Институт современной России

7 января Францию потрясла страшная трагедия: террористы расстреляли редакцию сатирического журнала Charlie Hebdo за публикацию карикатур на пророка Мухаммеда. Погибли 12 человек. Убийства в Charlie стали одним из наиболее страшных терактов в стране с 1960-х, за что СМИ назвали эти события «французским 11 сентября».

После терактов 11 сентября 2001 года в США общие цели по борьбе с терроризмом и исламским радикализмом сплотили Россию с Западом. В Кремле это хорошо помнят. После трагедии в Париже российский президент Владимир Путин также поспешил выразить соболезнование французскому народу, заявив: «Решительно осуждаем это циничное преступление. Подтверждаем готовность к продолжению активного сотрудничества в борьбе с угрозой терроризма». Очевидно, что это не только дипломатическая вежливость. Сближение Франции и России, вознесшей борьбу с терроризмом чуть ли не на уровень национальной идеи, позволит Кремлю достичь цели: улучшение отношений с одним из лидеров Евросоюза ослабит единую позицию Запада по России, экономика которой переживает тяжелые времена.

В последнее время в отношениях России и Франции действительно наметилось потепление. В начале декабря после визита в Казахстан Франсуа Олланд неожиданно приехал в Москву и встретился с Владимиром Путиным в аэропорту Внуково. Олланд стал первым европейским лидером, посетившим Россию с начала украинского кризиса. В первых числах января этого года, накануне очередного раунда переговоров по урегулированию украинского кризиса, президент Франсуа Олланд высказался за отмену антироссийских санкций, заявив, что Владимир Путин «уже заплатил довольно дорого» за свои действия. Как отмечает Le Parisien, президент Франции считает, что заявлениям Путина можно верить: «Господин Путин не собирается аннексировать Восточную Украину. Я уверен. Он так мне сказал. Но он хочет остаться влиятельным. Его не устраивают перспективы членства Украины в НАТО. И Путин не хочет видеть подразделения НАТО у самых своих границ».

Кремль предпринимает немало усилий для влияния на европейскую политику, планомерно и успешно развивая сотрудничество с ультраправыми силами Франции и других стран ЕС, в частности предоставляя им щедрое финансирование. Например, совсем недавно, в ноябре 2014 года, после тщетных попыток найти спонсоров в других странах ультраправый французский «Национальный фронт» получил кредит в размере 9 млн евро от Первого чешско-российского банка (First Czech Russian Bank). Взамен европейские друзья Путина публично поддерживают Россию. В марте прошлого года группа европейских политиков и экспертов выступила наблюдателями на референдуме о присоединении Крыма, что позволило Кремлю соблюсти формальности в ходе аннексии полуострова. Вот лишь некоторые представители этой группы: Матеуш Пискорский, глава неправительственной организации «Европейский центр геополитического анализа»; Фабрицио Берто, член правой партии «Вперед, Италия!»; Сильвио Берлускони, лидер этой же партии и давний друг Путина; Мартон Дёндёши, член партии «За лучшую Венгрию»; Йохан Гуденус, член Австрийской партии свободы; Людовик Бернар де ла Барре де Дан-Понтвиан, член французской партии «Национальный фронт». Эпитеты, которыми эти партии часто награждаются в СМИ, варьируют от «ультранационалистических» и «неофашистских» до «расистских», «антисемитских» и «гомофобных».

Однако наиболее активным соратником Путина в Европе, пожалуй, является Марин Ле Пен, лидер «Национального фронта». Она давно открыто восторгается Путиным, называя его патриотом и защитником христианского наследия европейской цивилизации. Газета Libération в своем расследовании «Система царя», посвященном российским агентам влияния во Франции, пишет: «Любовь „Национального фронта“ к Путину вызывает множество подозрений насчет российского финансирования, которое эмиссары партии, видимо, ездят получать в Москве». Конечно, Марин Ле Пен отрицает любые обвинения в том, что это плата за публичную поддержку Кремля, но инциденты с членами других правых партий, одобряющих действия Путина, в различных европейских странах говорят скорее об обратном. Так, Бела Ковач из венгерской партии «Йоббик» (Jobbik) был обвинен в получении денег от российской разведки, в результате чего венгерские власти попросили Европарламент снять с него депутатскую неприкосновенность. Против члена партии «Русский союз Латвии» (Latvijas Krievu savieniba) Татьяны Жданок (Tatjana Zdanok) выдвинуты аналогичные обвинения.

Другое важное поле сотрудничества между Россией и Францией — бизнес. И здесь у Путина тоже есть возможности для маневра. Ситуация вокруг сделки с вертолетоносцами «Мистраль», которые Франция построила по заказу России, но до сих пор не поставила из-за наложенных Западом санкций, — наиболее обсуждаемый сюжет. Отказ от передачи кораблей России грозит Франции крупными финансовыми и репутационными потерями. По сообщениям СМИ, в феврале российская сторона планирует предъявить иск Франции за срыв сделки и взыскать штраф, который может составить миллиарды евро.

Помимо «Мистралей» у Франции есть и другие крупные экономические интересы в России. Речь идет о таких предприятиях, как энергетические гиганты Total, Électricité de France, GDF Suez, авиастроительная корпорация Airbus или ретейлер Auchan. Эти компании готовы закрыть глаза на многие сомнительные шаги Кремля, стремясь продолжать сотрудничество с Москвой. В начале сентября руководители этих компаний принимали в Париже спикера российской Госдумы Сергея Нарышкина, прибывшего в Европу по специальному приглашению председателя ПАСЕ Анн Брасcер, несмотря на то что его имя включено в «черный список» российских чиновников, которым запрещен въезд в ЕС. На встрече обсуждалась долгая история сотрудничества Франции и России и, конечно, отмена санкций.

Чем же примечательна во всей этой истории ситуация вокруг трагедии Charlie Hebdo? На фоне трагедии показательно поведение обеих сторон. Хотя российские власти формально поддержали Францию в это непростое время, многие прокремлевские политики и государственные СМИ, транслирующие реальную позицию Кремля, высказывали иную точку зрения, суть которой можно свести к фразе «сами виноваты». Уполномоченный МИДа по правам человека Константин Долгов, принося соболезнования Франции, не забыл призвать международное сообщество к «реальной защите слова без двойных стандартов». Российские госканалы молчат об угрозах Роскомнадзора возбудить уголовные дела против тех СМИ, которые решат опубликовать карикатуры на пророка Мухаммеда. Не сообщают они и об активности православных радикалов, открыто поддержавших террористов, расстрелявших французских журналистов.

В свою очередь Жан-Морис Рипер, посол Франции в России, в интервью государственному каналу «Россия» заявил, что «был очень взволнован и никоим образом не удивлен» тем, что выразить свое сочувствие французам к посольству вышли десятки россиян. Возможно, посол не знал, что некоторых россиян, пришедших к посольству с плакатами «Я — Шарли» (Je suis Charlie) поддержать Францию, тут же задерживали полицейские за участие в несанкционированном митинге. А возможно, просто не хотел об этом знать.

Во всей этой ситуации сложно не заметить схожесть подходов Франции и России к построению взаимовыгодных отношений: обе стороны руководствуются политикой двойных стандартов. Зная о собственных недостатках, они готовы закрывать глаза на недостатки другой стороны. Однако сближение России и Франции, будь то на фоне сотрудничества по борьбе с исламским радикализмом, в интересах политических лидеров или крупного бизнеса, вряд ли снимет с повестки дня проблему российской агрессии на Украине. Кроме того, неразрешимой остается проблема недоверия Запада к политике Путина и России в целом. Таким образом, рассчитывая, что сближение с Францией даст России дополнительные рычаги давления на Евросоюз, Кремль совершает логическую ошибку. В свою очередь ошибку совершает и Франция: идя на поводу у Москвы и следуя политике двойных стандартов, она расширяет границы допустимого и еще больше развязывает руки Кремлю.