ильдара Дадина, первого в России осужденного по статье 212.1 УК РФ за неоднократные нарушения правил проведения массовых мероприятий, привлекло особое внимание СМИ и правозащитников. В письме жене Дадин сообщил о том, что его избивали и пытали сотрудники ФСИН в колонии в Сегеже, где он отбывает срок. Эксперт ИСР, правовед Екатерина Мишина анализирует дело Дадина, отмечая, что со временем оно войдет в учебники как наиболее яркий пример возрождения большевистского уголовного права в постсоветской России.
Ильдар Дадин во время задержания на одном из митингов. Фото: protestactions.info
– В чем основное отличие Конституции СССР 1936 года
и Конституции США 1787 года?
– Конституция СССР предусматривала свободу
митингов шествий и демонстраций,
а Конституция США – свободу ПОСЛЕ митингов,
шествий и демонстраций.
Часто задаваемый вопрос на лекциях
по сравнительному конституционному праву
Летом 2014 года Уголовный кодекс России был дополнен статьей 212.1 «Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования». В декабре 2015-го оппозиционеру и гражданскому активисту Ильдару Дадину выпала горькая участь стать первым, кто был обвинен и затем осужден по этой статье, которую и члены Совета по правам человека при президенте, и лучшие российские адвокаты подвергли резкой критике и сочли противоречащей Основному закону страны и Европейской конвенции по правам человека. Великий Генри Резник прямо указал на то, статья очевидно неконституционна и что никакая множественность и повторяемость административных правонарушений не дает оснований считать их преступлением, то есть деянием с существенно более высокой степенью общественной опасности. Резник также отметил еще одно вопиющее нарушение: в момент возбуждения уголовного дела в отношении Ильдара Дадина некоторые из решений по административным делам Дадина еще не вступили в законную силу, и, соответственно, обвинение по статье 212.1 УК РФ было предъявлено незаконно.
Дело Ильдара Дадина я незамедлительно включила в перечень кейсов по сравнительному конституционному праву. Как и следовало ожидать, мне не удалось объяснить американским студентам, почему в отношении человека, несколько раз вышедшего на улицу с плакатом, было возбуждено уголовное дело; в чем именно он был признан виновным; и за что его приговорили к трем годам лишения свободы. Но я, собственно, и не пыталась это сделать и в ответ на шквал вопросов предлагала проникнуться величием фразы «Учение Маркса всесильно потому, что оно верно». Студенты осознавать глубину ленинского тезиса отказывались и требовали аргументированного ответа, который я и постаралась дать. Отвечая, я перечислила те моменты, которые меня больше всего поразили в деле Дадина.
Во-первых, и сама статья 212.1, и уголовное дело Ильдара Дадина, возбужденное на основании этой статьи, со временем войдут в учебники в качестве наиболее яркого примера возрождения большевистского уголовного права в постсоветской России. Связь между знаменитой ленинской фразой и криминализацией «неоднократного нарушения установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования» в том, что и фраза, и криминализация являются «законными преемниками лучшего». Марксизм – «законный преемник лучшего» из того, «что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма» [1], статья 212.1 – «законный преемник лучшего» из того, что было в первых советских уголовных кодексах.
Те, кто предложил ввести уголовную ответственность за неоднократное нарушение правил организации и проведения митингов, демонстраций и т.п., руководствовались вовсе не соображениями общественной опасности данного деяния, ибо ее попросту нет. Авторы этого законодательного нововведения сочли подобные нарушения угрожающими основам существующего строя – в лучших традициях ст. 5 УК РСФСР 1922 года. Максимальный срок наказания, предусмотренный санкцией ст. 212.1, – до пяти лет лишения свободы, то есть это преступление средней степени тяжести [2].
Cтатья 212.1 – это официальное признание того, что законодатель рассматривает закрепленную в Конституции свободу выражения своих убеждений как подрыв основ существующего строя
Для сравнения: аналогичное максимальное наказание действующий УК предусматривает за убийство двух и более лиц, совершенное в состоянии аффекта (ч.2 ст. 107 УК РФ) и доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ). Опять же для сравнения: максимальное наказание за истязание без отягчающих обстоятельств (ч.1 ст. 117) – до трех лет лишения свободы; таким образом, это преступление небольшой тяжести. Иными словами, с точки зрения российского законодателя XXI века, истязание человека менее опасно для общества, нежели неоднократное нарушение правил проведения митингов, шествий и демонстраций. И в этом еще одно сходство данной статьи с нормами раннего советского уголовного права, согласно которым преступления против государства обладали большей общественной опасностью, нежели преступления против личности.
Во-вторых, как и в случае Pussy Riot, для правоохранительных органов главным было не то, что совершил Ильдар Дадин, а сам Дадин как «общественно опасный элемент». Вновь ситуация развивалась по сценарию первого советского УК, инструктировавшего судей при определении меры наказания учитывать степень и характер опасности как самого преступника, так и совершенного им преступления, «выяснять личность преступника, поскольку таковая выявилась в учиненном им преступлении и его мотивах и поскольку возможно уяснить ее на основании его образа жизни и прошлого» [3]. И назначение наказания было произведено судебными органами «по их социалистическому правосознанию»: прокурор просил два года лишения свободы для подсудимого, но судья сочла это недостаточным. Ильдар Дадин был приговорен к трем годам лишения свободы.
В-третьих, отец Ильдара Дадина дал показания против собственного сына. И ведь имел полное право молчать на основании 51 статьи Конституции. Даже украшающая наш УК с июля нынешнего года статья 205.6 содержит примечание, устанавливающее, что лицо не подлежит уголовной ответственности за несообщение о подготовке или совершении преступления его супругом или близким родственником, а в 2015 году этой статьи еще и в помине не было. Видимо, сработала генетическая память сталинских лет – законодательные нововведения 1930-х годов поощряли доносительство и стукачество. И если не страх, то желание Ильдуса Дадина выслужиться перед постсоветской государственной машиной оказалось сильнее родительской любви.
В-четвертых, наказание, предусмотренное ст. 212.1, открыто нарушает принцип соразмерности, являющийся одним из основных принципов уголовного права. Согласно ст. 43, наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений. Действия, криминализованные ст. 212.1 УК, не нарушают социальную справедливость: с точки зрения уголовного права, они, будучи совокупностью административных правонарушений, не являются общественно-опасным деянием, так что и задача исправления осужденного на повестке дня не стоит. Включение данной статьи в Уголовный кодекс было продиктовано исключительно мотивами политической целесообразности и борьбы с инакомыслием. Что же касается наказания, то как и в феодальные времена, в данном случае наказание носит характер устрашения, чтоб другим неповадно было.
Статья 212.1 и применение ее положений в отношении Ильдара Дадина не просто разрушает основы уголовного права постсоветской России. Данная статья – это официальное признание того, что законодатель закрепленную в Конституции свободу выражения своих убеждений [4] рассматривает как подрыв основ существующего строя.
Источники:
[1] В.И.Ленин. Три источника и три составных части марксизма. ПСС. Т. 23.
[2] Ст. 15 УК РФ 1996 года.
[3] Ст. 24 УК РСФСР 1922 года.
[4] Ст. 28 и 29 Конституции РФ 1993 г.
