28 октября 1962 года, после достижения компромисса между лидерами США и СССР Джоном Кеннеди и Никитой Хрущевым, официально завершился Карибский кризис, поставивший мир на грань ядерной войны. Спустя полвека эксперты в области международных отношений размышляют об уроках противостояния двух сверхдержав и проводят параллели с сегодняшней ситуацией вокруг Ирана.
В октябре 1962 года газеты по обе стороны «железного занавеса» пестрили сообщениями об угрозе ядерного конфликта
В девять утра 16 октября 1962 года на стол президента США Джона Кеннеди легли снимки, на которых были отчетливо видны советские ракеты, расположенные на Кубе. Это был первый из «тринадцати самых опасных дней в истории человечества» (именно так назвал тот период советник и спичрайтер Кеннеди Тед Соренсен) — тринадцати дней, поставивших мир на грань катастрофы.
В 1986 году в журнале The National Interest была опубликована статья Элиота Коэна «Почему мы должны прекратить изучение Карибского кризиса». По мнению автора, исследователи и политики уделяли слишком большое внимание урокам октября 1962 года, используя их в качестве руководства по принятию решений в иных экстремальных ситуациях. Стоит ли продолжать изучение Карибского кризиса? Каковы его уроки? Ответ на эти и другие вопросы попытались найти участники дискуссии «Пятьдесят лет спустя: переосмысливая Карибский кризис», организованной Институтом изучения войны и мира имени Солтцмана и Институтом Харримана при Колумбийском университете.
В дискуссии участвовали президент Атлантического совета Фред Кемп, профессор международных отношений университета «Новая школа» Нина Хрущева (правнучка Никиты Хрущева) и старший научный сотрудник Фонда «Новая Америка» Тимоти Нафтали. В роли ведущих выступили директор Института изучения войны и мира имени Солтцмана Ричард Беттс, профессор международной политики Роберт Джервис и и.о. директора Института Гарримана Кимберли Мартен.
По словам Нины Хрущевой, президент США Джон Кеннеди чем-то напоминал ее прадеду погибшего на войне сына. На фото слева Фред Кемпе, справа — Тимоти Нафтали.
Как подчеркнул Беттс, несмотря на то, что с момента Карибского кризиса прошло уже полвека, эта тема не потеряла актуальность: ученые продолжают узнавать новые подробности, которые помогают проанализировать различные версии возникновения и развития кризиса. Кемп отметил, что большинство исследований по данному вопросу основывались на событиях самого кризиса и, как правило, ставили в центр внимания Кубу, игнорируя важность разногласий между СССР и США по поводу Берлина (Берлинская стена была построена всего за год до Карибского кризиса). По его мнению, решение Хрущева о размещении ракет на Кубе не было результатом «сиюминутного порыва»: решение было «рискованным», но «четко продуманным», и во многом основывалось на наблюдениях советского лидера за политикой и личностью президента США. В глазах Хрущева Кеннеди с самого начала президентского срока демонстрировал нерешительность и слабость. Одно из проявлений этого — ситуация вокруг Берлина, в отношении которого вся политика Джона Кеннеди сводилась к поддержанию хрупкого статус-кво. В конце 1961 года Хрущев был уверен в том, что Кеннеди сделает все, чтобы избежать ядерной войны, и рано или поздно согласится с размещением советских ракет на Кубе. По замыслу первого секретаря ЦК КПСС, размещение ракет на кубинской территории должно было в первую очередь помочь в разрешении берлинского вопроса.
Хрущев был уверен, что Кеннеди рано или поздно согласится с размещением советских ракет на Кубе
Нина Хрущева отметила другую возможную причину размещения ракет. По ее словам, для советского лидера был важен вопрос баланса сил: он считал, что если США размещают свои ракеты в Турции, СССР должен разместить свои ракеты в западном полушарии. В течение почти двух недель казалось, что ничто не сможет остановить войну между ядерными державами. Однако, как утверждает Нина Хрущева, в какой-то момент между первым секретарем ЦК и американским президентом (чем-то напоминавшим Хрущеву погибшего в Великую Отечественную войну сына Леонида) установился «контакт на личностном уровне».
Нафтали рассказал о некоторых результатах своего исследования, частично проведенного в 1997 году в российских архивах (они были закрыты Владимиром Путиным, пришедшим к власти в 1999 году ). По мнению аналитика, Кеннеди был сильным лидером, который упорно отстаивал интересы США и доказывал СССР «непоколебимость своей позиции» по ряду важнейших вопросов. В то же время президент всячески стремился избежать конфронтации. В свою очередь, Хрущев, столкнувшийся с рядом серьезных геополитических проблем (Берлин, Юго-Восточная Азия) «очень боялся» столкнуться с военной мощью США. Нафтали полагает, что Хрущев во многом ослабил СССР, проводя курс на решение политических и экономических проблем и уделяя второстепенное внимание вопросам вооружения. Понимая, что Советский Союз уступает Соединенным Штатам в военном плане, Хрущев разрабатывал операцию в строжайшей секретности.
Подводя итоги обсуждения, Роберт Джервис отметил, что однозначной трактовки событий Карибского кризиса не существует: по многим аспектам исследователи до сих пор не могут прийти к единому мнению, что зачастую обусловлено различным видением исторических фактов и отсутствием необходимой информации. Как отметил Ричард Беттс, «мы еще продолжаем постигать уроки Карибского кризиса».
По мнению экспертов, нынешняя ситуация вокруг Ирана может привести к такому же напряжению, как Карибский кризис: профессор Гарвардского университета Грэм Элисон назвал конфронтацию с Ираном «замедленным вариантом» кризиса октября 1962 года. И если полвека назад противостояние шло между двумя сверхдержавами, то сегодня в потенциальный конфликт вовлечены сразу три страны — США, Израиль и Иран, что еще больше затрудняет поиск решения.
