Уровень компьютерного пиратства в России составляет 62%, а сама страна уже десятилетия находится в американском списке наиболее злостных нарушителей прав на интеллектуальную собственность. Даже российское государство вовлечено в использование нелегального программного обеспечения.
Как показывают исследования, около 7% документов российских госорганов подготовлены с использованием пиратских версий Microsoft Word. Фото: dreamstime.com
Аннексия Крыма в 2014 году запустила сразу несколько разрушительных процессов, одним из которых оказалось ухудшение ситуации с защитой прав на интеллектуальную собственность в России, хотя эта сфера и ранее не была на высоте. Например, нарушение авторских прав на программное обеспечение выявило подход Кремля к отношениям с западными странами. Заимствуя официальную воинственную риторику, некоторые патриотично настроенные интернет-пользователи стали называть контрафактное программное обеспечение «трофейным», а не нелегальным. Этот словесный кульбит намекает на то, что как минимум часть общества незаконно использует иностранную интеллектуальную собственность намеренно в качестве компенсации за западные санкции.
Ежегодно Офис торговых представителей США готовит Специальный доклад 301 о состоянии защиты интеллектуальной собственности по всему миру. Последние пару десятков лет Россия прочно закрепилась в так называемом «приоритетном списке», куда включены наиболее злостные нарушители. В 2020 году помимо России в список входили еще восемь стран, в том числе Китай, Индия, Аргентина, Венесуэла и Украина.
Это неудивительно, учитывая отсутствие у россиян привычки уважать интеллектуальную собственность, ведь за все время существования СССР и первые годы современной России право интеллектуальной собственности существовало только на бумаге. Яркий пример – Винни Пух. Когда в Советском Союзе в 1969 году был создан мультфильм про Винни Пуха, это было сделано без разрешения со стороны правообладателей, хотя Гражданский кодекс РСФСР запрещал такие действия. А если государство не соблюдает собственные законы, рассчитывать на соблюдение законов со стороны граждан не приходится. Современная Россия начала прокладывать путь в стан борцов с нарушением прав на интеллектуальную собственность в 2003 году, когда внесла изменения в статью 146 УК РФ, устанавливающую ответственность за нарушение авторских прав. Тем не менее, согласно исследованию 2019 года ИТ-компании ESET, 91% россиян, даже после долгих лет борьбы с пиратством, по-прежнему предпочитают пиратский контент легальному.
Такое отношение к интеллектуальной собственности и ее восприятие в России наблюдается не только со стороны простых граждан, но и государства. Как опытный юрист и менеджер в области защиты авторских прав я много раз непосредственно сталкивался с тем, что государственные служащие просто не понимают ценность интеллектуальной собственности, и ожидать от них ее защиты не приходится. Так, в 2010 году в одном из процессов в Московском городском суде (высший суд субъекта Российской Федерации, что равноценно верховному суду штата в США) трое судей искренне недоумевали, почему ответчик должен платить дорого за легальную программу, если такую же, но контрафактную программу можно купить дешевле. А в некоторых административных округах Москвы нарушения авторских прав вообще не преследовались, поскольку местные прокуроры неофициально отказывались поддерживать такие дела в суде.
Временная шкала статистики борьбы российского государства с нарушениями интеллектуальных прав показывает, что такая борьба в России может вестись только при наличии политической воли, в отсутствии которой борьба умирает. Так, максимальную активность в защите интеллектуальной собственности Россия проявляла в 2005–2007 годах, когда очень хотела стать членом ВТО, а среди условий вступления России в организацию американское правительство указывало на необходимость качественного улучшения мер по борьбе с интеллектуальным пиратством. Как итог этого процесса: на 2007 год приходится пик количества уголовных дел о нарушении авторских прав, поскольку уголовная ответственность и уголовное преследование – традиционные средства борьбы российского государства с чем бы то ни было.
Иногда уголовное преследование доходит до абсурда и вызывает всплеск общественного негодования. Именно так произошло с уголовным делом в отношении директора школы Александра Поносова. Местная прокуратура решила проверить соблюдение законодательства об интеллектуальной собственности в школе маленького городка Верещагино Пермского края и в ходе проверки нашла нелегальное программное обеспечение на 11 школьных компьютерах. Этическая и юридическая квалификация произошедшего вошли в конфликт: с одной стороны, факт нарушения закона и использования нелегального программного обеспечения был на лицо, а с другой – очевидно, что программы были установлены, чтобы школьники имели возможность работать на компьютерах, а не для обогащения директора школы. Вопрос о преследовании Поносова был даже задан Владимиру Путину, который назвал ситуацию «бредом собачьим». Позже Поносов был оправдан волевым (не основанном на праве) приговором суда. Но эта ситуация привела к хотя бы частичной легализации программного обеспечения в школах большинства регионов страны в течение нескольких последующих лет.
Российские власти сами допускают интеллектуальное пиратство. Например, в июле 2013 года полиция провела проверку в офисе Енисейского управления Роскомнадзора и нашла на компьютерах пиратские версии программ Microsoft, Adobe, Corel, Autodesk и 1С (крупнейшая российская IT компания). И это при том, что Роскомнадзор является государственным органом, отвечающим за защиту авторских прав. Очевидно, что использование нелегальных программ регулятором несовместимо с защитой авторских прав. Однако вместо признания факта нарушения и тщательного расследования Роскомнадзор избрал другую стратегию, активно используя свои контрольные функции в отношении СМИ. В то время я работал менеджером по противодействию интеллектуальному пиратству в московском офисе корпорации Adobe Systems и с удивление наблюдал, как несколько крупнейших газет страны одна за другой собирались писать о скандале с Роскомнадзором, но после обращения за комментариями к регулятору отказывались публиковать статьи. Многие онлайн-издания, опубликовав новость, одно за другим ее удаляли, что явно говорило о вмешательстве Роскомнадзора.
Роскомнадзор – не единственный российский госорган, уличенный в использовании нелегального программного обеспечения. Совсем недавно – в апреле 2021 года – стало известно, что нелегальная версия программы Microsoft Word использовалась Минпросвещения для подготовки подзаконных актов к закону «О просветительской деятельности», который в интернете прозвали «законом о запрете просветительской деятельности». Более того, в рамках исследования, проведенного в 2019 году, со-основатель НКО «Информационная культура» и активист открытых данных Иван Бегтин проанализировал метаданные более чем 22 тыс. документов, подготовленных рядом госорганов РФ в 2011-2019 гг., и сделал вывод, что 6,64% документов подготовлены с использованием пиратских версий Microsoft Word. Это, конечно, не очень большие цифры в сравнении со средним уровнем пиратства в области программного обеспечения (62%), но с учетом провозглашенной более 10 лет назад политики использования открытого программного обеспечения в госорганах цифры звучат странно.
Наконец, стоит сказать и о действиях России, когда она формально требует охраны интеллектуальной собственности, но выглядит это крайне абсурдно и несправедливо. Так, в июле 2021 года Россия совершила провокационную атаку на французских виноделов, которые тщательно юридически защищают слово «шампанское»: этим словом можно называть только игристое вино из французской провинции Шампань. В соответствии же с новым российским законом термином «шампанское» должно называться не игристое вино, произведенное в Шампани, а игристое вино, произведенное в России. Ожидаемо, французские производители были шокированы и призвали европейские власти «изменить этот неприемлемый закон».
В то время как последний пример может быть результатом растущего антагонизма Кремля и Запада, перспективы защиты интеллектуальной собственности в России остаются мрачными. Как будет развиваться или деградировать сфера интеллектуальной собственности в России покажет время, но именно интеллектуальная собственность является двигателем экономики в современном обществе. Игнорирование проблемы погубит в зачатке любую попытку модернизации российской экономики.
* Игорь Слабых – юрист и менеджер с 18-летним стажем работы в России и США; закончил юридический факультет Московского государственного открытого университета, также имеет степень Legum Magister (LLM) школы права Университета Джорджа Вашингтона.
