20 сентября Центр славянских и восточноевропейских исследований Университетского колледжа Лондона (UCL SSEES) провел дискуссию, посвященную выходу книги «Навальный: главный соперник Путина, будущее России?», написанную исследователями Яном Мэтти Доллбаумом, Морваном Лалуэтом и Беном Ноблом. Авторы обсудили свою работу с профессором Королевского колледжа Лондона Гульназ Шарафутдиновой, фокусируясь на вопросах о том, кем именно является Алексей Навальный и как его действия и стратегии Кремля повлияли друг на друга.
Прочитать обзор ИСР мероприятия «ПОНАРС Евразия» о последних научных работах по России можно здесь: «Новые книги об оппозиции, стереотипах и идентичности в путинской России»
Навальный и вопросы
По словам Морвана Лалуэта, аспиранта Кентского университета, изучающего деятельность Навального, «кто такой Навальный?» – основной вопрос книги. История российского оппозиционера попала в фокус внимания мировых СМИ всего год назад, после его отравления в августе 2020 года и транспортировки в Германию на лечение. Когда в январе 2021-го Навальный вернулся в Россию, его арест и последующее тюремное заключение превратили его в международный символ оппозиции и антипутинского героя.
События, связанные с возвращением Навального, разворачивались на фоне поляризованных мнений о нем в России. В то время как западные СМИ пишут о нем как о герое, бросившем вызов Путину, многие россияне расходятся в мнениях о персоне Навального и его истинных убеждениях. Некоторые критики, многие из которых связаны с Кремлем (например, RT), отмечали, что на Западе Навального могут «отменить» (cancel) из-за некоторых его антииммиграционных и расистских заявлений. Лалуэт отметил, что в этих предположениях есть доля правды, однако книга приводит детали об этих проблемах для западной аудитории, не вставая при этом на позицию RT.
Бен Нобл, старший преподаватель по российской политике в Центре славянских и восточноевропейских исследований Университетского колледжа Лондона, также подчеркнул неоднозначность фигуры Навального. В качестве примера он рассказал о том, как Amnesty International сначала объявила Навального «узником совести», затем отменив этот статус из-за опасений, что некоторые из его ранних заявлений подстрекали к насилию, но в итоге восстановила первоначальное решение.
Подобные примеры подвели исследователей к основной проблеме книги: на фоне такой поляризации мнений не переоценена ли значимость Навального? Или, проще говоря: сможет ли Навальный завтра победить Путина? Авторы считают, что не сможет. Однако, в свою очередь, это не означает, что Навальный, как выразились в Кремле, всего лишь «блогер», не стоящий внимания СМИ.
Пытаясь разобраться, почему фигура Навального столь трудно поддается определению, авторы разделили книгу на три части, анализируя три ипостаси российского оппозиционера: Навальный – антикоррупционный блогер, Навальный – политик, Навальный – лидер протестного движения.
Первая часть книги посвящена антикоррупционной деятельности Навального. Будучи опытным блогером, специализирующимся на антикоррупционных расследованиях, пользовавшихся растущим интересом в России, Навальный понял, что эту работу можно использовать в политических целях, и начал работать с добровольцами из различных политических движений, готовых объединиться во имя идеи демократической России, где правит закон и нет места коррупции.
Здесь начинается вторая часть работы, рассказывающая о политической деятельности Навального. Как политик Навальный нередко выступает с противоречивыми заявлениями, что наводит на вопрос: это честные заблуждения или оппортунизм? По словам Нобла, нестыковки в выступлениях Навального скорее демонстрируют его готовность поддержать более разнообразную композицию для российской оппозиции.
Ян Мэтти Доллбаум, постдок Бременского университета, изучающий спорные элементы политики и социальные движения Восточной и Западной Европы, продолжил дискуссию, сосредоточившись на третьей части книги – деятельности Навального как лидера протестного движения. Это направление в работе Навального возникло десять лет назад, когда по России прошла серия массовых протестов, после чего протестное движение стало частью политического проекта Навального. Анализируя «человека, движение и его команду», авторы исследования делают вывод, что Навальный использовал протесты для построения своей политической базы.
Навальный и будущее России
В рамках последующей дискуссии Шарафутдинова задала авторам вопрос: создают ли отравление и возвращение Навального в Россию препятствия для революционных изменений в России? По словам Доллбаума, эти события стратегически не повлияют на тактику Навального, который не верит, что россияне готовы поддержать более радикальные попытки свергнуть действующую систему радикальными методами, и в целом избегал их в политической работе.
Доллбаум считает, что Навальный сделал реалистичный выбор – использовать «трещины» в системе, ее крошечные прорехи, прибегая к помощи новых и независимых медиа. По словам Лалуэта, Навальный понял, что может спровоцировать конфронтацию между массами и элитами, провоцируя общественное негодование. Ему удалось заставить Кремль реагировать на свою работу и даже обращаться к грубой силе. Нобл добавил, что сегодня россияне стали менее восприимчивы к коррупции (что можно увидеть в результатах опросов «Левада-центра» о документальном фильме Навального «Дворец для Путина»), но недавний рост цен может обернуться недовольством, что, в свою очередь, подтолкнет людей к общественным выступлениям.
Насколько полезны выводы книги для западных читателей и позволяет ли она лучше понять Россию? По словам Доллбаума, понять игру Кремля трудно без знаний о движении Навального, и наоборот. Как заключила Шарафутдинова, все три автора задают важные вопросы о Навальном и приходят к неоднозначным ответам. Это значит, что необходимы более тщательные исследования о противоречиях в деятельности Навального, которые помогут лучше разобраться как в текущей ситуации в России, так и в роли, которую играет в ней оппозиция.
* Лия Визевич — член организационной группы Стэнфордского российско-американского форума. Имеет диплом бакалавра в области российских и восточноевропейских исследований Пенсильванского университета и степень магистра истории Кембриджского университета.
