Институт современной России

Как правило, «прямые линии» президента Владимира Путина сопровождаются одними и теми же комментариями журналистов, экспертов, политиков. Критики называют Путина популистом, строящим из себя всесильного «мачо» в стране, где проблемы, вопреки этому, почти не решаются. Лояльные власти политики и СМИ хвалят президента за «таланты». Так было и в этот раз. Однако есть как минимум пять причин считать, что прошедшая «прямая линия» сильно отличается от предыдущих.

Во-первых, резко снизился уровень осведомленности президента о происходящем в стране. Мы привыкли к тому, что Путин всегда хорошо владеет цифрами, заранее готовится отвечать на наиболее острые социальные вопросы. В этот раз он был осведомлен гораздо хуже обычного. Отвечая на вопрос о судьбе валютных заемщиков (которые нередко проводят в крупных городах акции протеста, требуя от банков более взвешенного подхода к конвертации валюты в рубли), президент пустился в пространные объяснения, кто и почему берет кредиты в валюте, а в конце сказал буквально следующее: «Надо посмотреть, я просто не знаю деталей».

Не знает Владимир Путин и о ситуации на космодроме «Восточный», где вот уже несколько месяцев рабочие не получают заработную плату. К ним приезжал вице-премьер Дмитрий Рогозин, который, как всегда, стал грозить уголовными делами в отношении ответственных и пообещал, что все будет выплачено до копейки. Однако, судя по информации с «Восточного» (оттуда и был организован диалог с Путиным), долги так и не были погашены. «А вам так задолженность по заработной плате и не выплатили? Сейчас какая ситуация с выплатой заработной платы?» — поинтересовался у рабочего президент, хотя, по идее, должен был знать это не хуже него.

Во-вторых, стало очевидно, что у президента больше нет заранее продуманных решений. Сильной стороной политического лидерства Владимира Путина всегда была способность обозначить проблему и предложить ее решение. Неважно, хорошее оно или плохое, — важно отреагировать. Во время этой «прямой линии» реакция была слабой, пассивной, предлагать решения Путин был явно не готов.

Самый яркий пример — ситуация вокруг отмененных по всей стране электричек. В начале года тысячи россиян стали жертвами транспортного коллапса: из-за отмененных пригородных маршрутов многие населенные пункты оказались отрезаны от городских центров. Путин потребовал от правительства вернуть поезда — их вернули, но затем стали снова отменять. По словам ведущих «прямой линии», эта тема стала одной из наиболее острых и актуальных для россиян. Однако, отвечая на соответствующий вопрос в рамках четырехчасового сеанса общения с народом, глава государства пытался лишь оправдать РЖД (эксперты обвиняют компанию в непрозрачности тарифов на услуги, что и ведет к разорению пригородных пассажирских компаний) и пообещал «позаниматься» проблемой. Но разве этого от него ждали? Президент имел возможность выйти к людям с конкретными решениями, но не стал этого делать. Единственное конструктивное предложение, с которым выступил Путин 16 апреля, касается выплаты компенсаций пострадавшим от пожаров в регионах Сибири. Ситуация там складывается катастрофическая, и было бы странно, если бы президент оказался не в курсе происходящего.

Во время этой «прямой линии» проявились и признаки кризиса «ручного управления», на котором строилась вся система госуправления на протяжении последних 15 лет. Что представляет собой «ручное управление»? Это замкнутость системы принятия решений на главу государства и его администрацию, по причине которой правительство и регионы не решаются проявить инициативу и предложить собственную программу. Это когда инерция — единственный путь развития страны, а все изменения инициируются только сверху либо в результате противостояния нарастающему хаосу, утраты контроля над ситуацией или системного сбоя. Теперь даже такая система приходит в негодность, о чем красноречиво свидетельствует комментарий Путина по поводу причин задержки заработной платы рабочим на космодроме «Восточный». «Я сейчас не буду говорить обо всех ресурсах, которые выделены были в последние годы, но только в этом году предусмотрено 40 миллиардов. Опять 40 миллиардов, еще 40 миллиардов. И, что самое главное, генеральному подрядчику все эти деньги перечислены. Почему они не доходят до субподрядчиков, до исполнителей, почему не выплачивается заработная плата — это большой вопрос», — удивляется президент так, будто перестал контролировать ситуацию.

Еще одной новой особенностью поведения Владимира Путина стало избегание ответственности. Он всегда считался президентом кризисных периодов, как в силу генезиса своего президентства, так и в силу характера своего политического лидерства. Путин всегда смело признавал наличие проблемы, умело бравировал громкими и даже грубыми фразами, которые так нравились народу. В этот раз от антикризисной составляющей, казалось бы, не осталось и следа. Глава государства не только совершенно неадекватно, чрезмерно оптимистично (что смутило даже гиперлояльного власти ведущего шоу Кирилла Клейменова) представил текущую ситуацию в стране, но и начал играть в пинг-понг с задававшими вопросы. Так, отвечая на просьбу уполномоченного по правам бизнесменов Бориса Титова принять меры для поддержки малого и среднего бизнеса, Путин обвинил в сложившейся ситуации самого бизнес-омбудсмена, мол, это же его работа. Более того, президент дал понять, что для решения этой проблемы якобы принимаются все необходимые меры, при том что эксперты говорят о значительном ухудшении положения малого и среднего бизнеса в стране. Слова Путина демонстрируют нежелание признавать проблему и неготовность менять подход к ее решению.

Еще хуже обстоят дела со структурными реформами в целом. Казалось бы, кризис дал российской власти прекрасную возможность иначе взглянуть на экономическую политику и ее приоритеты. Вопрос об этом задал друг президента, бывший министр финансов Алексей Кудрин, который спросил, когда же ждать новую модель роста. Но в ее отсутствии, оказывается, тоже виноват сам задающий вопрос (Путин так и сказал: «Это ваша вина»), а никак не президент. Путин пустился в пространные рассуждения об опасности реформ. При этом его монолог был внутренне противоречивым: из него было невозможно понять, по какой именно причине не проводится реформа — то ли из-за плохих советников (вроде того же Кудрина), то ли из-за отказа самой власти, опасающейся утратить доверие граждан. Ясно лишь одно: реформ не будет еще долго.

Наконец, прошедшая «прямая линия» показала, что равнодушие стало одним из персональных свойств Владимира Путина. Эмоциональность, активная жестикуляция, яркие фразы, ироничность, заигрывание с девушками — вот что всегда отличало выступления Путина на крупных публичных мероприятиях. Это часть его имиджа: быть своим для простого россиянина, говорить с народом на одном языке, разделять его чувства, понимать его нужды. В этот раз бросились в глаза холодность, пренебрежение, непонимание. Чего только стоит его пассаж о ветеранах, которые годами стоят в очереди на жилье, а многие его так и не дожидаются. «Мы, надо сказать, часто уже понимаем, что мы оказываем помощь даже не напрямую ветерану, а его ближайшим родственникам, но мы все равно это делаем и исходим из того, что ветераны имеют на это право», — эти слова президента прозвучали крайне цинично, особенно в преддверии юбилея Победы.

С чем связаны падение интереса Путина к социальным проблемам, его недостаточная осведомленность в целом ряде актуальных вопросов, нежелание вдаваться в детали и выражать сочувствие россиянам, оказавшимся в трудном положении на фоне кризисных трендов в экономике и финансовой сфере? Причин может быть несколько: чрезмерная увлеченность геополитической проблематикой и отдаленность от внутрироссийской жизни, сбой в системе информирования главы государства (страх приносить плохие новости), усиливающееся миссионерство Путина и вера в собственную исключительность. Но если подобные тренды будут сохраняться, то в отсутствие нового объединяющего конструкта типа «Крымнаш» (эффект которого, надо признать, теряет силу) волшебство путинской политической харизмы может быстро рассеяться и власти понадобятся более жесткие административные рычаги для сплочения народа вокруг своего лидера. И тогда природа легитимности Путина будет совсем иной.