20 января на Украине началась новая волна частичной мобилизации. Всего в 2015 году на воинскую службу должны призвать около 100 тыс. человек. Однако, по наблюдениям Ольги Мельниковой, далеко не все украинцы готовы с оружием в руках защищать целостность своей страны.
Как сообщают украинские СМИ, в Ивано-Франковской области многие призывники отказывается от прохождения службы, ссылаясь на религиозные убеждения.
Вероятно, в наиболее тяжелом положении оказались беженцы призывного возраста с юго-востока Украины. Тем из них, кто остается в стране, страшно официально устраиваться на работу из-за вероятности попасть под мобилизацию и нежелания воевать с земляками. Робкие голоса против воинского призыва еще звучат в социальных сетях, но официально давать на эту тему комментарии после ареста журналиста и общественного деятеля Руслана Коцабы не соглашается никто.
За три дня до объявления очередного этапа мобилизации Руслан Коцаба записал видеообращение, в котором заявил о своем несогласии идти в армию: «Мне лучше от двух до пяти лет отсидеть в тюрьме, чем идти на сознательное убийство своих соотечественников, которые живут на востоке... Отказывайтесь от этой мобилизации, потому что это ад, это ужас! Невозможно, чтобы в XXI веке люди убивали других только за то, что те хотят жить отдельно». 9 февраля пацифиста на два месяца арестовал городской суд Ивано-Франковска, что вызвало резкую критику общественности. «Всех рад приветствовать в новом авторитарном государстве в центре Европы, — писал один из блогеров. — Я что-то не припомню, чтоб „злочинна влада“ арестовывала журналистов „Украинской правды“ за скандальные расследования. Это финал, господа». Часть противников ареста встала горой даже не за самого Руслана Коцабу, а в принципе за право журналиста отстаивать какую-либо позицию.
Среди оппонентов властей оказались и пацифисты: «Я считаю, и пусть меня задерживают за госизмену, что воевать должны те, кто хочет и может. Я преклоняюсь перед теми, кто воюет, кто отказался от своей личной жизни и работает сейчас в госпиталях, кто вывозит людей под обстрелами, кто рискует каждый день своей жизнью, отлично понимая, что никто в случае их смерти или инвалидности им не поможет, кроме своих, таких же, как они. Но никто и никогда не заставит меня или моего мужа нажать на курок, до тех пор пока во мне или в нем не появится наша личная внутренняя потребность и это будет наше личное решение. Я никого ни к чему не призываю, но если человека попытаются посадить за его позицию, я пойду к зданию суда», — пишет девушка в комментариях в фейсбуке.
Чтобы составить более полное представление об отношении жителей Украины к мобилизационной волне этого года и ситуации вокруг ареста Коцабы, мы провели опрос, в котором приняли участие 875 человек. Характерно, что большинство из них, 42%, считают, что в условиях боевых действий публичные выступления против воинского призыва совершенно неуместны. «Во время войны любые мероприятия, направленные против мобилизации и необходимости ведения боевых действий, — протесты матерей, акции неповиновения призывников, — а также любые материалы на эту тему приводят к снижению боевого духа военнослужащих, находящихся на передовой, что уменьшает боевую сопротивляемость и увеличивает число потерь. В данной ситуации свобода слова имеет свою конкретную цену», — считают сторонники этой точки зрения. «Агитация за отказ от мобилизации — это агитация за несопротивление агрессору. Это как если бы в 1941-м журналист писал: „Не вступайте в Красную армию! Избегайте призыва, это не ваша война!“», — комментируют в социальных сетях.
22% опрошенных полагают, что мужчины вправе самостоятельно решать, воевать им или нет, всего 15% уверены, что журналисты и политики имеют право открыто призывать бойкотировать мобилизацию. Наконец, еще 21% опрошенных предпочли занять нейтральную позицию либо вовсе отказались отвечать на вопрос, имеет ли журналист или общественный деятель право в условиях войны высказываться против призыва в армию.
Крайне разочарованы уклонением от мобилизации бойцы в зоне АТО: для них двух мнений быть не может. «Там, на передовой, сейчас воюют журналисты-добровольцы. Вначале страшно, потом ничего, привыкаешь. Ребята смеются, мол, сейчас редко стреляют, раз в минуту примерно. Для них это редко, вот в чем ужас, — рассказывает девушка, которая недавно вернулась с передовой. — Появилось желание бить по лицу диванных патриотов за рассуждения в фейсбуках, как и что нужно делать армии. Я не идеализирую наших вояк, отнюдь, люди всякие бывают. Но никто из диванных не был в этих нечеловеческих условиях, не собирал себе амуницию по людям, не просил на лечение комбата или на теплые носки».
Справедливости ради стоит отметить, что призывы сорвать мобилизационную кампанию едва ли не самое малое, в чем обвиняют Руслана Коцабу. Журналист подозревается в совершении преступлений по ч. 1 ст. 111 и ч. 1 ст. 114 Уголовного кодекса Украины, а именно в нанесении умышленного вреда территориальной целостности и обороноспособности Украины, переходе на сторону врага в период вооруженного конфликта, шпионаже и/или передаче иностранному государству сведений, составляющих государственную тайну. По этим статьям Коцабе грозит до 15 лет лишения свободы. Пока трудно давать прогнозы относительно его дальнейшей судьбы. Понятно лишь одно: его арест стал лакмусовой бумажкой, продемонстрировавшей и отсутствие единства в украинском обществе, и степень разочарования граждан действующей властью.
Теперь украинцы предпочитают не высказывать в публичном пространстве свои соображения о мобилизации. Частные беседы, на которые соглашались мои собеседники, только укрепили меня в этом мнении. Многие восприняли арест Руслана Коцабы как показательную порку: на свободе остается немало гораздо более известных, чем он, людей, чьи действия враждебны государственной политике.
Так, по мнению жителей Луганской области, и прежние, и нынешние власти стараются по какой-то причине закрывать глаза на руководителей региона, до этого не один год открыто призывавших к сепаратизму. «Только Александра Ефремова (экс-губернатора Луганской области. — ИСР) зимой задержали, но позже отпустили. Депутаты местных и областных уровней организовывали людей, сдавали оружие в Луганской, Донецкой, Харьковской областях — об этом постоянно пишут местные жители в соцсетях, их все видят и знают, но СБУ и МВД ничего не предпринимают. Почему?» — задается вопросом один из моих собеседников.
14 февраля 2015 года Ефремов был задержан в Киеве Генеральной прокуратурой и Службой безопасности Украины по подозрению в злоупотреблении служебным положением при отягчающих обстоятельствах и служебном подлоге. 16 февраля Печерский районный суд Киева арестовал политика на два месяца, однако уже на следующий день он был отпущен под залог в 3,6 млн гривен.
Еще через несколько дней Александру Ефремову были предъявлены новые обвинения, на этот раз в финансировании террористической деятельности. 25 февраля Печерский суд принял решение избрать Ефремову меру пресечения в виде залога в 60 тыс. гривен. Также его обязали сдать документы, дающие право на выезд за границу, и запретили покидать Киев без соответствующего разрешения следователя. Неужели же Руслан Коцаба опаснее Александра Ефремова?
С началом «оранжевой революции» власти Луганской области начали говорить о непонятном для многих жителей явлении под названием «луганский характер», который якобы кардинально отличается от украинского. Излюбленным поводом для спекуляций стало положение русского языка, хотя никто из опрошенных нами луганчан не может припомнить случаев реального ущемления их прав по языковому признаку, да и милицией такие инциденты в регионе, где большинство населения говорит по-русски, зафиксированы не были. Тем не менее местные власти не уставали повторять, что в случае прихода к власти националистов луганчане обязательно пострадают за русский язык. На этой волне в Луганске был открыт памятник жертвам Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии (ОУН-УПА). Зачем он понадобился здесь, в сотнях километров от Западной Украины, где действовала УПА, многим до сих пор непонятно.
Также беженцам из Луганска хотелось бы знать о том, почему не привлекли к ответственности участников и организаторов первого сепаратистского шабаша — Северодонецкого съезда. Он прошел 11 лет назад, в ноябре 2004 года, и уже тогда его делегаты говорили о возможности отделения юго-востока Украины. Подобный съезд был проведен в Луганске год назад, его участники приняли обращения к РФ с просьбой «спасти» Донбасс от «бандеровцев» и «Правого сектора». «С начала Майдана наш мэр, губернатор области, всякие заместители, начальники управлений, депутаты облсовета, депутаты Верховной рады от Луганской области вопили о том, что, пока они там прыгают, мы работаем, Донбасс кормит всю Украину, — вспоминают переселенцы из Луганска. — В итоге сейчас наши крупнейшие бюджетообразующие предприятия вывозят в Ростов и Воронеж, а как же без них будет развиваться ЛНР?»
Всю прошлую зиму чиновники разных рангов внушали местному населению, что Луганск «никогда не прогнется под Европу», и распространяли информацию о том, что в город направляются автобусы с представителями «Правого сектора». Никто, однако, так и не приехал. Власти созывали митинги. «Каждый раз с разными призывами: противостоять фашистской чуме, призвать Россию спасти нас, призвать Януковича вернуться и спасти Украину. Начальник Луганской СБУ сдал его, потом захватили облсовет и МВД, военкоматы и так далее. В мае они организовали референдум. В городе уже похищали проукраинских активистов, объявили бойкот президентских выборов», — рассказывают луганчане. Почему власти в Киеве закрывали глаза на действия луганских чиновников? Почему Коцаба арестован, а те нет?
