Институт современной России

The Atlantic: Чего хочет Владимир Путина от американских выборов?

• (Запись дискуссии). Участники: Петр Померанцев, эксперт Института «Легатум», соавтор доклада ИСР «Угроза нереальности: информация, культура и деньги как оружие Кремля»; Аркадий Островский, редактор по России The Economist, автор книги «Изобретение России: от свободы Горбачева до войны Путина» (The Invention of Russia: From Gorbachev’s Freedom to Putin’s War).
• Островский: нет сомнений, что за хакерскими атаками на Демократическую конвенцию (DNC) и Демократическую партию США стоит российское правительство. Это часть «активных мероприятий», проводимых в ходе информационной войны Кремля.
• Запад совершил ошибку, решив, что противостояние с Россией вызвано идеологическими расхождениями. Проблема в другом: западная система управления, основанная на верховенстве закона и человеческих ценностях, на открытом доступе и конкуренции, а не на власти спецслужб и распределении ренты, представляет угрозу режиму Путина.
• У России сегодня нет привлекательной идеологии, нет видения будущего; ее цель – показать, что Запад такой же циничный и лицемерный, как Россия.
• Померанцев: Поскольку Клинтон, скорее всего, победит на этих выборах, Путин пытается спровоцировать ее.
• Островский: Путин боится сближения западной системы и российской. Все его поступки (аннексия Крыма, вторжение в Украину) – это самозащита..
• Путин намеренно ведет к эскалации отношений с Западом, чтобы затем сторговаться на определенную «разрядку». Его цель – восстановить биполярный мир, в котором США и Россия представляют различные системы, контролируют свои зоны влияния и не вмешиваются в дела друг друга.
• США должны сохранять спокойствие и аккуратно оценивать, что движет режимом Путина. Лучшее решение – политика сдерживания. Ключевой момент: Россия ведет себя агрессивно, поскольку она слаба и не чувствует себя в безопасности. Путин понимает, что не может состязаться с Западом.
• Суть внутреннего конфликта российской системы в том, ее архаичный, советский стиль управления несовместим с современной экономикой. И это противоречие определит будущее России.
• Запад должен прекратить экспорт коррупции из России, а также помочь Украине, сделав ее историей успеха, «новым Западным Берлином». При этом не нужно продолжать угрожать России расширением НАТО.
• Также не стоит приравнивать Путина ко всей России, опираясь на его высокий рейтинг; Россия гораздо более разобщена, чем кажется.
• Поскольку Путин угрожает применить военную силу для достижения политических целей, его нельзя просто игнорировать. С ним нужно вести переговоры, как ведутся переговоры с террористом, захватившим заложников: не поддаваться на угрозы, но и не идти на уступки.
• Померанцев: если сравнить советскую и российскую пропаганду, то в СССР фальшивые истории пытались сделать похожими на правду, теперь же Кремль выкладывает откровенный фейк и конспиративные теории на различные маргинальные сайты, не заботясь о правдоподобности. При этом Кремль успешен в том, что сделал ставку на ультраправые и ультралевые движения, набирающие популярность на Западе.
• Островский: Запад одержим угрозой России, но не стоит забывать о том, что Россия представляет угрозу сама себе. Тенденции, имеющие место в России (популизм, национализм), проявляются везде, но только в России после Первой мировой случилась большевистская революция. Что если распад Российской империи не закончился? Что если мы наблюдаем новую волну распада? Это вполне возможно в пределах 10 лет.
• Однако после этого уродливого периода Россия возродится как европейская нация, остается только надеяться, что переход будет бескровным.

The Atlantic, What Vladimir Putin Wants From America's Elections, by Peter Pomerantsev and Arkady Ostrovsky, 6 November 2016

Bloomberg: Плюсы российского вмешательства [в выборы США]

• Автор – колумнист Леонид Бершидский.
• Российское вмешательство в избирательную кампанию США не новый феномен. На протяжении всего XX века было немало прецедентов, когда Россия пыталась оказать влияние на американскую политику. Но во всех случаях эти попытки приводили к обратной реакции.
• В 1930-х Виндэм Мортимер, глава одного из автомобильных профсоюзов, при помощи забастовок добился улучшения условий труда и повышения зарплат для рабочих General Motors. Мортимер был членом Коммунистической партии США, которую финансировал СССР. Американское трудовое движение было настолько возмущено этим фактом, что в течение десятилетия полностью подавило советское влияние, в том числе благодаря комиссии Конгресса США по расследованию антиамериканской деятельности.
• В 1940-1950-х некоторые голливудские таланты попали в черный список за связи с коммунистами – доказательств тому было больше, чем сегодняшним связям Трампа с Кремлем. Среди них был Далтон Трамбо, сценарист фильма «Римские каникулы», получивший «Оскар» за эту работу уже посмертно. И несмотря на влияние СССР, Голливуд до сих пор остается наиболее либеральным местом в США, считает автор.
• В 1960-1970-е СССР поддерживал антивоенное движение в США, потратив на это около $1 млрд, что в итоге привело к выводу американских войск из Вьетнама. Но армия США не ослабела и по-прежнему остается самой сильной в мире. Более того, движение за мир сформировало музыку, литературу и политические взгляды поколения американских беби-бумеров.
• В 1980-е Советский Союз начал распадаться, и последующие 20 лет российское влияние на США было слабым. Поэтому возвращение России на сцену в нынешнем году оказалось особенно неприятным.
• Апеллируя к серии репортажей из США и опыту личных интервью со многими американцами, автор подчеркивает, что стремление во всем винить Россию (позиция, которую продвигает кампания Клинтон) еще не отравила отношение обычных жителей США к россиянам. «Новый маккартизм» пока не наступил.
• Главным плюсом российского вмешательства, заключает автор, является тот факт, что Кремль подставил США зеркало, в котором отразились ключевые проблемы политического истеблишмента: клановость и самодовольство.
• Россия, таким образом, оказывает услугу США, вынуждая «очистить» американскую демократию, сделав ее более репрезентативной и инклюзивной.

Bloomberg, The Upside of Russian Interference, by Leonid Bershidsky, 8 November 2016

New York Times: Какая Россия после Путина

• Автор – журналист и публицист Маша Гессен.
• Поскольку ничто не длится вечно, а Путину 64 года, его режим тоже когда-нибудь закончится. Оппоненты Путина сегодня пытаются планировать будущее на послепутинский период.
• Двое из них – Гарри Каспаров и Михаил Ходорковский – создали организации, которые будут готовить кадры для будущего правительства новой России. В октябре Каспаров также провел Форум свободной России в Вильнюсе, где участники обсуждали различные взгляды на послепутинский период.
• Как в России существуют глубокие расхождения по ряду ключевых вопросов, так они и имеют место быть в рядах оппозиции.
• Так, Каспаров заявляет, что Россия должна уйти из Крыма; Ходорковский считает, что хотя присоединение было нелегитимным, будущее полуострова необходимо решать путем переговоров.
• Гессен отмечает, что карта послепутинской России должна претерпеть серьезные изменения, поскольку страна унаследовала сложную систему федерального подчинения от СССР. Одним из возможных решений может стать переход к конфедерации, заявили некоторые участники форума в Вильнюсе.
• Хотя оппозиционеры соглашаются, что Россия должна быть демократией, их взгляды на типы демократического правления и на способы перехода к демократии, снова разошлись. Нет консенсуса и о том, как описать нынешний режим.
• Гессен отмечает, что ходе переходного периода потребуются общественные дискуссии по широкому кругу вопросов: от новой Конституции до создания новой терминологии («демократ» и «свобода речи» сильно дискредитированы) и проведения люстрации.
• 99 лет назад революция в России была спланирована политическими эмигрантами за рубежом. Последующие поколения советских эмигрантов были менее успешны в свержении режима. Перед нынешними эмигрантами стоит дилемма: сдаться и строить новую жизнь в чужой стране или бороться за Россию и свое право вернуться в эту страну. 

New York Times, What Russia After Putin, by Masha Gessen, 8 November 2016

Foreign Affairs: История двух статуй

• Автор – Александр Баунов, главный редактор Carnegie.ru.
• Сегодня Россия активно дискутирует о возведении двух памятников – князю Владимиру возле Кремля, и Ивану Грозному – в Орле.
• Если статуя Владимира – знак уважения Путину, то статуя Грозному – завуалированная попытка замерить общественное мнение на предмет отношения к Сталину.
• Однако автор отмечает, что Путин совсем не похож ни на Грозного, ни на Сталина. Хотя он подавляет свободу мышления, Путин не проводит чистки среди своих подчиненных, наоборот – постоянно подчеркивает важность лояльности.
• Путину ближе символическое влияние князя Владимира, крестителя Руси: Путин считает, что занимается спасением русской православной души, возвращает России былое величие.
• Путин также проводит исторические параллели между собой и Петром Столыпиным, премьером-министром Российской империи (1906-1911 гг.), известным реформатором и борцом с терроризмом.
• Автор считает, что поклонение Грозному и Сталину невыгодно режиму, именно поэтому госканалы, передавая новости об открытии памятника, подчеркивали неоднозначность этого события.
• Предложения о памятниках Грозному и Сталину исходят от левых сил, которые не полностью лояльны Путину.
• В начале своего правления Путин провел четкое разделение между экономической и идеологической жизнью страны: тем, кто ностальгировал по СССР, был предложен компромисс в виде возвращения советского гимна, военных парадов, новой историографии, инкорпорирующей советский нарратив.
• По мере замедления экономического роста Кремль все больше стал уступать «простому народу» и перестраивать элитистский режим в популистский. И хотя Путин представляет себя как политик, близкий народу, на самом деле он является выдвиженцем элит и по-прежнему сохранят им лояльность.
• Вопреки расхожим представлениям, в том числе на Западе, Путин является центральной фигурой истеблишмента, а не его альтернативой. А история с памятником Ивану Грозному – сигнал о том, что стратегия отказа от чисток элит может быть неустойчивой для режима.

Foreign Affairs, The Tale of Two Statues, by Alexander Baunov, 7 November 2016