Институт современной России

6 ноября президент России Владимир Путин неожиданно сменил министра обороны Анатолия Сердюкова на губернатора Московской области и бывшего министра по чрезвычайным ситуациям Сергея Шойгу. Подлинные причины кадровых изменений до сих пор неясны. Публично Путин заявил, что принял это решение из-за расследования, которое ведется в отношении руководства ОАО «Оборонсервис» — компании, созданной в 2008 году по инициативе Сердюкова и выполнявшей важную функцию в процессе военной реформы. Подробности отставки Сердюкова, скорее всего, станут известны нескоро, однако системные проблемы, на которые указывает это решение, можно обсудить уже сегодня.

Замена Сердюкова на Шойгу позволяет говорить о проявлениях четырех видов кризиса, которые формируются в российской политической системе. Кризис первый — кадровый. Отставка Сердюкова ожидалась давно, и многих удивил тот факт, что он сохранил свой пост после формального возвращения Путина на пост президента. По слухам, еще в апреле–мае вопрос Путин обсуждал вопрос о замене министра обороны с руководителем госкопрорации «Ростехнологии» Сергеем Чемезовым, ближайшим соратником президента, получившим под своей непосредственный контроль основные оборонные предприятия страны. Но тогда Сердюкову попросту не нашли подходящего преемника. На пост главы Минобороны претендовали сам Чемезов и вице-премьер Дмитрий Рогозин, курирующий военно-промышленный комплекс.

Анонимные источники в СМИ сообщали, что в списке потенциальных кандидатов тогда фигурировал и долгожитель российской власти Сергей Шойгу, еще в 1990 году создавший Российский корпус спасателей, на основе которого позже возникло Министерство по чрезвычайным ситуациям. Шойгу бессменно возглавлял ведомство до 2012 года. За это время МЧС превратилось в мощную систему ликвидации чрезвычайных ситуаций с серьезной силовой составляющей и собственными финансовыми, организационными и мобилизационными ресурсами. У МЧС была своя «армия», свои строительные компании, свои города и заводы. Нужно отдать Шойгу должное: за все время существования в МЧС в ведомстве не было ни одного крупного коррупционного скандала. На протяжении многих лет Сергей Шойгу был вторым по популярности политиком (после Владимира Путина) с едва ли не самой чистой репутацией в правительстве.

Почему в апреле 2012 года президент Дмитрий Медведев выдвинул Шойгу на пост губернатора Московской области, а не министра обороны, можно только гадать. Скорее всего, к этому не было готово лобби ВПК, мечтавшее о своем представителе на посту министра (чего не очень хотел Путин). Зато теперь можно с большой долей уверенности утверждать: решение российского президента о переводе Шойгу на пост министра обороны было спонтанным и непродуманным.

Ситуация, при которой политический лидер вынужден принимать решение под давлением внешних обстоятельств (как в ситуации с расследованием деятельности ОАО «Оборонсервис»), а не исходя из долгосрочной стратегии, — это и есть кризис кадровой политики. Путин был поставлен в условия, когда не реагировать было достаточно трудно, с учетом того, что масштабы воровства в подведомственной Минобороны компании впечатляли даже видавших виды борцов с коррупцией. Вероятно, роль «спускового крючка» в ситуации вокруг Сердюкова сыграл Рогозин, проявивший максимум политической воли для того, чтобы добиться разоблачения министра обороны. Инициатором отставки называют и самого Шойгу, с которым Сердюков в прямом смысле слова поругался на одном из июньских совещаний под руководством Медведева. Губернатор Шойгу потребовал передать Московской области военные городки в отремонтированном виде и с построенной социальной инфраструктурой. Глава Минобороны агрессивно парировал, что денег на это нет и что ничего нового построено не будет.

Впрочем, все это — обычная «рабочая ситуация». Ни Шойгу, ни Рогозин, даже при максимальном усердии, не смогли бы самостоятельно добиться отставки министра обороны. Фигур такого масштаба лишь две: уже упомянутый Сергей Чемезов, который, кстати, имеет и премьерские амбиции, и один из ближайших соратников Путина Игорь Сечин, председатель правления нефтяной компании «Роснефть». Однако пока Сечин строил нефтяную империю, поглощая ТНК-BP, единственным заинтересованным и дееспособным игроком, имевшим все возможности сыграть против министра обороны, оставался Чемезов. Именно предприятия ВПК, многие из которых подконтрольны Чемезову, имели самый острый и продолжительный конфликт с главой Минобороны по поводу цен, сроков поставок и качества продукции. ВПК хотел продавать свою продукцию министерству на условиях гарантированного гособоронзаказа по высокой цене с минимальной модернизацией и с максимальными сроками изготовления. Сердюков требовал большего (дешевле и быстрее), начав, впервые в российской истории, закупать иностранную технику, тратя миллиарды долларов.

По мнению вице-премьера Дмитрия Рогозина, «Оборонсервис» и аффилированные с ним структуры недостаточно контролировались, в том числе со стороны правительства

Увольнение Сердюкова можно объяснить десятком причин. А вот на вопрос о том, почему на его место назначили именно Шойгу, нет ни одного рационального ответа, кроме одного: больше некого. Вполне вероятно, что Кремль рассуждал следующим образом: профессиональный военный во главе Минобороны провалит реформу, которую относительно успешно проводил Сердюков, при том что проблема модернизации российской армии стоит не менее остро, чем пенсионная реформа. Представитель ВПК на этом посту создаст большие риски неэффективного расходования бюджетных средств на оборонзаказы. Назначение гражданского министра обороны — тоже риск, поскольку в итоге будет воспроизведена ситуация с Сердюковым. Пришлось искать фигуру, которая была бы приемлемой для генералитета, независимой от ВПК и эффективной с организационной точки зрения. Кризис кадровой политики Путина именно в том, что такой человек нашелся всего один — Сергей Шойгу, которого с одного «гиблого места» (Московская область) перебросили на другое (министерство обороны). Важно отметить, что Шойгу — далеко не близкая к Путину фигура, не член какого-либо «клана» и в общем-то почти что конкурент. Новый министр обороны — один из немногих, кто может восприниматься населением как реальная альтернатива Путину на посту президента.

Второй вид кризиса российской власти — кризис популистской стратегии управления. Для проведения военной реформы, крайне непопулярной в российской армии, путинского режима хватило на пять лет. Пять лет эта реформа (которая, к слову, еще не закончена) была стратегическим долгосрочным осознанным выбором Кремля, который в данном случае поддерживают оба «правителя» — и Путин, и Медведев. Именно на президентство Медведева пришлось самое большое число непопулярных решений в армии. Шойгу уже начал отменять многие, пока что символически значимые решения Сердюкова. В числе распоряжений нового министра: возвращение суворовцев и нахимовцев для участия в ежегодных военных парадах на Красной площади в честь Дня Победы 9 мая, приостановка переноса Военно-медицинской академии из центра Санкт-Петербурга на его окраину и отмена решения о ликвидации ряда военных училищ.

Что это: пересмотр стратегической линии на военную реформу, признание ошибочности принятых за последние пять лет решений или непонимание, в каком направлении двигаться? Скорее всего, логика власти в данном случае проще. Проведение непопулярной реформы рождает слишком много внутренних конфликтов — с ВПК, с генералами, чье хозяйство ставят под финансовый контроль, с военнослужащими, которых сокращают. Реформа в целом вызывает раздражение общества. Сердюков был одним из самых непопулярных министров в правительстве Путина и, пожалуй, самым непопулярным в правительстве Медведева. Режим Путина входит в период высоких социально-политических рисков, и президенту приходится отступать под напором влиятельных социальных и бюрократических групп. Логика «пусть воруют, лишь бы были лояльны» перестала работать и сменилась на другую: «лишь бы все было тихо и спокойно». Никаких конфликтов при минимальной эффективности. При этом лояльность теперь нужно не просто демонстрировать, но и гарантировать: от российской элиты потребовали вернуть хранящиеся на иностранных счетах средства на родину.

Третий вид кризиса — в правительстве Медведева. Политически слабое, но в определенной степени автономное от Путина, правительство находится в зоне турбулентности. Со скандалом хлопнул дверью министр регионального развития Олег Говорун, после того как президент публично отчитал его за решения, которые принимал не он. Глава государства потребовал от Медведева наказать Говоруна и трех других министров за то, что в проекте бюджета не были учтены президентские указы, подписанные в мае и поручавшие кабинету выполнить предвыборную программу Путина. Говорун к этой проблеме не имел никакого отношения, однако именно его сделали козлом отпущения. Для бывшего чиновника администрации президента, не привыкшего к подобному отношению, выговор стал шоком, а Медведев оказался не способен заступиться за своего министра. В таком же положении сегодня находятся все члены правительства, понимающие, что работать в таких условиях практически невозможно.

Как писали СМИ, после сделанного ему президентом Путиным публичного выговора министр регионального развития Олег Говорун (слева) написал заявление об оставке, а затем неожиданно заболел. Спустя почти месяц интрига завершилась официальным сообщением об отставке министра. По мнению ряда экспертов, уход Говоруна значительно ослабил позиции главы правительства Дмитрия Медведева (справа)

Исчезновение Медведева как политика сыграло значимую роль и в увольнении Сердюкова, который на протяжении четырех лет пользовался его поддержкой. После съезда партии «Единая Россия» в сентябре 2011 года, на котором было объявлено о возвращении Путина на пост президента, Медведев перестал существовать для элиты как персонаж, заслуживающий внимания. Такого лидера перестают уважать даже его собственные министры, что ярко показал тон, который Сердюков позволил себе в отношении премьера на уже упомянутом июньском совещании. Члены правительства Медведева часто ведут себя как ученики неблагополучной школы, где учитель не в состоянии навести порядок. И дело в данном случае не в том, что ученики плохие, а в том, что учителя не пользуются авторитетом.

Наконец, четвертый вид кризиса — в эффективности управления. Растет коррупция, с которой, похоже, уже не борются даже на официальном уровне. Путин все чаще предпочитает говорить, что «и в других странах воруют», что больше похоже на попытку оправдать происходящее, нежели на стремление исправить ситуацию. Воруют «свои» и друзья «своих», друзья друзей «своих» и их близкие и дальние родственники. Много лет Владимир Путин закрывал на это глаза, считая, что если человек хорошо работает, то коррупция — всего лишь побочный эффект, на который не стоит обращать внимания. Теперь же чиновники одновременно и воруют, и теряют эффективность. Система перестает выполнять свои базовые функции, государство начинает разлагаться.

В истории с Сердюковым есть и еще один показательный момент. Родственник бывшего вице-премьера Виктора Зубкова, он никогда не был персонально близок к Путину. Но как бы там ни было, Сердюкова сдала сама система. В органах российской власти не раз возникали громкие коррупционные скандалы, затрагивавшие как близких к Путину людей, так и далеких, но все равно «встроенных в систему». Сердюков был именно такой «встроенной» фигурой. За его слова и решения косвенно отвечали Путин и Медведев. Теперь он не просто уволен — его ближайшие соратники могут получить реальные тюремные сроки, а сам он вполне может превратиться из свидетеля в обвиняемого. По государственному телевидению идет мощная разоблачительная кампания против Сердюкова, которую можно сравнить разве что с кампанией против внесистемной оппозиции («врагов народа», по версии нынешней власти). Система «сдала» своего человека. Это уже не просто кризис режима — это начало конца.