В начале октября Владимир Путин внес в Государственную думу законопроект, предусматривающий упразднение Высшего арбитражного суда РФ и передачу его функций Верховному суду. По мнению эксперта ИСР правоведа Екатерины Мишиной, предлагаемый законопроект уничтожает одно из немногих сохранившихся достижений российской судебной реформы.
Послушайте! Ведь если звезды зажигают –
значит, это кому-нибудь нужно?
В. В. Маяковский
Лучший подарок ко дню рождения всегда сделаешь себе сам. Ибо никто другой не сможет так глубоко заглянуть в бездну твоей души и извлечь оттуда идею настолько непонятного, ненужного и в общем-то опасного презента. Иную версию, помимо подарочной, хоть как-то объясняющую внесение президентом на рассмотрение Государственной думы законопроекта № 352924-6, я изобрести не могу. Ибо в каждом осознанном действии должен быть некий смысл, а действие это было явно осознанное, ибо в бессознательном состоянии у нас законопроекты в Думу не вносят. Ну или мне просто хочется так думать.
Официальное название законопроекта – проект закона РФ о поправке к Конституции РФ «О Верховном суде РФ и прокуратуре РФ». Важнейшая составляющая этого законопроекта в названии никак не отражена, а речь-то идет в первую очередь о ликвидации Высшего арбитражного суда страны.
В обосновании законопроекта сделана попытка объяснить, зачем была затеяна эта деструктивная акция: «В целях совершенствования судебной системы Российской Федерации и укрепления ее единства предлагается сформировать один высший судебный орган по гражданским, уголовным, административным делам, по разрешению экономических споров и по иным делам, подсудным судам, образованным в соответствии с федеральным конституционным законом. Таким органом мог бы стать Верховный суд Российской Федерации». Именно так, оказывается, планируется обеспечить «единство подходов при отправлении правосудия как в отношении граждан, так и в отношении юридических лиц, исключить возможность отказа в судебной защите в случае спора о подведомственности дела, установить общие правила организации судопроизводства, добиться единообразия в судебной практике». Оказывается, данная законодательная инициатива – это очередной виток российской судебной реформы, которой некоторые представители политической элиты страны 20 с лишним лет размахивают как флагом. А флаг-то этот, которым они машут, давно уже смахивает на воспетый Гребенщиковым, в смысле – попахивающий плесенью. И к реформе вышеизложенный флаг имеет весьма отдаленное отношение.
Словари и жизненный опыт единодушно говорят о том, что реформа, как правило, есть преобразование позитивного характера. Почему же реформой в нашей стране все чаще называются действия, направленные на уничтожение чего-то хорошего, полезного и эффективного? По-моему, это больше похоже на саботаж. Реформа не может и не должна иметь деструктивного характера. И назвать элементами реформы резкое ограничение компетенции суда присяжных, упразднение двухпалатной структуры Конституционного суда, замену выборности председателя КС РФ назначением, не говоря уже о ряде последних поправок в Уголовный кодекс РФ, язык не поворачивается.
То, что предлагается сделать посредством принятия данного законопроекта, комментаторы обычно называют объединением Верховного и Высшего арбитражного судов России. Но объединение по сути и по логике Гражданского кодекса есть слияние, то есть прекращение существования двух организаций и создание в результате этого новой структуры. В законопроекте же идет речь об упразднении Высшего арбитражного суда и передаче его компетенции и функций Верховному суду, то есть никакое это не слияние, а присоединение. Но мне это гораздо больше напоминает процедуру, которая в бизнесе именуется недружественным поглощением.
Уровень политизированности в арбитражных судах существенно ниже, нежели в судах общей юрисдикции, и карательную функцию они выполняют в гораздо меньшей степени. Что же до профессионализма, то это просто небо и земля
В связи с самим законопроектом и предполагаемыми последствиями его принятия возникает масса вопросов. Но один из важнейших – во имя чего надо задушить на корню одно из реальных достижений российской судебной реформы? Учреждение системы арбитражных судов, принятие закона РСФСР об арбитражных судах 1991 года и Арбитражного процессуального кодекса 1992 года стали для России событием знаковым. Это было убедительное свидетельство того, что страна приступила к настоящей судебной реформе и решила адаптировать судебную систему к потребностям рыночной экономики, основы которой закладывались в России в те годы. Существовавшая в СССР система государственных и ведомственных арбитражей к требованиям нового времени была непригодна. Советские арбитражи представляли собой административные органы, наделенные функцией по рассмотрению экономических споров между социалистическими предприятиями и гораздо больше нацеленные на укрепление плановой дисциплины. Советские же суды опыта рассмотрения экономических споров между юридическими лицами вообще не имели.
Те, кому в том или ином качестве пришлось сталкиваться и с российскими арбитражными судьями, и с судьями судов общей юрисдикции, наверняка заметили между ними большую разницу. Разумеется, я не стану утверждать, что абсолютно все судьи российских арбитражных судов – это свободные от коррупции благонравные утицы. Коррупция, естественно, им тоже не чужда. Но давайте не будем забывать, где живем. Как сказал бы Глеб Жеглов, наш номер 16, но это по его шкале. А согласно Индексу восприятия коррупции Transparency International, по данным 2012 года, наш номер 133, в то время как у Эстонии – 32, у Грузии, которая в советское время была символом коррупции, – 51, а у Молдавии, являющейся беднейшей страной Европы, – 94. Так что не следует ждать чудес неподкупности от судей арбитражных судов. И как орудие политического воздействия арбитражные суды тоже порой используются – вспомним хотя бы дело ТВ-6.
Но, во-первых, уровень политизированности в арбитражных судах существенно ниже, нежели в судах общей юрисдикции, и карательную функцию они выполняют в гораздо меньшей степени. Что же до профессионализма, то это просто небо и земля. Когда Россия взяла курс на создание рыночной экономики, это привело к возникновению большого числа новых сфер правового регулирования, в первую очередь связанных с введением института частной собственности. И рассматривать споры, связанные с правоотношениями в этих новых сферах, пришлось судьям свежесозданных арбитражных судов. А судьи эти получили точно такое же советское юридическое образование, что и их коллеги из системы судов общей юрисдикции. Разумеется, ввиду специфики советского строя юридическое образование того периода не предусматривало изучение таких дисциплин, как банковское право, акционерное право, правовое регулирование телекоммуникаций, равно как и многих иных, незамедлительно обретших актуальность после начала перехода к рынку. Таким образом, арбитражные судьи были поставлены перед необходимостью тщательнейшим образом повышать свою квалификацию и восполнять внезапно образовавшиеся бреши в полученном образовании. А вот многим судьям из системы общей юрисдикции так мучиться не пришлось. В особенности тем, что изначально рассматривали уголовные дела. Есть родные УК и УПК – и слава Богу. И те порой не очень-то нужны, вполне достаточно постсоциалистического правосознания и отеческих / материнских наставлений председателя суда.
В итоге в России сформировалась новая генерация арбитражных судей, обладающих высоким профессионализмом и успешно разрешающих самые сложные правовые коллизии. Это судьи, которые не пугаются и не обижаются, услышав слово «преюдиция». Принципиально более высокое качество решений, вынесенных арбитражными судьями, в сравнении с качеством решений значительного числа их коллег из системы общей юрисдикции очевидно не только для юристов (о чем, кстати, свидетельствуют исследования, проведенные в 2011–2012 годах в рамках проекта Всемирного банка, посвященного взаимоотношениям суда и прессы). Именно по этим судьям и ударит грядущее поглощение Высшего арбитражного суда Верховным судом РФ. Ибо упомянутое в обосновании стремление обеспечить единство подходов при отправлении правосудия означает не намерение подтянуть судей судов общей юрисдикции до уровня арбитражников, а вовсе даже наоборот. Что является еще одним подтверждением того, что высокопрофессиональные, хорошо образованные судьи стране не нужны. Точно так же, как не нужна система административной юстиции, гарантирующая надлежащую защиту прав и законных интересов граждан и юридических лиц в спорах с государством. Хорошо известно, что принятый в ноябре 2001 года в первом чтении проект ФКЗ «Об административных судах» так и остался лежать без движения, поскольку Высоким Договаривающимся Сторонам не удалось достичь компромисса по этому вопросу. Опыт большинства других стран, идущих по пути специализации своих судов, в частности создающих отдельные органы административной юстиции ввиду особой специфики этого вида процесса, нам не указ. Защита прав и законных интересов граждан не относится к числу приоритетов творцов российской политики. Отсюда и специфическое понимание ими задач сегодняшней судебной квазиреформы. Сейчас вот они приняли решение упразднить хорошо организованный и четко функционирующий Высший арбитражный суд и загнать задравших нос арбитражников обратно в родное болото. А что, интересно, они придумают дальше? Сочтут, что Конституционный суд засиделся в Питере, и переведут его, скажем, в Челябинск? По степени вредоносности, затратности и пагубного воздействия на российскую судебную власть это были бы вполне сопоставимые мероприятия. Но главное – не забывать, что все это делается в целях совершенствования судебной системы Российской Федерации. Бедная судебная реформа!
