Переговоры Франсуа Олланда с Владимиром Путиным показали, что вопросы прав человека стоят для официального Парижа даже не на втором, а на третьем месте. Аналитик и публицист Александр Подрабинек констатирует, что корпоративная солидарность с хозяином Кремля оказалась для французского лидера важнее государственных соображений и человеческой порядочности.
Визит президента Франции Франсуа Олланда в Москву вряд ли стоил тех денег, которые были затрачены на керосин для президентского самолета. В то же время французского президента можно поблагодарить за то, что в результате его поездки мы смогли еще раз наглядно убедиться в том, что представляет собой российская внешняя политика.
В последние десять лет она как никогда раньше отличается некоторой инфантильностью, если не сказать тупостью. Политика эта непоследовательна с точки зрения главного и широко рекламируемого приоритета – расширения сферы влияния и утверждения России на мировой арене в качестве вставшего с колен серьезного игрока. Влияние падает, игрока всерьез не воспринимают.
В последние годы Россия утратила свое влияние даже там, где оно было достаточно сильным. Кремль, казалось бы, недальновиден и поддерживает режимы, обреченные на гибель. До самой последней черты Москва поддерживала Саддама Хусейна в Ираке, Муаммара Каддафи в Ливии, а теперь цепляется за Башара Асада в Сирии. При этом все, включая Кремль, понимают, что дни сирийского диктатора сочтены, а его дальнейшая поддержка обрекает Россию на полную утрату своего влияния в регионе. Этим обстоятельством, однако, в Кремле и на Смоленской площади пренебрегают.
Это вовсе не ошибка в расчетах и не отступление от стратегии. Расширение влияния – важная цель, но не главная. Главная цель – поддерживать состояние управляемой конфронтации с Западом. Ни Ирак и Ливия, ни Сирия не нужны Москве настолько, чтобы строить в отношении них долгосрочные планы и прилагать какие-либо конструктивные усилия. Эти заботы Кремль легко оставляет Западу. Забота Кремля – быть вечной занозой в попытках Запада содействовать миру в неспокойных регионах и распространить демократию насколько это возможно. Удачны эти попытки или нет – другой вопрос. Существенно, чтобы Запад всегда натыкался на российское противодействие и был вынужден учитывать деструктивный российский фактор.
Забота Кремля – быть вечной занозой в попытках Запада содействовать миру в неспокойных регионах и распространить демократию
Быть занозой, шкодливым уличным хулиганом и мелко пакостить своим более умным одноклассникам – это верх мечтаний Владимира Путина и самая лучшая, по его мнению, международная позиция. В этом нынешняя власть видит величие России. Ни на что другое, по мнению Кремля, у страны не хватит ни интеллектуального потенциала, ни ресурсов.
По этой причине всякие переговоры с Москвой о достижении мира обречены на провал. Кремль заинтересован в переговорах, но не в достижении результатов. Переговоры повышают международный авторитет России (по крайней мере, так считают в Кремле). Если же проблема решена, то о чем вести переговоры? Как укреплять свой авторитет?
Возможно, политики на Западе уже поняли навязчивое желание Кремля поважничать и даже потакают этому позерству. Не о том ли переговоры по ПРО в Европе? Не о том ли и переговоры Олланда с Путиным по Сирии? Эти переговоры с точки зрения Москвы были, вероятно, идеальные. Позиции сторон – непримиримые. Точек соприкосновения – никаких. Договоренностей – тем более. Стороны констатировали абсолютные разногласия по сирийской проблеме. Позицию французов в этих бессмысленных переговорах можно объяснить только желанием убаюкать Кремль – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
Но есть вопрос: до какой черты можно потакать незрелому политическому сумасбродству? В истории много примеров, когда политика умиротворения приводила к плачевным результатам. Некоторые результаты такой политики в отношении России просматриваются уже сейчас – еще не такие плачевные и не слишком кровавые, но уже достаточно очевидные.
Переговоры на важные международные темы становятся ширмой, за которой не видно других проблем, по виду – национальных, по сути – общечеловеческих. Кому в XXI веке еще не понятно, что агрессивная внешняя политика есть продолжение репрессивной внутренней? Кому надо доказывать, что тоталитарные режимы по природе своей агрессивны, а демократические – миролюбивы? Оставляя на переговорах с деспотиями за рамками обсуждений вопросы прав человека и сосредоточиваясь только на внешнеполитических проблемах, Запад уподобляется человеку, предпочитающему лечить саркому болеутоляющими средствами.
Менее всего Владимиру Путину хотелось бы обсуждать с Франсуа Олландом вопросы соблюдения прав человека и преследования оппозиции в России. Они и не обсуждались. Господин Олланд понимает своего коллегу! Гораздо спокойнее вести переговоры ни о чем и не прийти ни к каким результатам. (Если, конечно, не считать таковыми несколько торговых соглашений, для которых президентский визит совершенно не обязателен.)
Незадолго до отъезда Олланда в Москву Международная федерация по правам человека, Лига прав человека, Amnesty International и ассоциация Russie-Libertés обратились к французскому президенту с письмом, в котором говорится: «Господин Олланд, в присутствии Владимира Путина не забудьте о “демократических требованиях”». Фразу о «демократических требованиях» Франсуа Олланд произнес 25 декабря 2011 года. Тогда он был кандидатом в президенты Франции и призывал Владимира Путина учитывать мнения десятков тысяч людей, которые вышли в Москве на манифестации против режима. «Россия должна, таким образом, занять предназначенное ей место среди европейских стран и в построении международной общности, основанной на принципах уважения прав человека, гражданских свобод, независимости средств массовой информации и правового государства, к которым она присоединилась», – цитировали Олланда правозащитники. Накануне визита авторы письма выражали надежду, что общение с Путиным не отодвинет «демократические требования» на задний план.
«Демократические требования» Франсуа Олланд на переговорах с Путиным на задний план не отодвинул. Он их вообще не упомянул. Если бы не вопрос на заключительной пресс-конференции журналистки Международного французского радио (RFI) Елены Серветтаз, то тема прав человека на переговорах вообще бы не прозвучала. Но как он ответил на невинную просьбу журналистки прокомментировать ситуацию с правами человека в России? Такое впечатление, что этот вопрос застал его врасплох больше, чем Путина!
В своем 35-секундном ответе Олланд сказал, что тема прав человека – главная во внешней политике Франции, что он всегда и везде говорит об этом, но не его задача давать оценки и суждения, а его дело – констатировать нарушения и исправлять их, а не просто «сотрясать воздух».
Во время кампании против Николя Саркози (справа) Франсуа Олланд (слева) говорил о «демократических требованиях» в отношении России. На посту президента Олланд предпочитает не «сотрясать воздух» по вопросам прав человека
Путин был более обстоятелен и объяснил присутствующим, что с правами человека в России все в порядке, а если в прошлом году у кого и были какие претензии, так это все из-за выборов, и так бывает всегда и во всех странах.
Что имел в виду президент Олланд под исправлением нарушений прав человека без «сотрясения воздуха», он так и не расшифровал. Вероятно, речь идет о тайной дипломатии. Это, надо заметить, единственная форма обсуждения проблем прав человека, которая устраивает тиранические режимы.
По-видимому, именно в рамках этой тактики президент Олланд встретился в посольстве Франции в Москве с некоторыми представителями российского гражданского общества. Дипломатия оказалась настолько тайной, что на встрече не было даже журналистов. Никакого коммюнике по итогам встречи сделано тоже не было. Переговоры прошли втайне и от французского народа, и от российского общества. На встречу пригласили председателя Совета по правам человека при президенте РФ Михаила Федотова, журналистку Евгению Альбац, телеведущую Ксению Собчак, активистку экологического движения Евгению Чирикову, правозащитников Светлану Ганнушкину и Александра Черкасова. Правда, Собчак опаздывавшего на полтора часа Олланда ждать не стала и ушла.
Корпоративная солидарность между политиками систем оказывается сильнее, чем национальные интересы и простая человеческая порядочность
Эффективность подобных встреч практически нулевая. Кроме взаимного удовольствия от беседы это никому ничего не дает. Разве что у Олланда будет возможность сказать, что он решал в России конкретные проблемы прав человека, «не сотрясая воздух». Что он на самом деле смог решить, останется тайной его дипломатии.
Возникающее иногда взаимопонимание между послами свободного мира и тиранами явление не новое. Случается, что корпоративная солидарность между политиками полярно противоположных систем оказывается сильнее, чем национальные интересы и простая человеческая порядочность. Всему этому, как обычно, находится масса оправданий – от дипломатического этикета и издержек профессии до высших государственных интересов и убеждения, что «политика – грязное дело».
Однако закономерно, насколько заразным становится дурное влияние. На пресс-конференции Владимир Путин со свойственным ему дворовым остроумием пошутил, что с проблемами Сирии без бутылки водки не разобраться. Ему показалось, что это смешно. За два года гражданской войны в Сирии погибли около 70 тысяч человек – разве это не смешно? Представьте, как весело будет господину Путину говорить об этом с французским президентом за бутылкой водки! А что же господин Олланд? Он подхватил «смешную» тему, поправив только, что лучше пить не водку, а портвейн. Какое изящное взаимопонимание! Какое тонкое французское остроумие!
Еще немного встреч на высшем уровне, и во французском политическом лексиконе появится выражение «мочить в сортире», а президент Олланд будет позировать топлес на снегу в Альпах и летать с беркутами на дельтаплане.
