Несмотря на отсутствие каких-либо стратегических интересов и выгод, руководство России нередко выступает в роли защитника Северной Кореи на международной арене. По мнению аналитика и публициста Александра Подрабинека, причина этого – в ментальной и ценностной близости официальной Москвы и официального Пхеньяна.
Эта ось не стратегическая, не дипломатическая и тем более не военная. Эта ось ментальная. Москву и Пхеньян связывают не столько взаимные интересы, сколько взаимопонимание. Общие ценности неосязаемы и никогда не становятся предметом переговоров, оставаясь в лучшем случае изысканной приправой к двусторонним соглашениям и международным конвенциям. Но от этого их значение не становится меньше.
Трогательная близость между Москвой и Пхеньяном началась еще в советские времена. Тогда Северная Корея была коммунистическим партнером Москвы и получала дотации, оружие, продукты и полноценную дипломатическую поддержку. Советские времена закончились, и двусторонние отношения скукожились до минимума, но сохранились. Трогательная их компонента никуда не делась. То Россия выдаст коммунистическому режиму просящих убежища северокорейских беженцев, то по-братски заступится за диктатуру с трибуны ООН.
Казалось бы, с какой стати демократической России так трепетно относиться к тоталитарной КНДР? Выгод от такого сотрудничества – ноль. В экономическом и финансовом плане Северная Корея абсолютный реципиент. Она все поглощает и ничего не выдает. В военно-стратегическом отношении она вполне самостоятельна, что соответствует основной идее официальной идеологии «чучхе» – опоре на собственные силы. Российского военного присутствия в КНДР не наблюдается. Культурный обмен практически исключен по причине отсутствия в Северной Корее институтов, поддерживающих культуру. Сотрудничество в гуманитарной сфере сводится к эпизодическим поездкам в КНДР некоторых деятелей российской поп-культуры, которые северокорейский режим оплачивает по высшему разряду и использует затем в целях государственной пропаганды. Имиджевые потери от сотрудничества с КНДР для демократического облика России очевидны – Северная Корея прочно ассоциируется в общественном сознании с образцом современной диктатуры.
Всесилие государства и бессилие гражданина – вот тот идеал, к которому стремится Путин и которого давно уже достигла Северная Корея
Так в чем же причина того, что Россия при каждом удобном случае пытается выгородить Северную Корею, спасая ее то от международных санкций, то от различных других неприятностей? Почему Владимир Путин направился с визитом в Северную Корею в первый же год своего президентства? Может быть, по той же самой причине, по которой в первый же год своего президентства он вернул стране сталинский гимн?
В отношении КНДР у Кремля раздвоение интересов. С одной стороны, он не может не понимать угроз, связанных с получением Северной Кореей ракетных технологий и ядерного оружия. Поэтому в Совете Безопасности ООН Россия поддерживает ограничения на поставки оружия и военных технологий для КНДР. С другой стороны, испытывая ментальную близость к северокорейскому режиму, Кремль стремится минимизировать урон, который может нанести Северной Корее международное сообщество. Так, в феврале этого года МИД России заявил, что Москва не поддержит санкции против КНДР, которые затронут торгово-экономические отношения. Учитывая, что товарооборот между Россией и КНДР в 2012 году составил всего $81 млн (примерно столько же стоят 20 элитных квартир в центре Москвы), можно сказать, что российская озабоченность торгово-экономическими отношениями с КНДР чисто символическая.
Кремль пользуется любым случаем оказать Северной Корее моральную поддержку. Причина этого в общих политических и моральных ценностях Москвы и Пхеньяна (разумеется, официальной Москвы и официального Пхеньяна). Надо полагать, северокорейский коммунистический режим выглядит в глазах Владимира Путина идеальным государственным устройством, в котором верховный руководитель может решать государственные и личные проблемы, не опасаясь общественного мнения и отставки по результатам выборов. Вся 13-летняя деятельность Путина в качестве фактического главы государства сводилась к построению системы, максимально приближенной к северокорейской. Другое дело, что ему не все удается на этом пути, но вектор движения абсолютно ясен: максимальное ограничение гражданских свобод, уничтожение парламентаризма, профанация судебной системы, жесткая удавка на СМИ и институты гражданского общества. Всесилие государства и бессилие гражданина – вот тот идеал, к которому стремится Путин и которого давно уже достигла Северная Корея.
В первый же год своего президентства Владимир Путин (справа) нанес визит в Северную Корею. На фото слева: "великий руководитель" КНДР Ким Чен Ир
В соответствии с ценностями выстраивается и стратегия. Основа внешней политики двух стран – антиамериканизм. К главному американскому врагу в зависимости от обстоятельств подверстываются враги второстепенные: у России – балтийские республики, Грузия, Польша, Украина; у КНДР – Южная Корея, Япония. Хотя главный противник у обеих стран общий, степень безумства, конечно, разная. Главным своим козырем Россия и КНДР считают ужас, который они могут навести на США или своих соседей. За отсутствием других аргументов военная угроза остается единственным, что может котироваться на переговорах. Игра на обострение – фирменная фишка Москвы и Пхеньяна.
В этой игре реальность угрозы оценивается произведением военных возможностей на безумство политиков. До некоторых пор показатели угрозы России и США были примерно одинаковы. В России был значительный запас ядерного оружия при относительно здравом политическом руководстве; в КНДР – незначительный ядерный потенциал при безумных коммунистических диктаторах. Поэтому Кремль периодически истерил по поводу приближения к границам России блока НАТО или строительства системы ПРО в Европе, а КНДР то сбегала с очередного раунда шестисторонних переговоров по урегулированию ядерного кризиса из-за того, что Южная Корея вывозит из Вьетнама северокорейских беженцев, то топила своей подводной лодкой южнокорейский корвет, то обстреливала из дальнобойной артиллерии мирных жителей южнокорейских островов. И каждый раз политическое руководство России и КНДР чувствовало свою значительность оттого, что к их угрозам относились серьезно.
Однако с недавнего времени в соревновании по ублажению комплекса государственной неполноценности КНДР начала вырываться вперед. Ставки повысились. В октябре 2006 года КНДР объявила о первом испытании атомной бомбы. В апреле 2009-го в Северной Корее запустили межконтинентальную ракету со спутником связи, которая, правда, тут же грохнулась в Тихий океан, но дело свое сделала – шестисторонние переговоры заметно осложнились. В мае 2009-го Северная Корея провела второе испытание ядерного оружия и одновременно объявила о выходе из договора 1953 года о прекращении огня с Южной Кореей. Формально это означало возвращение в состояние войны с южным соседом. В мае 2010-го КНДР привела свои войска в боевую готовность и разорвала дипломатические отношения с Южной Кореей. В феврале этого года КНДР провела третье испытание ядерного оружия, а на выражения международной озабоченности и введение санкций отвечает недвусмысленными угрозами применить ядерное оружие против США, Японии и Южной Кореи.
С одной стороны, все понимают, что угрозы миру и безопасности – это фирменный стиль северокорейской политики, но с другой – кто знает, до чего в ажиотаже угроз могут дойти маловменяемые пхеньянские коммунисты?
Если КНДР удалось внушить страх, если ей пошли на уступки, она победила. В следующий раз история повторится
Реакция ведущих западных стран в подобных ситуациях почти всегда одинакова: в точке риска выбор всегда делается в пользу умиротворения, а не в пользу сдерживания. Что, естественно, через некоторое время выводит ситуацию на новый уровень риска. В редких случаях, когда Запад оставался тверд в отношении тоталитарного шантажа (Карибский кризис, защита Тайваня), это неизменно приносило успех и очищало международную атмосферу. Однако для принятия таких решений нужно большое политическое мужество и высокий профессионализм.
Ни тем ни другим западные политические лидеры сегодня похвастаться не могут. Поэтому они сворачивают программу ПРО, чтобы не злить Кремль, или отменяют военные учения, дабы не провоцировать Пхеньян на военный конфликт. Они как бы делают вид, что такая ситуация сложилась сама по себе, а не в результате сознательного провокационного поведения профессиональных игроков в военное обострение.
Ничего другого Северной Корее сегодня и не надо. Если ей удалось внушить страх, если ей пошли на уступки, она победила. В следующий раз история повторится, только угрозы будут еще серьезнее. Эскалация неизбежна. Западная политика страдает параличом ответственности. Никто не решается положить конец ядерному шантажу 25-миллионной страны с полусумасшедшим руководством. Каждая администрация мечтает сбагрить эту головную боль своим преемникам.
Глядя на Северную Корею, воодушевляются ее явные и тайные поклонники. Почему бы не попытать счастья на пути шантажа? Подстроиться под северокорейский стиль нетрудно. Особенно России. Ведь именно с Советского Союза лепился 60 лет назад образ сегодняшней КНДР. Там даже армия называется Рабоче-Крестьянской Красной Гвардией. А в центре Пхеньяна стоит нечто весьма похожее на «Рабочего и колхозницу» – шедевр сталинского монументального искусства, с помпой восстановленного в Москве несколько лет назад у бывшей ВДНХ. Не хуже монументов и лидеры. Путин по своей непотопляемости вполне может соревноваться с северокорейскими «гениями руководства».
Пунктирная ось Москва–Пхеньян давно проложена. Если Путин приведет Россию к северокорейскому образцу, эта ось наполнится полновесным политическим содержанием.
