Институт современной России

В начале декабря 2011 года в Москве начались протесты, кульминацией которых стали самые массовые публичные акции с момента распада Советского Союза. Первые митинги, организованные в ответ на результаты выборов в Государственную думу, которые, согласно широко распространенному мнению, были сфальсифицированы, собирали от 5 до 7 тыс. человек. Однако уже к президентским выборам число участников протестных акций выросло до 100–120 тыс. человек. Впервые такое количество протестующих вышло на улицы с требованиями проведения свободных и честных выборов. По мере приближения президентских выборов критика в адрес тогдашнего премьер-министра Владимира Путина приобретала все более выраженный насмешливый характер. Протестующие требовали отставки премьера.

Казалось, что протесты положили конец затянувшейся политической апатии, характерной для настроений среднего класса в 2000-х годах. Гудков, Дубин и Зоркая (2009, с. 44) установили, что на момент проведения исследования лишь 6% молодых представителей среднего класса «точно готовы были принять участие» в политической жизни.

Согласно одному из наиболее часто приводимых объяснений политической апатии российского среднего класса, между обществом и Путиным существует неформальный общественный договор, по которому общество сохраняет политическую пассивность в обмен на стабильность и высокие экономические показатели. Заняв президентский пост после беспокойных 1990-х, Путин быстро провел серию реформ, результатом которых стали уничтожение открытой политической конкуренции, рост фальсификаций на выборах, ограничение гражданских свобод и ущемление прав человека (Gelman and Ryzhenkov, 2011, с. 451). В то же время в российской экономике наблюдался период стабильного роста за счет повышения цен на нефть, что позитивно отразилось на уровне жизни большинства россиян. Был, казалось, достигнут взаимовыгодный договор: общество принимало или игнорировало шаги Путина, направленные на установление полуавторитарного режима, в обмен на более высокий уровень жизни, временное облегчение после периода экономической и политической неустойчивости и обещание, что Россия вернет себе статус великой державы.

Проблемы экономической и либерально-демократической сфер и проблемы эффективности государственного управления Для определения роста озабоченности вопросами экономики, демократии и эффективности государственного управления я пользовалась данными опросов, проведенных с марта 2008-го по март 2012 года. Респондентам (1600 человек) самого разного социального и культурного уровня, живущим в разных частях России, предлагалось выбрать несколько ответов на вопрос «Какие из нижеприведенных проблем являются наиболее серьезными для страны?». В целях проведения данного исследования я изучила ответы, данные: (1) респондентами как минимум с тремя годами университетского образования; (2) респондентами, занимающимися предпринимательской деятельностью, а также специалистами с высшим образованием за исключением государственных служащих; (3) респондентами, чей заработок составляет от 50 тыс. руб. в месяц на одного члена семьи; (4) респондентами, которые с легкостью могут позволить себе покупку как недорогих, так и дорогостоящих потребительских товаров длительного пользования; (5) респондентами, проживающими в Москве и Санкт-Петербурге. Данное исследование дает оценку проблемам, которые стали предметом растущей озабоченности за изученный период.

Варианты ответов были мною разделены на три категории в соответствии с тремя гипотезами (табл. 1) [1].

Таблица 1. Классификация ответов на вопрос «Какие из нижеприведенных проблем являются наиболее серьезными для страны?»

Примечание: *данный вариант ответа не предлагался в опросах, проведенных в октябре 2006-го и марте 2008 года

Варианты ответов, классифицированные как проблемы экономической сферы, напрямую связаны с экономикой либо с экономическими проблемами, влияющими на жизнь людей [2]. Вторая категория проблем либерально-демократической сферы объединяет вопросы защиты прав граждан и независимого функционирования правительства. В третью категорию входят вопросы, связанные со способностью государства эффективно предоставлять услуги, реализовывать государственные программы и гарантировать безопасность своего народа.

Гипотезы:

(Г. 1) Городской средний класс, занятый в частном секторе, проявлял растущую обеспокоенность экономическими проблемами, вызванными мировым финансовым кризисом, что привело к росту протестной деятельности.

(Г. 2) Городской средний класс, занятый в частном секторе, проявлял растущую обеспокоенность проблемами либерально-демократической сферы, что привело к протестным выступлениям во время избирательного цикла 2011–2012 годов.

(Г. 3) Проблемы эффективности государственного управления вызывали растущую обеспокоенность городского среднего класса, занятого в частном секторе, результатом чего стало падение уровня поддержки режима, вызванное неспособностью государства выполнять свои функции.

Экономика и мировой финансовый кризис

В период правления Путина с 2000 по 2008 год в стране наблюдался значительный экономический подъем. По мере того как Россия приходила в себя после повторных изматывающих экономических крахов и стремительного роста неравенства 1990-х годов, рост цен на нефть и природный газ способствовал восстановлению экономики. К 2008 году доходы выросли на 250%. Уровень бедности, безработицы и инфляции падал, и Россия вошла в семерку крупнейших экономик мира. Этот подъем сопровождался ростом прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и большей вовлеченностью в мировую финансовую систему, прежде всего благодаря росту доли экспорта нефти и природного газа в ВВП России. Можно поспорить относительно того, насколько экономический подъем был вызван политикой Путина, однако россияне считали развитие экономики самым большим достижением первых двух его президентских сроков, результатом чего стал рост уровня жизни (Feklyunina and White, 2011, с. 386). Сам Путин подчеркивал свои успехи в экономике и обещал дальнейший рост ВВП и зарплат.

Когда в октябре 2008 года мировой экономический кризис ударил по России, многие из экономических достижений предыдущих десяти лет были перечеркнуты. С падением цен на нефть ВВП России упал на 13,5% и оказался ниже уровня 1998 года (показатели мирового развития Всемирного банка). Курс рубля также упал, а уровень инфляции вырос на 5%, что привело к резкому повышению индекса потребительских цен (Rose and Mishler, 2010, с. 42; показатели мирового развития Всемирного банка [3]). Люди столкнулись с задержками заработной платы и вынужденным отпуском, а уровень безработицы в период с лета 2008-го по март 2009 года вырос почти вдвое (Teague, 2011, с. 420). К середине 2009 года правительству удалось остановить экономический спад, и благодаря стабилизации и повышению цен на нефть, сопровождавших восстановление мировой экономики, в 2010 году рост ВВП снова продемонстрировал позитивную динамику.

Тот факт, что своей популярностью Путин был во многом обязан росту экономики и благосостояния, давал все основания полагать, что экономический кризис пагубно отразится на его поддержке. По мнению Феклюниной и Уайта, поддержка путинского режима основана практически исключительно на позитивной оценке экономики страны, и, следовательно, любые признаки отката в экономике должны привести к дефициту легитимности режима и падению его поддержки (2011: 387). Применив к России теорию экономической мотивации голосования, Макалистер и Уайт предположили, что люди, пострадавшие от финансового кризиса, перестанут поддерживать режим, особенно если ответственность власти будет очевидной (2011: 482). Чейсти и Уайтфилд отмечают, что экономические кризисы могут спровоцировать протесты при условии соблюдения ряда предпосылок, таких как большое неравенство доходов, жесткий недемократический режим и зависимость экономики от ресурсов. Все вышеперечисленные предпосылки имеют прямое отношение к России (2012, с. 189).

Экономические проблемы часто становятся причиной протестных выступлений по всему миру; в прошлом они приводили к росту протестных настроений и в России. Экономический кризис 1998 года вызвал волну забастовок рабочих, и последующие события были также связаны с экономическими проблемами, такими как задержка заработной платы (Robertson, 2007, с. 784). Кремль, обеспокоенный возможным снижением общественной поддержки режима, освещал кризис в СМИ, сначала отрицая его существование, потом обвиняя во всем Запад и наконец представляя кризис как возможность для модернизации и построения мультиполярного мира (Feklyunina and White, 2011).

Вопреки ожиданиям непосредственное воздействие кризиса на уровень поддержки режима было минимальным. Уличных демонстраций не было, а количество забастовок во время кризиса уменьшилось, обратив вспять двухлетнюю тенденцию (Teague, 2011, с. 423). Позитивная оценка эффективности работы Путина уменьшилась ненамного: с 81% в июне 2007 года до 79% в июне 2009 года (Rose and Mishler, 2010, с. 43). Хотя задержки зарплаты и сыграли определенную роль, на уровне общественной поддержки режима не сказались негативно ни недовольство участников опросов их экономическим положением или недавней потерей работы, ни пессимистическое ожидание последствий экономического кризиса (Rose and Mishler, 2010, с. 49, 52).

Существует несколько объяснений продолжающейся поддержки Путина. Есть вероятность, что россияне не рассматривают экономику в негативном свете и интерпретируют кризис как нормальное явление для экономического развития капиталистической системы, которую, несмотря на трудности, они находят более предпочтительной, чем коммунистический режим с характерными для него лишениями (Rose and Mishler, 2010, с. 53). Возможно также, что россияне не считают правительство виновным в кризисе; 40% респондентов были не в состоянии назвать ни внутренние, ни внешние причины финансового кризиса (McAllister and White, 2011, с. 484–486).

Данные исследования взаимосвязи финансового кризиса и общественной поддержки режима были проведены непосредственно после кризиса. Более глубокое изучение последствий кризиса дает основание предположить, что угроза падения поддержки режима не была так уж ловко устранена. В 2009 году прошло несколько значительных акций протеста, первой из которых была волна протестных выступлений автомобилистов во Владивостоке против протекционистских мер по повышению пошлин на ввоз иномарок. Кульминацией этих протестов стало требование к Путину сложить с себя полномочия премьер-министра. К лету 2009 года забастовки рабочих участились, и внимание Путина привлекла акция протеста в городе Пикалево Ленинградской области, где остановили работу все три градообразующих предприятия (Teague, 2011, с. 423–424). В январе 2010 года в Калининграде прошла самая масштабная со времен распада Советского Союза демонстрация, в которой приняли участие 10 тыс. человек. Участники акции выступали против безработицы, растущей стоимости жизни, коррупции и требовали отставки Путина (Teague, 2011, с. 424). Индекс протестных настроений Фонда «Общественное мнение» (ФОМ) (схема 1) показывает, что негативная оценка экономической ситуации в период с 2010 по 2012 год вполне соотносится с общими протестными настроениями в стране.

Схема 1. Негативная оценка российской экономики, индекс протестных настроений

Источник: индикаторы ФОМ [4, 5]

Есть вероятность, что экономические проблемы сыграли роль в протестных выступлениях избирательного цикла, так как кризис, возможно, по-разному сказался на представителях среднего и рабочего класса России. Пользуясь данными опросов, проведенных в 2009 году, Чейсти и Уайтфилд пришли к заключению, что, хотя поддержка режима снизилась среди тех, кто лично пострадал от кризиса, нет доказательств того, что кризис политизировал средний класс больше, чем рабочий (2012, с. 196). Данный анализ не учитывает существенную разницу в том, какие долгосрочные последствия будет иметь кризис для среднего класса по сравнению с рабочим классом, и как это может отразиться на общественной поддержке режима.

Экономическое поведение среднего класса, как правило, отличается приверженностью к долгосрочным депозитам и инвестициям, что делает его включенным в систему мировых финансовых рынков и, следовательно, более чувствительным к экономическим кризисам. Более того, стремление представителей среднего класса к более прогрессивным формам управления своими деньгами увеличивает их риск ощутить на себе последствия мирового финансового кризиса, что может привести к росту их обеспокоенности экономическими проблемами к концу кризиса. В то время как ситуация рабочих, подверженных задержкам в выплате заработной платы и безработице в критический момент кризиса, достаточно быстро придет в норму, как только экономика страны вернется в нормальное состояние, для предпринимателя, имеющего иностранные инвестиции, риск пострадать от задержки зарплаты или закрытия завода будет меньше, но вместе с тем он будет больше подвержен долгосрочным последствиям кризиса, пока неравномерный процесс восстановления мировых финансовых рынков будет отражаться на вкладах и международном бизнесе. Например, прямые иностранные инвестиции в российскую экономику сократились с $75 млрд в 2008 году до $36,5 млрд в 2009 году, и к 2011-му достигли лишь $52,9 млрд (World Bank). Несмотря на то что восстановление объема прямых иностранных инвестиций после кризиса носило устойчивый характер, к 2011 году они составили лишь объем 2007 года. Медленное восстановление объема прямых иностранных инвестиций в российскую экономику с большей вероятностью затронет людей с высшим образованием, занятых в частном секторе, и предпринимателей, связанных с иностранными компаниями, чем государственных служащих, занимающих сходное социально-экономическое положение. Следовательно, изучение изменений в отношении среднего класса к экономике на протяжении нескольких лет после кризиса может дать результаты, которые невозможно получить из исследований, проведенных непосредственно после кризиса.

И наконец, то, что россияне в целом не знали, кого винить в кризисе, вовсе не означает, что образованный городской средний класс не считал виновным правительство. Как только кризис ударил по России, риторика правительства с перекладыванием вины на другие страны и отрицанием кризиса, возможно, была воспринята этой группой как попытка ввести население в заблуждение, особенно в контексте злоупотреблений патерналистического государства (Aron, 2012, с. 27). Возможно, обещанная программа модернизации, направленная на ускорение восстановления экономики, была особенно привлекательна для среднего класса, который впоследствии был разочарован тем, что она не была реализована.